Радуга - Кэтрин Стоун

— Алекса…

«Ах, Роберт…» — ответило ее любящее сердце, безмолвно разрываясь от невыносимой боли.

Как же она любила человека, так нежно говорившего с ней! Его отчаяние могло бы сравниться только с отчаянием самой Алексы. Как же ей хотелось верить всю оставшуюся жизнь, что любовь, их любовь существует где-то в глубине души сенатора Роберта Макаллистера, чудесная часть его личности, любившая Алексу так же сильно, как она любила его. Почему этот человек не мог сказать честно грустное «прощай» своей любви? Ведь Алекса никогда его не предаст. Неужели он этого не понимает?

— Мне очень жаль, Роберт. Прощай.

— Все кончено, Кэт, — сказала она младшей сестре, позвонив десять дней спустя на Риверсайд-драйв.

— Кончено?

— Связь с женатым мужчиной всегда обречена на поражение. Я знала, что так получится.

— Алекса, как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке, — бодро ответила Алекса, хотя с каждым днем ей становилось все труднее изображать беззаботное веселье.

Подобное представление требовало от нее неимоверных усилий и до такой степени высасывало энергию, что теперь Алекса ощущала себя по-настоящему больной. Она чувствовала себя все хуже и хуже. Шок угас, оцепенение исчезло, оставив Алексе острую, невыносимую боль. Минуту спустя со слезами в голосе она призналась:

— Нет, Кэт, я вовсе не в порядке. Мне очень одиноко.

— Ах, Алекса, чем я могу тебе помочь?

— Просто напоминай мне всякий раз, когда я почувствую к себе хоть капельку жалости, что получила совершенно по заслугам.

— Но я в это не верю!

— Знаю, — сказала Алекса с благодарностью. С самого начала ее отношений с Робертом младшая сестра, так же как и Джеймс, заботилась единственно о счастье Алексы.

— Ты любила его, Алекса, а любовь всегда права. И… ты никогда не заслуживала печали.

— Спасибо тебе. Все это так еще свежо. Мне кажется, что сейчас нужно совсем немного… нет, много времени, чтобы все это забыть. — Алекса вздохнула. — И мне нужно вырваться из этого города. Я с таким нетерпением жду Рождества в Топике.

— Я тоже.

— А в конце следующего месяца, после окончания съемок «Пенсильвания-авеню», быть может, предприму нечто вроде кругосветного путешествия. Я и раньше об этом подумывала, но всякий раз в перерывах между съемками появлялись другие проекты. Сейчас у меня нет никаких планов, и потому будет еще один свободный месяц, ведь съемки очередной серии начнутся не раньше августа. Так что меня ждут целых шесть месяцев ничегонеделания.

«Ничегонеделания. За исключением того, что ты сама обещала себе вот уже много лет потратить время на выяснение того, кто же такая Алекса». Она подавила в себе вспышку паники, почувствовав ленивый смешок дремлющего монстра, и продолжала:

— Наконец-то у меня неожиданна появилась уйма свободного времени и пространства — как раз то, что мне нужно Но именно сейчас больше всего мне нужен Джеймс.

— Джеймс? — тихо переспросила Кэтрин. «Но…» — запротестовало ее сердце, и тут же вмешался рассудок: «Но что? Думаешь, Джеймс твой? Вряд ли! Вспомни: ведь он же даже ни разу не поцеловал тебя. Просто заставил тебя испытать нечто прекрасное, особенное, — почувствовать себя совершенно счастливой. Но это лишь потому, что сам Джеймс замечательный и особенный — мужчина, который позаботился о наивной младшей сестре прекрасной, искушенной женщины, которую всегда любил. А теперь Алекса свободна и хочет снова вернуться к Джеймсу, и как только уверенная в себе блестящая актриса кивнет…» — Тебе нужен Джеймс?

— Да. Я хочу, чтобы он был моим кавалером на гала-представлении «Хочу стать звездой», — небрежно ответила Алекса, хотя в желании ее не было ни капли легкомыслия.

Алекса ни минуты не сомневалась в том, что на представлении непременно будет присутствовать сенатор Роберт Макаллистер с супругой. Хилари, вне всякого сомнения, захочет позлорадствовать и продемонстрировать свой триумф, а Роберт не сможет отказаться от участия в очень престижном шоу четвертый год подряд. — Оно состоится в эту субботу вечером. Никак не могу вспомнить, когда Джеймс собирался лететь в Париж?

Кэтрин знала о его планах. Сегодня вечером Джеймс летит в Новый Орлеан, вернется в субботу, на ужин с Кэт, а в воскресенье он вылетит в Париж, чтобы провести рождественские каникулы со своими родителями на Иле. Так что после субботнего вечера она, возможно, совсем не скоро увидит его, так как Рождество проведет со своей семьей в Топике, а затем отправится в Сан-Франциско, где в новогоднюю ночь у Кэт состоится профессиональный дебют в оперном театре.

Джеймс просил Кэтрин, и не раз, дать ему копию маршрута одиннадцатимесячного концертного турне по Северной Америке и Европе. И он не раз говорил, что будет ужинать с Кэт, где бы она ни находилась. Однако Кэтрин даже не смела поверить в такое счастье. Она лишь отважно готовила свое сердце к прощанию с Джеймсом за этим ужином в субботу. И вот теперь оказывалось, что даже их прощанию не суждено состояться, поскольку именно в эту субботу Джеймс понадобился Алексе.

— Ты уже говорила с ним?

— Еще нет. С утра мы никак не могли поймать друг друга по телефону, а после обеда я была занята. Думаю, что Джеймс позвонит мне сегодня вечером.

— Да, я в этом не сомневаюсь, Алекса.

Кэт хотела только попрощаться с ним. Попрощаться и поблагодарить. Торопливо продираясь сквозь толпу в час пик, Кэт вспомнила, что забыла шарф, связанный для Джеймса, так же как забыла копию расписания концертного турне, которую только сегодня наконец-то сделала. Но если она хотела застать Джеймса до его отъезда в аэропорт, то у нее не оставалось ни минуты, чтобы вернуться за всем этим. Плевать! Теперь Джеймсу даром не нужно ее расписание, так же как и шарф — сентиментальное напоминание об их полуночном плавании на яхте. Возможно, в каком-нибудь отдаленном будущем Кэт пошлет Джеймсу этот шарф с письмом, в котором поблагодарит его более красноречиво, чем сможет это сделать лично.

— Я Кэтрин Тейлор, — представилась она секретарше, собиравшейся уже уходить. — Могу ли я видеть мистера Стерлинга? Он еще не уехал?

— Минутку, пожалуйста. — Секретарша нажала кнопку телефона, соединявшего ее с кабинетом Джеймса. — Здесь мисс Тейлор. Да, хорошо. Я сейчас же провожу ее.

Джеймс предполагал, что посетительницей будет Алекса. Возможно, она хотела еще утром сообщить, что выдался свободный вечерок и она летит в Нью-Йорк выпить с ним за начало праздника. Джеймс приготовился спокойно отреагировать на ее раздражение, когда Алекса узнает, что он торопится в аэропорт.

Но прекрасная женщина, появившаяся в дверях кабинета, оказалась не той, что прошлой весной подарила Джеймсу незабываемое… Это была ее сестра, не столь самоуверенная, но в своей очаровательной робости еще более соблазнительная.