Затмение - Уинстон Грэм

Росс не встречался ни с Пюизе, ни с полковником, графом д'Эрвильи, когда-то командиром одного из лучших французских полков, а сейчас заместителем командующего, поскольку они оставались в Лондоне, но через Кэролайн поддерживал связь с привлекательным молодым виконтом де Сомбреем, мадемуазель де ла Блаш, его невестой, энергичным, но переменчивым де Марези, мадам Гиз, которая проводила время в постелях многочисленных корнуольских джентльменов, а также встречался с десятком других. Из всех ему больше всего нравился де Сомбрей — несмотря на жизнелюбие и остроумие, его лицо часто омрачала тень. Возможно, тень гильотины, которая почти стерла с лица земли всю его семью. Виконт сказал Россу, что когда наступит мир, он пригласит его с женой в свой замок под Лиможем. Росс ценил эту подлинную дружбу, вероятно потому, что в Корнуолле у него было на так много близких друзей.

В компании французов ему всегда поднимала настроение их решимость и энтузиазм, а также явная храбрость. Этого в экспедиции было в достатке. Все донесения, слишком многочисленные, чтобы оказаться фальшивыми, сообщали о крайнем разочаровании французского народа в нынешнем режиме террора.

Если Англия сильно пострадала от войны и погоды, то Франция — еще сильнее. Хотя она практически владела всей Европой, очереди за хлебом протянулись по каждому французскому городу. Валюта обесценилась, и крестьяне не хотели продавать зерно. Порядок, который до сих пор правительству удавалось поддерживать в Париже, рухнул, и банды молодежи прокатывались по улицам, беспрепятственно убивая и грабя, а некоторые города даже осмелились выбрать мэров-роялистов. Простые французы больше не стремились к свободе, равенству и братству, по крайней мере не за счет законности, порядка и продовольствия. Дела обстояли именно так, и Росс надеялся, что экспедицию ждет заслуженный успех.

Но иногда он все же сомневался, что чудовищная сила революции себя исчерпала. Он и сам мечтал о лучшем обществе равных людей и помнил, как первые воззвания революционеров отозвались в его сердце. Последовавшие анархия и тирания лишили его иллюзий, и он был готов сражаться с этими революционерами где угодно и как угодно.

Но он помнил, как всего несколько месяцев назад приветствовали революционеров голландские города. Возможно, боевой клич потускнел и испачкался, но не потерял свою магию. И пусть даже голландцы горько сожалеют о своем восторге по поводу блестящих идей, когда стало очевидным их практическое воплощение, пусть даже французы страдают от режима уже шесть лет, альтернатива — возвращение старого — тоже малопривлекательна.

Хотя де Сомбрей был исключением, многие эмигранты, которых встречал Росс, считали крестьян чем-то вроде скота и обращались с ними соответственно. Даже с прислугой своих английских друзей они обращались без гуманности, некоторым образом присущей отношениям хозяев и слуг в Англии.

Так что, несмотря на энтузиазм и надежду, Росса не покидали сомнения. И они лежали в основе его решения поехать самому и взять несколько друзей. Все те, кого он пригласил присоединиться, не считая человека, с которым разговаривал только что, были благодарны доктору Дуайту Энису: Джака Хоблин, Джо Нэнфан, Джон Боун, Том Эллери, Уилф Джонас, сын мельника. Уилла Нэнфана он не стал просить — тот недавно снова женился, Заки Мартина — потому что зимой тот был нездоров, а Пола Дэниэла — из-за старой трагедии с Марком и Карен. С Трегирлсом отряд составил шесть человек, и этого вполне достаточно. Возможно, даже слишком много.

Покинув Толли, Росс поскакал дальше, пока не добрался до границы своих владений. Он не спешил увидеться с Демельзой, потому что придется рассказать ей о принятом решении. Росс знал, что она согласится и сочтет решение правильным, но не хотел ее волновать, поскольку прекрасно понимал, что если во время высадки что-то пойдет не так, его дополнительный план может привести к беде. Этого он говорить жене не собирался.

Но сам он это понимал и по пути вниз по долине, рядом со струящимся ручейком Меллинджи, боролся с собственным смятением. Сегодня солнце наконец-то намекнуло на лето. Оно было ярким и искрящимся, воздух наполнился жизнью и озоном, а небо словно поднялось на миллион миль вверх. В такие дни приятно ощущать, что ты жив.

Зачем вообще рисковать?

Во-первых, он многим обязан Дуайту. Это было главной причиной решения Росса. Но нельзя забывать и о его едва осознанной тяге к опасностям и приключениям в мужской компании. Дома, к которому он сейчас приближался, его ждала жена, чью бесшабашную красоту и житейскую мудрость он по-прежнему находил привлекательными, у него подрастал четырехлетний сын — красивый, вечно что-то придумывающий, с массой других достоинств. А еще семимесячная дочь, темноволосая и темноглазая, как и ее мать, пухленькая, смешливая и довольная тем, что родилась. И всё это он поставил на кон. Случайная пуля могла оставить Демельзу вдовой с двумя детьми, а Росса вычеркнуть из жизни, и больше он не сможет дышать и ощущать ее вкус.

Но все же нельзя думать лишь о своем, вкус жизни можно ощутить, только если не принимать ее как должное. Возможно, в этом и заключается вся философия того мира, в котором мы живем. Если бы мы жили вечно, то кто бы ждал завтрашнего дня? Если бы не было темноты, кто бы смог насладиться солнцем? Тепло после мороза, пища после голода, вода после жажды, любовь после отсутствия любви, отцовские чувства после долгого отсутствия, домашний уют и сухость после поездки под дождем, мир и тепло очага после схватки с врагом. Без контрастов не было бы и удовольствия.

Росс не считал эти мысли оригинальными, но они легли в основу его решения ехать. Он знал, как быстро Демельза может их опровергнуть, стоит только ей рассказать. Приняв первую причину, она несомненно укажет на ошибочность остальных. Любовь коротка, солнце светит недолго, покой, тепло и отцовское счастье длятся всего несколько лет. Мало кто может похвастаться такими отношениями, как сейчас у нас. Так наслаждайся, пока можешь. Всё это и так быстротечно, не стоит нарываться на французскую пулю, чтобы усилить вкус жизни.

Это было разумно, и если бы дошло до спора, Росс признал бы, что она права. Но до спора не дошло, потому что он не открыл жене вторую причину своего решения. Она должна знать лишь о его преданности Дуайту.

Глава вторая

У преподобного Кларенса Оджерса вошло в привычку посещать Тренвит-хаус каждое субботнее утро, когда вся семья была дома. Теперь он потерял всякую надежду пообедать там в воскресенье. Хотя его старшая дочь работала няней Валентина, Джордж едва замечал существование миссис Оджерс или семьи Оджерсов. А по субботам священник нечасто, но добывал немного денег и мог обсудить проблемы прихода. Позже он получал указания на воскресный день — посетят ли мистер и миссис Уорлегган службу и есть ли у них предпочтения относительно проповеди и гимнов.

Сегодня, шестого июня, Джордж принял священника в кабинете, эту комнату особенно любил старый Джошуа. Джордж был в бежевом шелковом шейном платке, длинном шелковом халате с цветочным узором и малиновых тапочках и находился в прекрасном расположении духа. Можно даже было спутать его учтивость с дружелюбием. Это с одной стороны облегчало задачу мистера Оджерса, с другой — наоборот. Он мог более свободно заговорить на эту тему, но боялся, что последует перемена настроения.

— Мистер Уорлегган, — начал он. — Мистер Уорлегган. Надеюсь, вы простите мне вмешательство в частные дела вашего дома. Я никогда бы не стал вмешиваться в ваши семейные дела или в любые аспекты вашей жизни, если бы это не имело прямого касательства к церковной жизни в Грамблере и Тренвите. Но, мистер Уорлегган, я должен вам кое-что рассказать. Если вам уже это известно, и вы это одобряете, то нижайше приношу свои извинения, и будем считать, что я никогда об этом не заговаривал.

Выражение лица Джорджа слегка изменилось.

— Не могу сказать, в курсе ли я, пока не узнаю, о чем речь.

— Речь, мистер Уорлегган, речь о вашей племяннице, мистер Уорлегган. Прошу прощения, о кузине вашей жены. Я говорю о мисс Чайновет. Достойной молодой леди, как я всегда считал, дочери декана, христианке, помогающей церкви. О редком украшении, мистер Уорлегган, если позволите так сказать.

Джордж наклонил голову в знак признательности.

— В последнее время она помогала с хором и делала вышивку для аналоя. Весьма ценно. Но... Но, боже мой, мистер Уорлегган, она встречается... Вы это знали? Встречается с юношей... с молодым человеком из секты методистов и использует нашу церковь как место для свиданий. Не могу поверить, что вы с этим согласились! Учитывая то, что этот молодой человек — один из вожаков тех смутьянов, которых мы выгнали из церкви по вашим указаниям. Ну или по вашему совету, мистер Уорлегган, по вашему совету. Вы помните, как я заезжал к вам в прошлом году, это было в конце прошлого лета, и мы согласились, что в интересах паствы...