Время жестоких чудес - Артем Лунин

– Ничего, у меня есть то, что его развеселит.

Даниэл сглотнул. Они прошли через деревню, провожатый отвечал на приветствия, пленник молчал.

За околицей была тренировочная площадка. Конь, дергающий свежую травку, приветственно фыркнул, человек с луком обернулся…

Сначала он увидел только глаза. Серые, вопрошающие, они проникли до самого дна души, и от них не могло быть секретов. Такие глаза бывают у пастырей. Еще такие глаза у Проводника, но у него они разноцветные, кажется…

Блеск уколол глаза. Дэн моргнул и посмотрел еще, куртка на могучей груди стрелка была распахнута, и два скрещенных серебряных треугольника на конопляном шнурке были подставлены Солнцу…

Должно быть, от облегчения ноги у него подкосились, потому что маленький человек подхватил его под руку, а стрелок обеспокоенно спросил:

– Ты что, парень, давно не ел?

Дэн помотал головой, не в силах отвечать.

– Из Дорноха он, – сообщил маленький.

– Еще один. Вот что, Норик, накорми-ка парня да в баню своди, что ли… И сам не забудь сходить…

Они зашли во двор дома на окраине, на шею отцу с визгом кинулась маленькая рыжая девчонка, вокруг прыгали собаки. Рыжий обнялся с женой, которая была выше на полголовы, представил пленника.

– Еще один, – женщина нахмурилась, – ох, не будет добра…

Дэн испугался, но она тотчас ласково ему улыбнулась, вдруг напомнив мачеху. От мыслей о доме защипало в носу.

Названный Нориком (ну и имя, какая-то собачья кличка) сказал смущенно пленнику:

– Если ты не очень голодный, то давай-ка сначала в баню…

Он вылил на себя пару ведер и оказался рыжим, как и его дочка. Дэн втихомолку разглядывал белое после зимы тело, но нигде не увидел знаков Проводника. Человек, поймавший его около деревни, был самым обычным, если не считать рыжины, что во все времена считалась признаком колдуна, и роста. Но колдуны не терпят бани, а Норик тут же ушел в парилку, заявив парню, что после месяца скитаний надлежит вымыться как следует.

Дэн попытался припомнить все страшные истории, какие рассказывала прабабка, и лишь запутался окончательно.

Вещи Норика были чуть малы Даниэлу, но его собственные уже мокли в деревянной лохани. Норик остался в бане, крикнул, чтобы жена накормила гостя. Выходит, он уже не пленник, но гость?

Дом был маленьким, но опрятным, в углу мерцал начищенный Знак. Икон не было.

Рыжий вынырнул из пара только за тем, чтобы голышом сбегать до реки, пару раз окунулся и вернулся в баню. Парился он долго, основательно, измочалил не менее трех веников, извел на пар ведро кваса. Жена, которую звали Линда, несколько раз выскакивала из дома и сердито кричала в пар, что птица, которую он принес, давно поспела, но рыжий словно хотел отмыть свою рыжину. Он парился так долго, что Дэн устал бояться и даже немного заскучал.

Но вот Норик вышел, замотанный в полотенце. Рыжину он не отмыл, наоборот, кожа почти сошлась в цвете с волосами. Хозяин дома хлебнул темного напитка и строго спросил у Дэна:

– Тебе пиво можно?

Повинуясь одному движению кустистых рыжих бровей, Линда налила гостю хмельного.

– Ставь еще, сейчас риван придет, – распорядился Норик. Хозяйка ахнула, торопливо нырнула в подпол, на свет появились соленья, копчености, моченья…

– Но, хорош! Что он, по-твоему, Лунный Дракон, чтобы столько есть? Грибков возьми, парень, вкусные, язык откусишь…

От волнения Дэну кусок в горло не лез. Он прокашлялся и спросил как можно беззаботнее:

– А риван, это кто такой?

– Дык ты же его видел, – удивленно глянул Норик. – Тот, который на площадке стрелы метал… По этому делу Проди дюже силен.

Сероглазый стрелок и есть риван! Даниэл почувствовал, что камень с грохотом обрушился у него с души. Язык зачесался спросить про Еретиков, но в доме, под священным Знаком…

Он не успел придумать вопрос поприличней. Раздался стук, Норик крикнул «войдите!», дверь распахнулась и риван шагнул через порог.

– Я риван Полесья, староста по-вашему. – Мужчина неопределенно махнул рукой куда-то в глубь и в даль леса. – Большое поселение примерно там.

– Даниэл Серхо Латтен из Дорноха.

– Далеко забрался от своих мест. – Аурус сел к столу, попробовал всего понемногу, нахваливая хозяйку. Дэн сидел как на иголках, ожидая продолжения, но риван словно забыл о нем.

Наконец Проди поглядел на заскучавшую девочку и посоветовал ей пойти погулять.

– Нам тоже пойти погулять? – с невообразимой смесью ехидства и почтительности осведомился Норик и даже привстал с места.

– Сиди уж, шуткун, – махнул рукой риван. – Без тебя в этом деле не разобраться.

В каком деле?

– В каком деле? – Норик вдруг посерьезнел и стал как будто выше ростом.

– В его деле. Рассказывай, парень.

– Вы ведь воюете с Еретиками? – жадно спросил парень, которого уже распирало. – Или собираетесь воевать? Вы живете совсем близко… Мне надо вернуть… Он был моим другом, а потом попал к Еретикам и… позвал сестру за собой… Понимаете?..

– Не понимаю, но если расскажешь все по порядку, то поймем.

Дэн прикусил губу, красноречием Бог его обделил.

– Ладно… попробую по порядку…

…Странный это был рассказ. Даниэл то забегал вперед, то возвращался к детским играм. Когда он рассказал, что патэ Киош вернулся из леса в ночь исчезновения раненым, Норик крякнул и почесал затылок, а риван откинулся назад и чуть не упал со скамьи.

– Раненым? – прошептал он. Даниэл растерянно замолчал.

– Дальше!

– Раненым… – повторил Дэн. – Ну и я понял, что никто Данику не спасет, кроме меня. И пошел.

– Достойное стремление, – сказал Норик серьезно, но парню отчего-то показалось, что над ним издеваются. Линда цыкнула на дочку, сунувшуюся в дверь. Проди молчал.

– Что с тобой делать, ума не приложу, – пробормотал он наконец с тоской. – Свалились вы на мою голову… Добро! Ночуешь у нас. Завтра Норик отведет тебя к Еретикам. Но лучше бы тебе вернуться…

– Нет!

– Как знаешь. Но должен предупредить – попавшие к Еретикам не возвращаются никогда.

Парень промолчал. Проди встал.

– Из лука умеешь стрелять?

– Ага… то есть да, умею.

– Пошли.

Алек сбежал с крыльца, потрепал по гриве Пегаса. Застоявшийся жеребец толкнул хозяина головой, фыркнул. Юноша засмеялся, вскочил на неоседланного коня, он ездил по-деревенски, с одной только уздой. Отзываясь на прикосновение босых пяток, чалый пошел легкой рысью, за деревней перешел в галоп, разбрызгивая лужи, поскакал вокруг деревни.

Майнус отправился по деревням навестить родичей и друзей, оставив вместо себя Эдмунда из Полесья. Высокий старик-вой был отличным учителем, но держался отчужденно, Алек скучал по старику.