За жизнь платят кровью (СИ) - Владимир Стрельников

Ее расчеты оправдались, через полчаса, показавшимся длиннее ее нежизни на Соловецком острове, коряга уткнулась в песчанный берег.

И примерно в этот же момент на берегу раздался топот, треск ломаемых веток, и на бережок напротив острова выскочило немалое стадо косуль, голов в семьдесят, не меньше. Тревожно оглянувшись, вожак длинным прыжком скакнул в воду, и поплыл к острову. Все стадо двинулось за ним, под удивленные вскрики проснувшихся и здорово удивленных копателей, выскочивших к берегу в нижнем белье и с оружием.

Пока девушки спорили с парнями, стрелять косуль или нет, вожак достиг меляка, и рванул на остров мимо копателей. Следом за ним метнулись другие олени, едва не сбивая с ног растерянных людей.

И в этот момент Мария плавно поднялась с коряги, и четыре раза выстрелила. А потом еще один раз, дробя плечевой сустав девушке, оставленной в живых. Ее карабин брякнулся на камни, девушка со вскриком осела на песок пляжа. Еще бы, первым выстрелом Мария раздробила ей ступню.

Торжествующая одержимая встала было, и направилась к жертве, когда была вынуждена стремительным прыжком метнуться в сторону от огненной волны, рванувшейся в ее сторону от раненой.

Еще раз грохнул ТТ, дробя второе плечо пироманке и опрокидывая ее на песок пляжа. И еще один выстрел, на этот раз в запутавшуюся в палатке косулю.

— Ну вот, ужин есть. — Довольно улыбнулась Мария, подходя к пытающейся отползти в ужасе девушке, гребущей песок здоровой ногой. — Да ты так не бойся, я тебя есть не собираюсь. Так, попытаю, узнаю что надо, и просто убью.

Внимательно рассмотрев раненую, Мария грустно спросила сама у себя:

— Ну почему вот так получается, а? — И рывком за волосы задрала голову вскрикнувшей жертве. — Какое лицо, настоящая арийка! Красавица, как из канона. — После чего нагнувшись, грубо поцеловала теряющую сознание от боли девушку в губы, укусив до крови напоследок. Грубо рванула клетчатую рубашку, оголив высокие груди. — Какое тело, и не мое. Не везет. — И сильно сжала грудь, ухватив сосок пальцами как клещами, с нечеловеческрй силой повернув.

Над рекой взвился женский крик, снова поднявший с сосен стаю грайворонов, успокоившихся было после выстрелов.

Мария долго пытала раненую, добывая нужную ей информацию. В коротких перерывах она развела костер, освежевала косулю, накормив росомаху лучшими кусками.

— Ну вот, я все, что мне нужно узнала. Прощай, Елена. — Мария подняла ТТ, грохнул выстрел. Истерзанное тело несчастной копательницы дернулось и замерло. — Это был неправильный выбор профессии, красавица. Надо было идти в бухгалтеры. Теперь их похоронить надо бы, а, Мадлен? — Одержимая поглядела на росомаху, которая рассматривала тела убитых явно с гастрономической стороны. — Нет, дорогая моя, некоторые вещи я делать никогда не буду. Пусть я сейчас разбойница и убийца, но людоедкой не стану. Это, знаешь ли, точно закрывает дорогу к возрождению. Так что кушай косулю, хотя ты итак обожралась. — Хлопнув зверюгу по битком набитому пузу. Демидова встала, и пошла к убитым ей людям.

Легко, как будто это не тела здоровенных парней и взрослых девушек, она перебросала трупы в моторную лодку. Долго ходила по берегу, собирая камни в узлы из изрезанной палатки, изготавливая самодельные якоря. Ворча на свою глупость, обыскала в лодке тела, привязала к ногам своих жертв грузы, и, разобравшись с управлением, вывезла тела на середину реки, после чего сбросила их в воду. Совершенно спокойно, буднично, ополоснула руки в реке, и повернула к берегу.

Мария спокойно, пару дней перебирала доставшееся ей имущество. Оружие, лодка, баржа, личные вещи и деньги копателей и их трофеи из старого города. В основном стеклянная посуда, посуда из нержавейки, немного фарфора, электроника в неповрежденной упаковке, толстые прутки аллюминия и титана, металла, известного ей только со слов убитой ею Елены, но весьма ценный, по ее же словам. Инструментальная сталь, мерительный инструмент, просто вязанка толстой стальной арматуры, практически нержавой. И книги в ненарушенной пластиковой упаковке. Много книг. Трюм был забит основательно, телекинетик из копателей потрудился немало. В конце концов, удовлетворенная добычей Маша закрыла тяжелые створки трюма, и старательно обвязала их брезентом. Не для того она старалась, чтобы потерять все из‑за какого‑то дождика.

— Смотри, как похожа. — С фотографии в паспорте на Демидову смотрела молодая брюнетка. Только с длинными волосами. По сверке с зеркалом одержимая решила, что вполне сойдет для неособо тщательной проверки. А особо тщательную проводить в Иннополисе никто и не будет, там, по собраным ей еще на Соловецком острове данным, полиция работает только по совершенным именно в Иннополисе преступлениям. — Свиридова Евгения Игнатьевна. Ну, ей и побудем какое‑то время. Мадлен, давай на борт. Поплыли в Иннополис, деньги тратить! — И с силой оттолкнула свою баржу шестом от берега. То, что обычно делали три парня, сделала одна одержимая, кораблик медленно отодвинулся от скалистого обрыва.

Мария завела дизель, и немного потренировалась с управлением баржи. Маневренность у нее была примерно как у утюга, но одержимая приноровилась, и вскоре баржа скрылась за поворотом.

Через три дня Мария и Мадлен, вставшая на задние лапы, и опершаяся передними лапами на леера, смотрели на дымок, вьющийся из трубы небольшого зимовья.

— Интересно, кто там? — Задумчиво протянула одержимая. Поглядела на зимовье в тяжелый бинокль, хмыкнула. — Дед какой‑то, и молодой парень. Скорее даже, молоденький. Но здоровенный парнишка. Знаешь, Мадлен, а загляну я на огонёк, посмотрю, что и как. Может, даже трахнусь несколько раз. А ты, солнце моё, меня на берегу подожди, хорошо? Заодно порыбачишь, смотри, сколько рыбы. — Мария кивнула на вскипевшую от рыбьих спин воду небольшого заливчика.

Росомаха рявкнула, и грациозным прыжком плюхнулась за борт, и вскоре отряхивалась на берегу, взметнув облако брызг.

*****

— Варь, ты уверена? Ну, что хочешь стать названной сестрой этой красавицы? — Слава поглядела вслед исчезающим огонькам мототакси, на котором они приехали на большую поляну за городом на берегу Синей. Здесь была толпа молодежи, устроившей броуновское движение, горел десяток костров, доносился заппах жаренного мяса со специями. Играли скрипки и гитара, кто‑то танцевал.

— Да. И твоей сестрой тоже, Слав. Ты мне уже давно как родная, с тех самых пор, как погибли мои родители. И даже раньше. Станешь? — Варя расправила, точнее, поправила джинсы под широким ремнем, и подхватив под руку немного ошалевшую от такого предложения подругу, пошла к дальнему костру.