Чужаки - Владимир Вафин

— Не хило! Придется повозиться с тобой, сукин кот, — и резким движением выбросил вперед руку. Санька увидел, как блеснуло лезвие ножа-кнопки и заметил направленный удар снизу. Он успел увернуться, но в тот же миг Марсель ударил его ногой по шее. Упав на колени, Санька почувствовал, как рука Марселя захлестнула ему горло и лезвие уперлось в шею.

Аленка, схватив Марселя за волосы, стала оттаскивать его от Саньки. Тот откинул ее ударом локтя. Воспользовавшись моментом, Санька ухватил Марселя за руку, перебросил его через себя и вскочил на ноги. Марсель попытался встать, но железные тиски клыков Мухтара, неожиданно появившегося из леса, сомкнулись у него на горле. Марсель захрипел и стал наносить собаке удары ножом. Почувствовав ослабевшую хватку пса, он отбросил его и схватился за разорванное горло. Сквозь его зажатые пальцы хлестала кровь. Ничего не видя и пошатываясь, он с диким криком двинулся к краю утеса. Нога его подвернулась на камне, и он нелепо вскинув руки, с пронзительным криком рухнул вниз. Санька, обессиленный, взглянул на распластавшееся на камнях бездыханное тело Марселя и пошел прочь.

К нему подбежала Аленка и, сотрясаясь от рыданий, уткнулась ему в плечо лицом.

— Все, Аленький, успокойся, все нормально, — он прижался лбом к ее лицу. — Мы живы, слышишь, мы вместе!

Санька обнял ее и они подошли к Мухтару. Он тяжело дышал, из ран на его теле, разливаясь по траве, текла кровь.

— Мухтар, милый ты мой песик, держись, — нежно произнес Санька, наклоняясь к нему.

Подсадив Аленку на коня и положив поперек него собаку, он повел Капитана под уздцы.

Потрясенные случившимся, они дошли до домика, войти в который уже не смогли. После того, как в нем случилась беда, он стал им чужим.

Санька подошел к одиноко качавшейся на волнах лодке и положил в нее Мухтара. Затем помог сесть Аленке и, взявшись за весла, стал грести к берегу. Капитан плыл рядом. Аленка, ухватившись за борт лодки, с грустью оглянулась на остров и заплакала. Она прощалась с местом, где они прожили самые радостные дни своей юной жизни. Вернутся ли они когда-нибудь сюда, где они обрели любовь и покой? Встретит ли их еще у водопада выросший Санал? Этого она не знала и мысленно прощалась с островом любви и радости. У нее перед глазами мелькали картины их счастливой жизни...

Они подошли к дому, где их встретил дед Данила. Санька нес на руках Мухтара. Положив собаку на лавку, Санька уткнулся деду в плечо и тихо произнес:

— Прости, деда, Мухтар вот... и Капитана чуть не загнал.

— Где эти? — дрогнувшим голосом спросил дед.

Санька понял его с полуслова.

— Двое в Зубатовом болоте с машиной, а тот с Настиного утеса сорвался, ему Мухтар горло порвал. Если бы не он, то мне бы все... Откуда он только взялся? — вздохнув, произнес Санька.

— Он, гулена, где-то в лесу шастал, но, видимо, беду почуяв, вернулся. Тут я ему и сказал: «Мухтар, хороший пес, беги, беги к Саньке! Там чужой!» Так он клыки обнажил и в стойку. И как рванет в дверь — и поплыл к вам на остров, — дед посмотрел на пса и тяжело вздохнул. — Главное, вы живы, Санек, а на Мухтаре эти раны быстро затянутся. Он живучий.

Аленка склонилась над собакой. Дед подошел к шкафчику и, достав маленькую бутылочку, обработал псу раны.

— Аленушка, неси бинты. Санька, там гриб индийский, процеди быстренько.

Они смазали белой жидкостью раны, и дед бережно перевязал Мухтара.

— Сань, тебя тоже надо перевязать, — сказала Аленка.

— Да ну, и так пройдет, — отмахнулся Санька.

Дед бросил взгляд на его окровавленные джинсы и властно скомандовал:

— Скидывай штаны! И без разговора!

Рана на Санькином бедре сильно опухла, и дед густо смазал ее грибом.

— Ален, перетяни, да потуже.

Аленка перевязала Санькино бедро, смахивая набежавшие на глаза слезы. Потом присела на кровать и, закрыв лицо руками, заплакала.

— Это все из-за меня, — проговорила она, всхлипывая, — в несчастье я родилась и приношу несчастье.

— Ален, ты что? — стал успокаивать ее Санька.

— Аленушка, — погладив ее по голове, сказал дед, — выслушай старика. Не мы, а они пришли к нам со злом и смертью и нашли ее здесь. И хватит об этом. Пусть это останется тайной Кролай-Куля — озера этого. А вы молодые, вам жить надо.

Он взял Аленку за руки и, заглядывая ей в глаза, ласково произнес:

— Аленушка, я как тебя увидел, ты мне сразу женушку мою, Валю, напомнила. Она правнука так и не дождалась, а я хочу его увидеть. Слышишь, Аленушка, нельзя нити рваться.

Он обнял их обоих:

— Родные вы мои...

Вечером, когда Аленка уснула, Санька с дедом присели на завалинку.

— Уходить тебе надо, Санька. Они могут вернуться.

— Могут, деда, только Марсель мне сказал, что с хозяином порвал, тот его приговорил. Но, наверное, ты прав, надо уходить. Прости нас, деда, за все. Жил ты спокойно, а тут...

— Хватит, Санька. Ты запомни, только покойник «живет» спокойно, а за жизнь надо бороться. Хорошо, если рядом есть человек, который тебя поддерживает. Как твоя Аленушка. Ты ее береги: она твоя, как это говорится, половинка. Потеряешь ее, век маяться будешь. Ведь, Санек, людей-то добрых на свете много, да только многие доброту эту в глубинке держат, не выставляют ее напоказ. Это только мразь прикидывается доброй, а добрый, он тебя выслушает и, если поймет, то поможет. Ты вот давеча про милиционера говорил, так вот, чует моя стариковская душа — добрый он. Ты найди его, и он тебе поможет.

— Деда, а как ты здесь?

— Как? Свой век доживать буду, ты не беспокойся. Может, ты вернешься сюда, на радость мне...

Утром Аленка с Санькой попрощались с дедом Данилой. Он прижал их к себе и дрогнувшим голосом сказал:

— Берегите себя!

Санька запрыгнул на Капитана, подсадил Аленку и они выехали со двора. Дед стоял на крыльце, помахивая им рукой. По его щеке скатилась скупая мужская слеза.

Доскакав до дороги, они попрощались с конем.

— Пошел домой, Капитан! Домой! — крикнул Санька.

Конь повернулся и исчез в чаще леса.

Санька с Аленкой шли по трассе и голосовали. Машины пролетали мимо, не останавливаясь.

— Сань, наверное, никто не остановится, придется идти на поезд, — огорченно произнесла Аленка.

— Потерпи, Ален, — Санька снова в надежде махнул рукой.

Мимо промчались темно-синие «Жигули». Санька хотел уже помахать «Камазу», но, заметив в кабине двух девиц, опустил руку.

«Жигули» остановились, потом дали задний ход. Дверца кабины открылась, и из кабины высунулся парень в «варенке».

— Куда вам, Ромео и Джульетта? — улыбаясь, спросил он.

— В Челябинск, — подбежав к машине, выдохнул Санька.

— Садитесь.

Санька с Аленкой разместились на заднем сиденье.

— Только «бабок» у нас нет.

— А я за «дерево» не вожу, я — за интересный разговор. Вы откуда такие загорелые?

— С базы отдыха.

Лицо водителя Саньке было знакомо. «Где-то я его видел, — нахмурив лоб, подумал он, — но где?»

— Да ты расслабься, я не Колчин, грабить не буду, — заметив Санькино напряжение, успокоил водитель.

— А кто это?

— Да был тут один потрошитель с бандой. Они садились в тачку и где-нибудь в лесу кончали водилу. С законом надо жить в мире. Вот такие козлики-мозлики.

Услышав про «мозликов», Санька вспомнил аэропорт и Женьку.

— А если закон против тебя? — спросил Санька.

— Ну, на закон есть и противозакон. У нас как: есть сила — у тебя закон. В народе говорят: «Закон, как дышло: как повернул, так и вышло». Я тоже по молодости с ним не ладил. Да один человек объяснил: будешь знать закон, он будет дружить с тобой. Хороший человек, хотя и мент.

— Влад Алексеевич?

Водитель резко нажал на тормоз и машина остановилась.

— А ты откуда знаешь? — с подозрением глядя на Саньку, спросил он.

— Мы ведь встречались, Женя, — улыбнулся Санька. — Помнишь аэропорт весной?

— А я-то думаю, где тебя видел? Так, подожди, Влад вроде тебя в «спецуху» отвозил.

— Да, только... — он взглянул на Женьку испытующим взглядом.

— Ясно, тут и ежу понятно. Давно в побеге?

Санька задумался, и ему вспомнились слова Влада Алексеевича: «Женька — парень нормальный, только руки в костер сует».

— Не хочешь — не говори, — немного обидевшись, сказал Женька, заводя машину.

— С начала лета, — после недолгой паузы ответил Санька.

— А сейчас ты едешь к ментам, сдаваться?

— Может они меня и не ищут...

— Ты же — тигренок, убежал из клетки, и теперь тебя надо поймать и обратно в клетку посадить, пока ты дел не натворил. Тебе предрешено быть в тюремной клетке.

— Может Влад Алексеевич поможет?

— Владан может, — согласно кивнул Женька, — он всем пацанам хочет помочь, только бы его не сожрали коллеги. В побеге что-нибудь натворил? Не бойся, я не побегу стучать.