Мир героев. Путь домой - Андрей Сухоруков

бы я пешком шел, было бы гораздо больше. Паранойя вроде отступила, и я снял доспехи и сложил обратно в мешок. Свасуд погонявший, но не догнавший зайца запрыгнул опять на телегу и снова улегся спать.

Постепенно день клонился к вечеру и усмотрев недалеко от дороги ручеек я свернул телегу к нему. Альвгейр и Уна слезли с телеги и присели к костру, который я как раз развел. Судя по виду Уны, она была готова спать еще. Я кивнул на нее Альвгейру и показал, что дежурить будем вдвоем, причем он первый. Альвгейр в ответ кивнул и достал из мешка выданные на дорогу Фрейдис припасы.

После простого, но сытного ужина, мы с Уной улеглись под телегой, а Альвгейр со Свасудом остались сторожить. В полночь я сменил Альвгейра. Никаких происшествий за время его дежурства не произошло. Моя паранойя снова начала вопить в голос, что такая тишина явно не к добру и надо всеми силами готовиться к гадости. Свасуд нарезающий круги вокруг стоянки вернулся и потянул меня зубами за штанину. Я встал и пошел вслед за ним. Недалеко обнаружился странный пень, на котором горкой лежали мясо и фрукты.

Это напомнило мне происшествие с маахисами, и я решил внести свою лепту в подношения на пне. Достал из мешка еще мяса и фруктов, добавил к ним лук, стрелы и пару ножей. Поблагодарил бога охоты Тепу за удачную охоту. Система сообщила, что отношение бога тепу сменилось с ненависти на неприязнь. Уже хорошо, теперь маахисы не будут специально нас выискивать по всему острову. Правда если мы друг на друга наткнемся миром разойтись не получится. Очень надеюсь, что на Исее маахисов нет.

Утром Уна выглядела гораздо более отдохнувшей, и вызвалась порулить телегой. Дорога поднялась на очередной холм и вдали показались стены Годхавна. Последний промежуточный пункт пути на дороге к дому достигнут. Примерно через два часа мы проехали через ворота Годхавна. Стража нас естественно остановила, но пустая телега их разочаровала.

Годхавн стал более людным с нашего последнего посещения. Я стараясь не показать своего интереса всматривался в лица прохожих пытаясь понять это местные или игроки. Уна спросила, что я так сосредоточенно высматриваю. Объяснил ей, и она тоже включилась в игру, потом к нам присоединился и Альвгейр. Совместными наблюдениями пришли к выводу, что похоже игрока можно отличить от местного по взгляду туриста и периодическим замираниям на месте, когда они обращаются к системе.

Без приключений добрались до двора Сигмара Везунчика. У него было шумно. Похоже какая-то ватага воинов у него стала на постой. Нас он встретил как родных. Сразу согласился купить телегу и пони, причем даже цену не пытался сбить. Пони ушли за те же деньги, а за телегу он назначил цену в пять ортугов, мы тоже не стали торговаться и ударили по рукам.

Чтобы не мешать веселью внутри дома мы разместились снаружи. Служанки принесли нам снеди и напитков, и мы начали свой импровизированный пир. Сидели молча, как-то неожиданно навалилась усталость и душевное опустошение. Был пройден длинный путь и остался последний рывок.

Из дома вывалилась ватага галдящих викингов. Они увидели нас и гомон их резко снизился. Они что-то обсуждали между собой и наконец один из них подошел к нашему столу. Не обращая внимания на нас с Альвгейром, он уставился на Уну. Я откинулся немножко назад и положил руку на большое деревянное блюдо. Обнажать оружие в доме Сигмара Везунчика я не хотел, чтобы не портить отношения с хозяином, да и ронять уровень отношений с городом тоже не хотелось. Если урманин перейдет черту, то блюдо его легко успокоит.

— Меня называют Оддкель Йотун, может тебе оставить этих неудачников и присоединиться к настоящим мужчинам, несколько заплетающимся языком проговорил он, смотря на Уну.

Я открыл рот, чтобы высказать ему все что я думаю про него. Я понимал, что дальше будет драка между нами и ватагой мореходов, но честь в этом обществе была самой важной характеристикой героя и лишиться ее было нельзя ни при каких обстоятельствах, дальше можно идти и вешаться.

Уна опередила меня, состроив умильное выражение лица она, хлопая ресницами обратилась к Оддкелю: «Какое интересное прозвище, за ним, наверное, скрывается какая-то героическая история?» Не успела она это проговорить, как из кучки товарищей Йотуна раздался даже не смех, а гогот. Часть его товарищей просто повалилась на землю от смеха. Оддкель покраснел как рак и резко ретировался. Один из ватажников еще подсмеиваясь подошел к нашему столу и не спросив разрешения уселся напротив меня.

— Меня называют Торд Морж и я стюриманн этих людей, сказал он, глядя на меня.

— Меня называют Андбьёрн Медвежонок и это мои люди, ответил я ему.

— Я прошу простить моего человека, красота твоей спутницы отобрала у него разум.

— А что в моем вопросе вызвало такое веселье? — обратилась к Торду Уна.

— Прозвище Йотун Оддкель получил не за героические деяния. Однажды он несколько увлекся пивом и ночью вывалился за борт. Пока мы его подобрали он стал синий и покрылся коркой льда. Каждый раз как мы вспоминаем его вид, это вызывает неудержимое веселье.

— Бедный, надеюсь он себе ничего нужного не отморозил? — участливо протянула Уна. Этот вопрос вызвал новую волну смеха среди ватажников. Похоже Оддкель нарвался на новую волну подначек.

— У твоей спутницы не только красота неотразимая, но и язык острый, — просмеявшись сказал Торд. За это нужно выпить, хозяин неси еще пива, — громогласно прокричал Торд с сторону дома. Несколько рабынь принесли еще пива и веселье продолжилось.

Здравицы в честь красоты и ума Уны лились, не переставая и с такой же частотой наливалось пиво в кружки. В какой-то момент я отключился. Утром на удивление состояние было более-менее. Правда часть вчерашнего дня осталась покрыта мраком, но судя по радостному приветствию от Сигмара веселье в катастрофу не переросло. Я заглянул в комнатку Уны, убедился, что она на месте. Альвгейр открыл глаза, когда я заглянул к нему, но я показал, что можно спать дальше и он последовал моему совету. Я попросил Сигмара сообщить моим товарищам, что я отправился в порт и вышел за дверь. Свасуд увязался за мной.

Порт встретил меня гораздо большим скоплением народа и кораблей, чем