Вуайерист (ЛП) - Коул Фиона

Если это означает, что я буду проводить с ним каждую ночь под звёздами.

ЭПИЛОГ

КЭЛЛУМ

— Посмотри, как подпрыгивают эти идеальные сиськи, — прорычал я ей в шею, наблюдая, как её груди покачиваются при каждом моём толчке в отражении стекла. — Интересно, все ли внизу видят, как сильно тебе нравится, когда я внутри тебя?

— Кэл, — выдохнула Оклин, зажмурив глаза.

Её тело отражалось в стекле. Солнце, садящееся за город Сакраменто, было фоном, на котором я обвивал её своим телом.

Я укусил её за шею и начал трахать ещё сильнее. Её всхлипы перешли в стоны, а пальцы попытались впиться в стекло. Откинувшись назад, я сжал её бёдра и наблюдал, как я то входил, то выходил из её тугого, влажного жара.

— Да. Да, — воскликнула она.

— Ты хочешь, чтобы они наблюдали за тобой? Тебя заводит, что они видят твоё удовольствие?

— Да, — повторила Оклин.

Я наклонился над ней, прижимаясь грудью к её спине. Скользнув одной рукой спереди, я просунул пальцы ей между ног и потрогал клитор. Растирая сильнее, я пососал её мочку, прежде чем отстраниться, прикусив нежную кожу.

— Меня тоже, — выдохнул я ей в ухо, вызывая у неё оргазм.

Я продолжил свой безжалостный темп, сосредоточившись на её отражении, на том, как её киска сжимала меня крепко, как тиски, на её стонах.

И я кончил.

Мои глаза захлопнулись, когда мышцы всего тела напряглись от удовольствия, мои бёдра плотно прижались к её заднице, когда я вошёл в неё так глубоко, как только мог, чувствуя каждый последний пульс на своём члене.

Я запечатлел последний поцелуй на влажной коже её спины, когда звон в моих ушах наконец утих.

— Ты же не думаешь, что они правда что-то видят? — спросила Оклин, тяжело дыша.

Смеясь, я вышел из неё и застонал.

— Наверное, нет. Но забавно представлять, что могут. Мне кажется, что тогда ты кончаешь сильнее.

Её волосы упали мне на лицо, когда она повернула голову, чтобы игриво посмотреть на меня.

— Это не так.

— Хорошо, — сказал я с большим сомнением в голосе. — А теперь пошли. Мы опаздываем, — я шлёпнул её по заднице, а затем направился в ванную за мочалкой.

— И кто в этом виноват? — спросила она, вваливаясь голой, с платьем в руке.

Я повернулся с мокрой мочалкой и вытер её между ног, вызвав резкий вдох.

— Ты, из-за того, что вышла в этом платье. Ты же практически умоляла меня трахнуть тебя.

Я отбросил мочалку в сторону и быстро поцеловал её в губы.

— А теперь одевайся.

— Я уже была одета до того, как ты стянул всё с меня, — сказала она моей удаляющейся спине.

Я помахал рукой, но продолжил путь в гостиную нашего отеля. Наши чемоданы всё ещё стояли нераспакованными у двери, они были доставлены всего несколько часов назад. Трудно поверить, что двадцать четыре часа назад я наблюдал, как любовь всей моей жизни шла по сцене, чтобы забрать свой диплом.

Я сидел в своей академической одежде и сводил аплодисменты к минимуму, потому что она попросила меня не вставать и не поддерживать её так, как я бы того хотел. На протяжении многих лет мы всегда были осторожны в наших отношениях, даже после того, как она перестала быть моей студенткой. Хотя мы продолжали держаться в тени, не желая привлекать внимания. Некоторые люди заметили это ещё на первом курсе, но поскольку не было никаких правил о том, что профессору нельзя встречаться со студенткой университета, ничего не произошло, кроме нескольких осуждающих взглядов.

Но мы пережили это вместе больше трёх лет, и теперь я мог делать с ней всё, что захочу. В том числе трахать её в высотном отеле напротив окна. Я уважал её желание свести мою любовь к ней на публике к минимуму, но теперь плевать на прошлые правила.

— Как думаете, доктор Пирс, вы сможете удержать его в штанах?

Руки Оклин обхватили меня сзади за талию и легли ладонями мне на грудь. Моя собственная рука потянулась вверх, чтобы коснуться бриллианта, сверкающего на её пальце.

— Могу попробовать, но, возможно, нам придётся попозже встретиться в туалете.

Она рассмеялась, обойдя меня спереди и уставившись на бело-золотое обручальное кольцо, ярко сияющее на фоне моего чёрного пиджака. Я сделал ей предложение почти в полночь прошлой ночью, после того, как трахнул её, и завернул в простыню, пока она набрасывалась на еду навынос из «Вафельного дома».

Она сделала меня счастливее, чем я был за последние три года, когда кивнула головой, а по её щекам потекли слёзы. Радость так разрасталась внутри меня, заполняя каждое крошечное пространство, что я был уверен, что взорвусь от неё. Затем я завалил её и занимался любовью со своей невестой, пока мы не отключились на несколько часов перед нашим вылетом в Калифорнию.

— Думаю, ты сможешь пережить ужин с родителями без быстрого перепихона в уборной.

— Думаю, ради тебя я могу попытаться, — сказал я, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать её.

Мы снова почти растворились в поцелуе, но Оклин отстранилась.

— Нет уж, доктор Пирс. У нас есть договорённость, которой мы должны придерживаться.

— Хорошо, — проворчал я.

Она улыбнулась мне, в её глазах был весь мой мир.

— Я люблю тебя, — тихо сказала Оклин.

— Я тоже тебя люблю. — Мне пришлось проглотить комок в горле. Она заставила меня почувствовать так много, так много счастья, что, когда наступала темнота, это не влияло на то, кем я был. — Спасибо тебе за твоё терпение и любовь ко мне, несмотря на то, в каком я был беспорядке.

Оклин была более чем терпелива. Она хотела меня, даже когда я был в худшем своём состоянии, и ждала, когда я смогу стать лучшей версией себя. И я стал. Ради неё я продолжил терапию и действительно обрёл прочную почву под ногами для продвижения впереди в своём будущем. Некоторые дни всё ещё становились тяжёлыми, но никогда не были такими трудными, как когда я был один.

Она сидела со мной в темноте и любила меня всё это время.

Я мог бы провести остаток своей жизни, любя её, и всё равно уверен, что этого не было бы достаточно. Но я умру, пытаясь. Надеюсь, когда мы оба станем старыми и седыми, у нас будет полноценная жизнь позади.

— Всегда. — Ещё один нежный поцелуй, прежде чем её пальцы переплелись с моими и повели меня к двери. — А теперь пойдём. Я готова показать это красивое кольцо твоим маме и папе.

— Уверена, что никакого секса в уборной? — поддразнил я.

— Может быть, если будешь хорошо себя вести, мы сможем вечером прокрасться на крышу у сада, и я позволю тебе заняться со мной любовью под звёздами.

— К чёрту уборную. Я всегда выберу тебя под звёздами.

Конец