Шкатулка группенфюрера - Сергей Шведов

– Ваш выход в двадцать два часа десять минут, – напомнил я своим подельникам. – Охрана на входе предупреждена и пропустит вас беспрепятственно. Шульц и Чернов, в отличие от вас войдут с черного хода. Так что не ждите их у парадного крыльца. Ну, ни пуха вам, ни пера.

К вечеру мороз усилился, к тому же подул пронизывающий ветер, и я поспешил укрыться за гостеприимно раскрывшимися предо мной дверьми казино. У входа меня встретил Чистопалов. Этот был взволнован, как юноша перед первым свиданием. Даже капли пота выступили у него на лбу. Что, впрочем, и не удивительно, если вспомнить, какой страшный и кровавый путь проделал этот человек ради достижения цели. Воля ваша, но я не понимал Геннадия Степановича, он ведь был далеко не бедным человеком и на преступление пошел не ради куска хлеба. Конечно, он, мягко так скажем, не любил своих компаньонов и, скорее всего, они не заслуживали его любви, но убить двух своих старых знакомых из-за шкатулки, в которой, возможно, ни черта нет, это выше моего понимания. Чем-то он напомнил мне того интеллигентного типа из булочной, который скармливал последние гроши автомату в надежде на чудо. Впрочем, Чистопалову противостоял не бездушный автомат, напичканный электроникой, а человек из плоти и крови, но вряд ли Геннадий Степанович мог рассчитывать на его отзывчивость.

Ровно в двадцать два зазвучал мой мобильник. Чистопалов вздрогнул и вскинул на меня почти испуганные глаза:

– Это он.

– Да, идите в кабинет Кравцова, Геннадий Степанович, я сам приведу его туда.

Чистопалов нехотя подчинился. Уже знакомые мне охранники, смуглый и конопатый, направились вслед за нервничавшим боссом. Двое накаченных ребят остались охранять парадный вход. Третий, рослый и мордатый, решил сопровождать меня, против чего я не возражал, поскольку плохо ориентировался в незнакомом здании.

Чернов и Строганов были без головных уборов, но в почти одинаковых дубленках, делавших их похожими на братьев-близнецов. Строганов плечом отодвинул в сторону моего подрастерявшегося напарника и первым переступил порог казино.

– Геннадий Степанович ждет вас, господин Шульц, – довольно громко произнес я.

– Ведите, – отозвался Чернов.

Мы прошли по полутемным коридорам и притормозили перед дверью.

– Доложи, – коротко бросил Чернов мордатому.

Охранник повиновался и распахнул двери. Собственно, я мог бы и сам представить Чистопалову своих хороших знакомых, но Чернов, видимо, не хотел оставлять вооруженного субъекта за спиной. Мы вошли в кабинет вслед за мордатым и остановились у порога. Чистопалов поднялся нам навстречу, в его глазах промелькнуло что-то похожее на испуг. Кабинет Кравцова был очень хорошо освещен, что позволило чиновнику с первого взгляда опознать Строганова.

– Какого черта! – почти крикнул Геннадий Степанович, оборачиваясь к своим охранникам.

– Спокойно, – выдвинулся я вперед. – Вы просили Шульца, я вам его привел, а за то, что ваш Шульц на поверку оказался Феликсом Строгановым, я ответственности не несу.

Чистопалов был, похоже, не на шутку потрясен открывшейся ему сутью вещей. На лице его растерянность и испуг сменились ненавистью. Похоже, до чиновника стало доходить, какого дурака он свалял, пустившись в погоню за шкатулкой. Геннадий Степанович был человеком неглупым и когда азарт охотника не застилал ему мозги, он умел весьма неплохо просчитывать ситуацию. Сейчас он, наверняка прикидывал соотношение сил и, видимо, пришел к выводу, что силовое решение проблемы не принесет ему дивидендов.

– Ну, Фотограф, – проговорил он со свистом, – не ожидал от тебя такого коварства.

– Причем тут коварство, Чиновник, – усмехнулся я, подходя к нему вплотную. – Строганов даже лучше Шульца, если наш договор остается в силе.

Не знаю, слышали ли мои слова Чернов со Строгановым, но Чистопалов, не просто слышал, но и намотал на ус. Во всяком случае, он уже овладел собой настолько, что его голос звучал почти спокойно, когда он приглашал гостей к столу:

– Прошу, господа.

Гости бросили дубленки на стоящий в углу диван и, привычным жестом поправив бабочки, присели на предложенные стулья. Выглядели они оба до тошноты элегантно в своих хорошо пошитых смокингах и успешно вписались в роскошную обстановку кабинета покойного нувориша. Белой вороной на этом светском рауте оказался я в своей легкой кожаной куртке и сером свитере. Дабы хоть как-то соответствовать царившей вокруг деловой атмосфере я расстегнул куртку, но остался стоять у дверей, с интересом наблюдая, как Строганов извлекает из-за пояса кинжал в богато изукрашенных ножнах и небрежным жестом бросает его на стол.

– Сколько? – внезапно охрипшим голосом спросил Чистопалов.

– Пятьдесят на пятьдесят, – холодно отозвался Феликс.

– А казино?

– Меня в данный момент интересует только шкатулка. Не будем путать одно дело с другим.

Чистопалов взял кинжал в руки и стал пристально его разглядывать, даже зачем-то извлек его из ножен. Должен сказать, что Сипягин был действительно хорошим мастером, ибо изготовленные им копии практически ничем не отличались от оригинала. Немудрено, что Кравцов с Чистопаловым купились на его подделку.

– Как вам удалось его добыть? – спросил Геннадий Степанович у Строганова.

– Я же не спрашиваю, какой ценой вам досталось шкатулка. На ваших руках кровь четырех человек, Чистопалов.

– Не вам меня судить, Строганов. Дьявол, рассуждающий о морали, по меньшей мере, смешон.

Чистопалов отложил кинжал в сторону и извлек из ящика стола приличных размеров шкатулку. Шкатулка была украшена все тем же трезубцем, и представляла собой довольно изящно сделанную вещицу. К сожалению, я не искусствовед, чтобы вот так с первого взгляда оценить достоинства шкатулки и уж тем более определить дату ее изготовления. Сделана она была из белого металла, скорее всего серебра и в этом отношении вполне гармонировала и с ножнами кинжала и с его рукоятью. Очень похоже было, что и шкатулка, и кинжал были изготовлены одним мастером приблизительно в одно и то же время.

– Ну и? – вопросительно глянул на Строганова Чистопалов.

Феликс взял в руки кинжал и стал откручивать его рукоять, которую потом снял как колпачок от авторучки. Явившаяся нашим взорам в результате его усилий головка змеи без проблем утонула в отверстии, находившемся у самого дна шкатулки. Строганов несколько раз провернул кинжал, и крышка серебряной шкатулки откинулась. Из шкатулки полилась очень знакомая мелодия, а в ее центре закружилась в изящнейшем танце голоногая пастушка, которой подыгрывал на золотой свирели скромный пастушок.

– Что это такое? – потрясенно спросил Чистопалов.

– Ах, мой милый Августин, Августин, Августин… – довольно точно озвучил мелодию Чернов. – А вы что, собственно, хотели увидеть, Геннадий Степанович?

Чиновник грязно выругался, лицо его исказила гримаса бешенства, он схватился рукой то ли за сердце, то ли за рукоять пистолета, но в этот момент дверь распахнулась и на пороге возникла Артемида. Прекрасный Адонис, надо отдать ему должное среагировал мгновенно, я еще и глазом моргнуть не успел, а он уже был на ногах. Впрочем, как мне показалось, пистолет он выхватил еще раньше, чем Ксения вошла в кабинет. И целил он из этого пистолета точно мне в лоб. Как истинный аристократ он, видимо, не мог стрелять в женщину и решил посчитаться с человеком, который подстроил для него эту ловушку. К сожалению, я не мог ответить графу любезностью на любезность, ибо мой пистолет был в руках у Ксении. Она извлекла его с молниеносной быстротой из моей кобуры, но почему-то медлила с выстрелом.

– Будь ты проклят, Эрнст, – проговорила она замороженным голосом.

– Да стреляйте же, наконец, – не выдержал паузы Чистопалов. – И будь он трижды проклят этот дьявол.

Кружилина побледнела, возможно, она слегка переоценила свои силы, не исключено, что до сих пор любила своего Шульца, во всяком случае, Строганов успел сказать несколько слов:

– Ксения, я убью твоего подельника раньше, чем умру сам. Подумай. Этот парень женат. Его сын останется сиротой. И все потому, что эмоции у тебя захлестнули разум. Я не убивал твоих родителей, слышишь. Не убивал.

Шансов у меня не было. Строганов был отличным стрелком, я имел возможность в этом убедиться. Впрочем, даже плохому стрелку трудно промахнуться с пяти шагов. Все-таки я оказался никудышным режиссером, и где-то в мой замысел вкралась ошибка. Ксения бросила взгляд на стол, за которым дергался Чистопалов, и увидела шкатулку. Лицо ее исказила гримаса боли. Она вдруг вывернула руку с пистолетом и выстрелила себе в сердце. Мгновение она стояла неподвижно, а потом рухнула на руки растерявшегося мордоворота.

– Прощай, Фотограф, – крикнул Феликс и следом за его словами грянул еще один выстрел. Я уже собрался падать вслед за Ксенией на пол, но в последний момент передумал. Дело в том, что я остался жив и даже невредим. Зато Феликс корчился от боли, потрясая рукой, в которой уже не было пистолета. Этот пистолет у него пулей вышиб Чернов, сохранивший даже в этой скандальной ситуации присущее ему хладнокровие.