Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы - Павел Полян

Однажды, работая на выгрузке машин на заводе, в момент, когда не было машин под погрузку, немцы предложили разобрать бездействующую деревянную градирню. Видимо, им понадобились дрова. Градирня была невысокая, метров 10–12. Разбирать надо было начинать сверху. Требовалось сначала снять обшивку из досок, а затем разобрать каркас из брусьев. За эту работу они давали целую буханку хлеба.

Предложение было заманчивым, но не каждый мог забраться на такую высоту, а тем более работать на ней. Страховочных средств не было никаких, а рабочим инструментом был только топор. Никто, даже за буханку хлеба, не отважился взяться за эту работу. Я знал, что могу выполнить эту работу, долго стоял и думал, вспоминал, как в детские годы облазил все строения, не было ни одной крыши, где бы я не прошелся по их конькам.

И я решился. Сказал, что я полезу разбирать. Вооружившись топором, который заткнул за пояс, я довольно легко забрался на самую верхушку. Меня только беспокоило, не будет ли кружиться голова, но все обошлось. Сначала отбил самую верхнюю доску и в этот зазор влез левой рукой и зацепился за брус. Теперь правой рукой я мог свободно работать. Строение было старое, пересохшее, и доски легко отскакивали и летели вниз. Мне удалось разобрать верхнюю часть градирни, а нижнюю разбирали уже другие, но буханку хлеба я заработал.

Я поделился с теми, с кем поддерживал хорошие отношения. Так что каждому достался небольшой кусочек. Но зато какой авторитет я завоевал!

Наша тяжелая работа продолжалась до начала августа 1943 г. Красная Армия наступала на всех фронтах и уже приближалась к нам. 2 августа нас спешно погрузили в два товарных полувагона, поезд наш тронулся и начал набирать скорость. После выезда за пределы станции произошло резкое торможение, и поезд остановился. Мы по инерции полетели один на другого. Образовалась настоящая куча-мала. Мы выскочили из вагонов, не понимая, что же произошло. Конвоиры собрали нас и повели в сторону, где стоял паровоз. Мы увидели жуткую картину. Второй вагон влез в первый почти до отказа, третий вошел во второй уже меньше, четвертый в третий еще меньше и т. д. Из стен вагонов торчали снаряды, как гвозди. Громадное количество их валялось на земле. Впереди паровоза было нагромождение шпал высотой более двух метров. Наш состав был комбинированным. За паровозом было прицеплено штук десять вагонов с боеприпасами, за ними два полувагона, в которых размещались мы, а за нами были прицеплены еще полувагоны, груженные бочками с бензином. Оказалось, что кем-то был разобран путь, и поезд, еще не успев набрать скорость, пропахал железнодорожную насыпь, нагромоздив впереди себя громадную кучу шпал.

Но не эта картина удивила всех. Удивительно было то, что ни один снаряд, ни одна мина при таком ударе не взорвалась. Это можно было объяснить только каким-то чудом. И трудно себе представить, что было бы со всеми нами, если бы снаряды начали взрываться и все вокруг гореть.

Но опять пронесло. СУДЬБА!!!

Наступление Красной Армии на этом фронте продолжалось. А нас погнали этапом на Константиновку, затем на Гришино. Здесь нас продержали несколько дней, затем усадили в грузовые машины и повезли. Мы долго ехали. Проехали г. Днепропетровск. Проезжая по его главной улице, видели много развалин и обгоревших остовов зданий. Дальше проехали г. Верхнеднепровск, затем станцию Верховцево и остановились в г. Пятихатки. Здесь нас разместили в небольшом лагере. 18 октября нас вновь посадили в машины и повезли дальше. 21 октября мы приехали в районное село Михайловку (примерно в 30 км от г. Кривой Рог). Здесь нас разместили в помещении свинарника. В этот же день понадобилось несколько человек, чтобы привезти солому, которая заменила бы нам матрацы. С немецким конвоиром мы поехали на хутор Корниловка, примерно в 1,5 км от Михайловки. Пока конвоир решал с кем-то вопрос, где взять солому, мы смогли познакомиться с некоторыми жителями. Они даже успели нас за это время подкормить.

Советские войска продвигались в это время очень быстро. И в первый ночлег в Михайловке мы слышали канонаду, звучавшую со стороны Кривого Рога. Это значило, что нас увозили на запад, а Красная Армия нас догоняла.

Тогда я опять решился бежать. Я поговорил с одним из своих товарищей, его звали Николаем, и на следующий вечер, когда стемнело, мы рванули с ним на уже знакомый нам хутор Корниловку. Нам предстояло пересечь асфальтированное шоссе, через которое почти беспрерывно двигалась немецкая техника. Мы залегли недалеко от дороги, выжидая подходящего момента. В это время, как назло, ярко светила луна. Переходить дорогу во весь рост было опасно, поэтому, выждав момент, когда дорога опустела, мы по-пластунски переползли через нее и оказались в поле.

Дорогу на хутор мы уже знали, поэтому направились к той хате и к той семье, с которой были уже знакомы. Нас приняли, обогрели, подкормили, чем смогли, и мы начали советоваться, как нам быть дальше. Мы сказали, что хотим укрыться на хуторе до прихода Красной Армии. От хозяйки мы узнали, что их хуторской полицай очень боится прихода советской власти, так как служит у немцев. В то же время хозяйка сказала, что ничего плохого людям он не делал. Я сказал ей: «Пусть тогда он поможет нам здесь укрыться, а когда придет сюда вновь советская власть, мы, как говорится, за него постоим, сказав, что он, мол, помог двум пленным убежать из немецкого плена». Мы абсолютно не представляли, что с нами будет, когда Красная Армия нас освободит, но почему-то верили только в хорошее. Хозяйка пошла к полицаю на переговоры, не говоря ему, что мы уже здесь. Мы с нетерпением ждали ее возвращения, и когда она пришла, то сообщила нам, что полицай согласился нам помочь.

Ночь и день мы пробыли у этой хозяйки. В течение этого дня полицай нашел семью, которая согласилась нас припрятать у себя. Когда стемнело, он отвел нас к новой хозяйке. Эта семья состояла из двух человек: матери и дочери. Мы долго сидели и разговаривали. Узнали от дочери, что она была комсомолкой. Ее звали Мотей, а имя и отчество матери я позабыл. Но случилось так, что под Кривым Рогом наступление наших захлебнулось. Прошла уже почти неделя, как мы жили у этой хозяйки. Как-то раз она мне говорит: «Слушай, Витя, оставайся у нас, будешь как сын, а Николай пусть перейдет к кому-нибудь другому».

Мне об этом трудно было сказать Николаю, но в этом мне помогли сами немцы. Утром в хутор заехала машина с полевой жандармерией и с несколькими украинскими полицейскими. Они никого не ловили, а через громкоговоритель, разъезжая по хутору, объявили: «Всем лицам мужского пола к 10 часам утра собраться возле деревянного сарая на краю хутора. Кто попытается скрыться и будет найден, будет расстрелян, а хата будет сожжена». Мы поняли, что нам надо идти вместе с хуторскими мужиками. Мы уже были одеты в гражданскую одежду, и в ней отправились к месту сбора. Всем сказали зайти в сарай, после чего нас заперли. Зная, что творят немцы с населением, мы думали, что в этом сарае они нас и сожгут. В сарае мы пробыли остаток дня и ночь. На утро 1 ноября нас повели этапом в город Вознесенск.