Борей - Кирилл Ликов

подбородок Борею, и того откинуло назад метров на пять, не меньше. Если бы не поддерживающие компенсаторы, встроенные в шлем бронекостюма, конунг мог не выжить после такого удара, а тем более после такого приземления. А если бы удар был хоть каплю сильнее, конунг бы приземлился прямо в энергетический барьер.

Видимо, ногу великана он все же повредил изрядно, так как под его ор Борей успел прийти в себя после полета с падением, подняться на ноги и еще раз прийти в себя, на этот раз окончательно. К этому времени вождь эвеков перестал орать, и глаза его наполнились кровавой яростью вперемешку с желанием уничтожить противника. Борей еле успел занять оборонительную позицию, как разъяренный великан кинулся на него. Храл был в ярости, он бил копьем, не переставая. Первое время удары попадали в щит, и Борей успевал их отражать, сливая их под разными углами, а также пытался контрактовать, но безуспешно. Молот был менее поворотлив меча, и это замедляло атаки конунга. Если бы в его руках был меч, он мог попытаться блокировать копье им, а щитом нанести удар в голову и тут же туда же послать клинок. Или рубануть мечом по кисти, удерживающей древко, чтоб выбить копье у противника. Но молотом такие финты было сделать невозможно, поэтому защищаться приходилось только щитом, а молотом производить редкие одиночные удары. Одиночные удары не замаскируешь, оттого они почти никогда не попадают.

Когда Борея учили драться врукопашную с оружием в руках, тренер всегда ему объяснял, что самый разрушительный удар — не тот, который пущен с большой скоростью или силой, а тот, которого противник не видит. Если человек видит удар, он хоть как-то, на уровне рефлексов, будет от него защищаться, не щитом, так мечом, не мечом, так голову постарается чуть сдвинуть в сторону или подставить под удар самые твердые части того же шлема. А вот если он удар не заметил, то и о защите даже не думает, и тут даже рефлексы не помогут. Удары маскируются другими ударами, обманками и финтами, но для этого нужно маневренное оружие, с которым можно внезапно менять направление удара. Молот для этого не создан. Молотом можно наносить удары огромной разрушительно силы, но фехтовать и финтить им нельзя.

Сколько же было выносливости в этом огромном зверюге Храле… Борей начал уже уставать, а он бил копьем нещадно, словно только начал бой. Атаки состояли из пяти-шести ударов с передышками, и между ними не более одной-двух секунд. Левая рука со щитом уже не летала, как в начале боя. Движения конунга стали сжатыми и экономными. Когда-то давно тренер изводил его физическими упражнениями перед фехтовальной частью тренировки, оправдывая это тем, что усталые мышцы лучше запоминают и воспроизводят движения. Когда боец бодр и энергичен, он может делать движения неправильно, помогая другими мышцами. Например, ногам пособляет спина и наоборот. А вот когда все мышцы устали, то оказывать поддержку уже нечем, и движение делается экономно, включая только те мышцы, которые необходимо задействовать и не более того.

Видя, что колющие атаки не достигают своей цели, Храл стал крутить копье и бить не только лезвием, но и обратным концом. Количество ударов сразу возросло в разы, а вот выносливость Борея понижалась пропорционально. Причем пропорциональность была геометрической. Памятуя сокрушительный ударом в челюсть, конунг старался уворачиваться или блокировать любые удары. Но за всеми он от усталости просто не успевал. И вот лезвие ледяного копья легко обожгло бок. Совсем легко, но неприятно. Первый звоночек. Под бронекостюмом сразу стало одновременно и холодно — ледяной ветер нашел лазейку, чтобы забраться под защитный покров и меховой плащ сверху из шкуры барса, — и тут же жарко от боли в раненом боку. Борей почувствовал, как что-то липкое скользит по боку на ногу. Это была его собственная кровь. Через несколько мгновений тупой конец копья ударил по колену, заставив человека оступиться, и тут же ледяное острие вспороло бронекостюм на груди. До тела не добралось: грудные пластины были толстыми, — но вот неприятное ощущение незащищенности оставило.

Борей опять включил «локомотив», но в этот раз Храл был к нему готов. Да, конунгу удалось пробиться вплотную к великану, ударить молотом, заставив отойти на несколько шагов назад, и даже попасть по плечу. Но азарт, увеличившийся от чувства превосходства, и явная уверенность теперь в своей победе сделала великана менее восприимчивым к боли. В этот раз он орал тише и менее продолжительно. И не успел Борей отдышаться, как Храл пошел на него атакой, крутя своим копьем, словно мельница в ураган лопастями. Такого ошеломительного шквала ударов Борей не ожидал. Если бы щит позволял за него спрятаться всем телом, человек бы так и сделал, но, увы, такое было невозможно. Тело обожгло в нескольких местах сразу, по коленкам прошли удары древком, а потом еще прилетело вдогонку по боковине шлема. Борея развернуло спиной к Хралу, и он успел только коряво отмахнуться от своего противника, внутренне готовясь к добивающей серии и скорой своей смерти. И тут внезапно шквал ударов прекратился. Конунг постоял секунды две и решил развернуться. Увиденное ошеломило его. Видимо, отмахиваясь, он попал включенным молотом по гениталиям великана, и тот молча, еле тоненько стоная, стоял на коленях, склонив голову почти к самой земле и держась руками за раненное место. Конунгу ничего не оставалось, как подойти к своему противнику и обрушить сверху молот на его голову.

— Да! — заорал Борей, сам падая от изнеможения на колени. — Да!

Великаны выпустили удивленный вздох и затихли. Песнь, на протяжении всего боя летавшая над бойцами, смолкла. Наступила тишина. Но ненадолго. Через считаные мгновения из-за барьера раздалось многоголосое «Ура!!!». Открылся проход, и пятеро караульщиков во главе с Борисом и Ньялом добежали до своего конунга, подхватили его на руки и унесли за периметр на базу. Эвеки не посмели им противодействовать.

Поединок закончился. Одного бойца, источающего потоки крови на белый снег в жутком объеме, унесли за барьер. Второй лежал на льду с раздробленной головой. Обе армии стояли и не знали, что делать.

— Сейчас полезут, — прошептал Борис.

— Вряд ли, — заметил стоящий рядом Ньял, — они без вождя никуда не пойдут, без такого вождя, который смог бы объединить все племена. Одно племя на нас напасть побоится, а союз с кем-то еще заключить надо, да так, чтоб именно твое племя во главе всего встало. Тут без очень сильного вождя не обойтись. А такие рождаются раз