Смертники - Евгений Прошкин

Все это время Гарин сидел в камере с «венцом», но прежде чем его надеть, Олег мысленно нахлобучил на голову мотоциклетный шлем — тот самый, что спас его на крыше кинотеатра. Потянул вниз до конца, чтобы уперлась макушка, и туго затянул ремешок — все в воображении. Он и сам не знал, насколько эффективно это самовнушение защитит его от Пси-Мастера, но ничего другого у Олега не было. Принять по примеру Столярова тетрадотоксин означало бы утратить связь с «венцом». Поэтому единственное, что оставалось Гарину, — это верить, верить и еще раз верить в мотошлем. В конечном счете он вбил это себе в сознание так крепко, что по шее потекли ручейки пота. Впрочем, Пси-Мастер к нему до сих пор не обратился, хотя Олег ощущал его присутствие как раскаленное дыхание доменной печи.

Снаружи раздался щелчок, и дверь открылась. — Спокойно! — успел предупредить Олег.

Охранник неуверенно дошел до середины комнаты и уронил на пол щедрые гостинцы: две «Лавины» с глушителями, две «Марты» и несколько тяжелых подсумков. Михаил схватил пистолет, но Гарин отрицательно мотнул головой и показал на наручники, висевшие у охранника на ремне. Столяров сковал воину руки за спиной и пинком отправил его в дальний угол камеры.

В следующее мгновение Олег потерял бойцов из виду — всех и сразу, словно кто-то выключил над миром свет. Как будто «венец» перестал работать. Грохот на улице еще был слышен, сбитые с толку «монолитовцы» продолжали перестреливаться, но интенсивность боя заметно снижалась. Когда после привычного интервала не последовало нового взрыва гранаты, Гарин догадался, что Пси-Мастер восстановил контроль над группировкой. Он сделал это легко, Олег даже не успел заметить, как у него отобрали всю его сеть.— Прекрати уничтожать моих людей, нам надо поговорить, — внезапно сказал лежавший на полу охранник. — Ты зря стараешься, проект «Венец» уже закрыт.

— Что?! — вскинулся Столяров, но Гарин выставил палец, призывая его молчать.

Олег почувствовал знакомый трепет стрекозы рядом со своим придуманным шлемом. На этот раз стрекоза была не одна, ее сопровождал целый рой разъяренных ос, оглушительно стучавшихся в непробиваемые стенки.

— Топорная работа, мой юный друг, — монотонно продолжал боец. — Я никогда не диктовал парням так жестко и открыто. Они служат не за страх, а за совесть. Ты бы так смог?

Выстрелы снаружи окончательно стихли. Олег показал Михаилу на автомат и на дверь.

— Ты меня слышишь? — спросил Гарин, обращаясь не к бойцу, а куда-то в потолок, словно разговаривал с духом.

— Слышу, — отозвался «монолитовец». — Чего ты хочешь?

— Разве Коршун тебе не передал? Сколько можно спрашивать об одном и том же?

— А сколько можно стремиться к одной и той же глупости? Столяров с отвисшей челюстью слушал эту беседу, поглядывая в

дверную щель. «Монолитовцы» вышли из укрытий и начали подводить итоги массового психоза. Трупы укладывали в ряд под навесом, двое воинов собирали оружие, кто-то уже посыпал лужи крови песком. Об арестованных как будто забыли, хотя их временная камера находилась рядом с комнатой дежурного. Один намек Пси-Мастера — и все «монолитовцы» будут здесь со всем своим боезапасом.

— Не нужно ломиться в открытую дверь, — снова заговорил охранник. —- Я приглашаю тебя в Лабораторию, нам есть что обсудить...

— ...и есть над чем поработать, — закончил за него Коршун, появившийся на пороге так внезапно, что Михаил даже не успел выстрелить. — Поработать вместе, как соратники, — добавил он доброжелательно.

Держа пустые ладони на виду, он медленно обвел взглядом комнату. «Монолитовец» в наручниках и Столяров с автоматом его нисколько не смутили.

Гарину показалось, что осиное жужжание вокруг головы стало ослабевать. Возможно, Пси-Мастер снова отвлекся на какую-то неведомую сверхзадачу.

Олег вдруг почувствовал, что вновь начал ощущать личности «монолитовцев». Они появлялись в пси-поле одна за другой, как светящиеся поплавки на темной воде.

— Поработать над чем? — спросил Гарин, стараясь потянуть время так, чтобы это не бросалось в глаза. — Над твоим новым проектом, для которого уже не хватает подопытных зомби и теперь понадобились пленные сталкеры?

На улице опять грохнул выстрел, затем еще один и следом — автоматная очередь.

— Почему бы и нет? — сказал Коршун. — Полевые испытания «венца» показали, что люди с радостью участвуют в подобных экспериментах. Ты и сам носил его добровольно. Ты и сейчас...

Он резко умолк, и Гарин, спохватившись, потрогал голову.

— Ты и сейчас в «венце», — выговорил Коршун. — Обманул этого дурачка, как ребенка, причем дважды. Коршун уволен.

— Ну, раз такое дело... — Столяров выпустил ему в грудь короткую очередь и, толкнув дверь, вышел в коридор.

— Ты совершаешь большую ошибку! — предупредил охранник.

—Молчал бы, овощ. — Олег поднял с пола вторую «Лавину» и последовал за товарищем.

Михаил крадучись добрался до комнаты дежурного и, резко развернувшись в проеме, уложил двоих бойцов у стола. Гарин напряженно озирался по сторонам, хотя понимал, что его пси-давление на противника принесет больше пользы, чем неточная стрельба.

— Братья, нас атакуют! — раздалось во дворе.

Кто-то залег у самого крыльца и принялся поливать коридор из автомата. Пули крошили стены, высекали искры из кафеля, выбивали длинные щепки из распахнутой двери. Столярову с Гариным пришлось отступить обратно к камере. Олег неимоверным усилием заставил воина за крыльцом прекратить огонь, поднести ствол к подбородку и вновь нажать на спусковой крючок. Это далось не так легко, как в начале боя: Пси-Мастер хоть и продолжал отвлекаться, но бойцов уже не покидал.Осиный рой долбился в шлем так, что у Гарина гудело в ушах. — Враги будут уничтожены!

На улице ухнул подствольник. Олег и Михаил едва успели броситься на пол, когда где-то рядом разорвался заряд. С потолка полетели куски штукатурки, в воздухе повисла плотная пыль.

Гарин по привычке проверил «венец». К жужжанию и гулу добавился нескончаемый свист, и Олег почувствовал, что перестает ориентироваться в пространстве. Нужно было срочно менять ситуацию, но он не мог сообразить, за что взяться. Личности «монолитовцев» то возникали в его пси-поле, то опять исчезали, и это мелькание не позволяло сосредоточиться. Случайно Гарин вспомнил, что гранаты с навеса так и не убрали, хотя там должно было оставаться еще много. Он нащупал бойца послабее и, взяв чужую волю в тиски, направил его на крышу. Оставив оружие, «монолитовец» добежал до лестницы, проворно забрался наверх и уже ползком, держась середины крыши, приблизился к ящикам. Один из них был почти израсходован, второй еще даже не вскрывали. Олег постарался сделать так, чтобы никому в этот момент не пришло в голову посмотреть вверх. Пока воин вставлял гранату с вырванной чекой обратно в ящик, пока поднимал его и скидывал с крыши, замедляющий фитиль успел прогореть до конца.

Ящик взорвался, немного не долетев до земли. Не все гранаты в нем сдетонировали, но и половины оказалось достаточно, чтобы выкосить осколками всех, кто был на площадке.

Столяров, догадавшись по канонаде, что произошло, уважительно поцокал языком:

— Надо было сразу этот салют им устроить.

— Я вот думаю, как бы наемники не подтянулись, — поделился опасениями Олег. — Тогда нам точно хана.

— Нам только до кафе добежать. Один рывок.

Михаил перезарядил автомат и, пока оставшиеся «монолитовцы» не опомнились, помчался по коридору на выход.

— Я ранен, — корчась от боли, простонал боец у крыльца.

— Сам вижу. —- Столяров добил его одиночным и заглянул за угол.

Площадка была свободна — в том смысле, что никого, кроме трупов, на ней не осталось. Если кто-то и выжил после взрыва ящика, то находился в состоянии тяжелой контузии. Михаил зигзагами добежал до здания напротив порта. При этом по дороге он еще умудрился пополнить боезапас. Гарин сразу решил, что такой ерундой заниматься не будет, и, глубоко вдохнув, кинулся за товарищем.

В дверном проеме кафе их встретил «монолитовец» с поднятыми руками, что само по себе было странно. Еще более странными показались слова, с которыми он обратился к Олегу:

— Щенок, одумайся! Не хочешь сотрудничать — просто проваливай, гарантирую тебе безопасность до Янова. Это твой последний шанс.

— Нет, — ответил за Гарина Михаил и выстрелил живому ретранслятору между глаз.

Здание кафе было полностью перестроено, остались только несущие стены. То, что снаружи выглядело как наспех заколоченные фанерой витрины, внутри оказалось идеально ровной поверхностью, окрашенной в оливковый цвет. Просторный зал, кухню, подсобки — все это вначале объединили в одно помещение, а затем поделили деревянными перегородками полутораметровой высоты. Кое-где в нишах стояли столы и узкие шкафы. Полы тоже были обновленными, с широкими коробами, в которые еще не успели заложить проводку.