Тень - Уилл Эллиот

— И твоей. Отдыхай. Нам недолго осталось идти.

Вскоре замок перестал быть далеким размытым силуэтом. Он теперь нависал над ними, как некий небесный мир, и Великая Разделительная Дорога вилась между огромных его челюстей. Голова, казалось, склонилась прямо к ним, когда незваные гости приблизились к замку. Шарфи уже был уверен, что Великий бог-Дракон никакой не миф и что он один мог возвести столь величественное строение. Должно быть, правду говорят люди: Он спит где-то под замком, глубоко в земле, и изменяет мир своими мыслями и сновидениями. Неожиданно Шарфи вспомнил о форматорах — наверное, они тоже являются Его созданиями? В любом случае, похоже, мыслей у Него не так уж много. Наверное, сны Он видит, отправляясь в тишь. И может, им запрещено туда ходить, потому что они могут разбудить Его…

Когда наступил рассвет, они достигли лужаек, обрамляющих замок сочной зеленью, и спокойно, не скрываясь, встали у главных ворот. Огромные челюсти замка-дракона тянулись по обе стороны от них, превышая по ширине даже Великую Разделительную Дорогу. Сегодня здесь не толпились попрошайки из городов, однако движения и суеты было, как всегда, много. Шарфи никогда еще не чувствовал себя таким уязвимым, однако никто из стражников, одетых в цвета замка, не обращал на них с Анфеном внимания на протяжении целого часа, а то и больше, до тех пор пока один из офицеров в форме и кольчуге не задержался поблизости. Он взглянул на меч Анфена и произнес:

— С кем ты здесь? И где твоя форма?

Анфен медленно обнажил меч. Отблески белого света заплясали по лезвию.

— Приведи сюда Авридиса, — произнес он.

Офицер непонимающе воззрился на него:

— Отвечай на вопрос.

— Приведи сюда Авридиса, или я разрежу тебя пополам.

Командир удивленно расхохотался.

— Кто этот дурак? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Анфен был верен своему слову. Взмах меча, рой взметнувшихся искр — и лезвие завершило свой смертоносный путь.

По собравшейся толпе рябью пронеслись шепотки. Постепенно волнение нарастало, и вскоре все повернулись к Анфену. Воцарилось молчание, быстро нарушенное обнажившими оружие мужчинами, которые не мешкая бросились на незнакомца.

Анфен выглядел больным, изголодавшимся и истощенным, однако двигался с поразительным проворством, которым наделены немногие. Каждый осмелившийся броситься на него вскоре падал как подкошенный на землю, заливая кровью Великую Разделительную Дорогу.

Сигнал тревоги разнесся по замку громким воплем огромной хищной птицы. Шарфи с беспокойством взглянул на небо, ожидая появления боевого мага, но не заметил ни одного.

— Держись поблизости, — предупредил Анфен.

Вскоре они вдвоем оказались окружены кольцом солдат, вооруженных до зубов. Одни из них поспешили закрыться щитами, приседая, другие начали посылать стрелы в мятежников. Анфен стоял под их градом совершенно неподвижно, однако почему-то ни одна стрела не попала в цель. Как будто его и Шарфи накрыл огромный невидимый купол. Бывалый вояка почувствовал исходящий от предводителя жар и увидел, как раскаляется его нагрудный доспех по мере того, как все новые стрелы летят в них. Через пару минут даже стоять рядом стало больно.

К счастью, град стрел быстро иссяк. Они, так и не поразив свои мишени, усыпали камни Великой Разделительной Дороги. Кто-то гаркнул приказ перестроиться. Анфен издал боевой клич — молитву воина Доблести — и взмахнул сияющим мечом над головой, создавая настоящее колесо смерти. Шарфи с открытым ртом смотрел, как нападавших разрубает на части и они падают, щедро орошая все вокруг кровью, пока наконец не осталось смельчаков, желающих попытать свои силы. Все сбежали.

— Приведите сюда Авридиса! — звучно крикнул Анфен. — Приведите его сюда!

Затем, задыхаясь, он упал, изможденный, и потерял сознание. С головы до ног бывший разбойник был залит чужой кровью. Немногочисленные солдаты, которым хватило храбрости остаться на посту, не осмелились напасть на него даже сейчас.

Завывания сигнала тревоги наконец-то принесли плоды — ответ донесся откуда-то издалека. У Шарфи возникло очень неприятное ощущение, словно миллионы пар глаз смотрят на них из окон замка, близких и далеких.

Он, как смог, очистил с себя кровь и начал вытирать лицо Анфена.

Через некоторое время, которое бравому вояке показалось слишком долгим, на ступенях замка появились новые действующие лица. Группа мужчин, одетых в черное, — элитная охрана, Шарфи знал эти цвета и слышал очень многое об их носителях, — вышли и взяли Анфена в кольцо, уперев в землю древки обоюдоострых секир, которые по высоте равнялись их росту. Воин был уверен, что на всех зачарованные доспехи — да и оружие, скорее всего, тоже. Они способны махать этими тяжеленными секирами с той же легкостью, как если бы держали в руках обычные кнуты. Доспех пробить не легче, чем каменную стену. Но при этом ему почему-то казалось, что меч Анфена справится с этой задачей без особого труда.

Предводитель, похоже, не обратил на него ни малейшего внимания. У Шарфи на языке вертелось множество вопросов — помимо всего прочего, ему жутко хотелось уточнить, правда ли элитные войска перед битвой пьют кровь полувеликанов (или кровь дрейков?), но вместо этого он попытался принять угрожающий вид, словно тоже приложил руку к истреблению многих дюжин воинов, усеявших дорогу вокруг них.

Вскоре появился сам Архимаг — один, без церемоний и охраны. Он, хромая, вышел на маленький балкон, перед которым обычно выстраивались толпы просителей. Окинув взглядом трупы, колдун ни единым жестом или движением не выдал своих чувств, если таковые у него появились, и сказал:

— Ты проделал долгий путь. И к тому же по очень опасной местности. Но я вижу, это не ослабило тебя.

Уже очнувшийся Анфен поднялся и тяжело оперся на рукоять меча. Его острие не пронзило камни Великой Дороги, хотя до этого спокойно резало сталь.

Он произнес:

— Эти земли очень опасны. Люди, которые сражаются и умирают ради тебя, не хотели бы узнать, что это ты выпустил на волю Мучителей, чтобы уничтожить их, когда они вернутся из последнего похода с победой.

Взгляд Архимага задержался на кучах порубленных тел, усеявших землю вокруг Анфена.

— Должен сказать, что для человека, изъявляющего столь глубокое беспокойство о моих бойцах, это весьма странный способ демонстрировать свое расположение. Однако я не выпускаю на волю Мучителей. — Он уставился на Анфена как человек, пытающийся в уме разрешить сложную загадку. Квадратный камень в пустой глазнице поворачивался то в одну сторону, то в другую. — Некоторые твари сами вырываются на свободу. Было бы опасно пытаться использовать их в своих целях. Мучителей чрезвычайно трудно контролировать. Мне приходится изменять сущность погонщиков, чтобы они не боялись ни боли, ни смерти. Добровольцы, как ты понимаешь… находятся редко.