Привратник Бездны - Сергей Сибирцев

- Знаете, я смотрю, - полуобернулась ко мне незнакомица, - я смотрю, у вас уйма времени. Вы мне мешаете выбирать!

- Я тоже, представляете, смотрю... во-он то чудо-юдное яблоко просто на вас загляделось...

И через мгновения догнав, успевшее отойти закапризничавшее юное чадо, я вручил огромное, пышущее багрянцем чудо-яблоко:

- Прошу вас, прошу. С первым приобретением вас!

Незнакомица, машинально подхватила чудоюдный райский плод, и, держа его всей открытой ладошкой, не знала куда девать.

- Я предлагаю вам продегустировать, сей чудесный продукт. Не трусьте, протрите платком, и хрумкайте... Во-от и молодец! Храбрая, девочка. Итак, прелестный товарищ, мы еще вон тот ряд не обошли...

- Ага, сразу в товарищи записали, - улыбчиво проворчала незнакомица, надкусывая полыхающий бок.

Ее подтаявший медвяной взгляд, сам собой притянулся к дивным, размером в двухсотваттную лампочку, грушам, привольно поодиночке развалившимся на опрятной холстине.

- Это ж надо, ух какие уродились! Прямо целые поросята! завосторгалась юная хитрованка проходя злачное представление, потому как за достоинство "поросяток" скучающий абрек-продавец и цену заламывал!

Вскоре мой "нежданный каприз" расхаживал в толчее покупателей с раздутым пластиковым пакетом, который вручил я, такой настырно предупредительный, такой солидно взрослый.

Я все ждал, когда же она проявит инициативу и сыграет обстоятельное возмущение...

Пакет уже переполнился распираемыми фруктами-орехами... И, вот вроде бы дождался:

- Знайте что, забирайте-ка свои продукты. Я что вам носильщик? И потом я еще купить хочу... Спасибо, конечно за яблочко, за эту грушу...

- Лидочка, не говорите глупости. Это ваши покупки. И кладите в свою сумку, да и все дела.

- Вы что, серьезно?

- Я же вам, Лидочка, сразу сказал: выбираем для вас. Вот. В следующий раз вы меня угостите. Договорились?

- Ага, рассчитывайте... следующий будет?

- Рассчитывают, подбивают, утрясают, подчищают... бухгалтера, экономисты и прочие плановые труженики. Я же - простой подневольный литературный работник. Надеюсь, сегодня мы не успеем поссориться? Давайте я лучше помогу вам. Вы позволите... Во-от, ему здесь удобно и покойно, говорил я с родительской убежденностью, вскидывая серьезные свои очи на нерешительное милое лицо.

Обладательница не нахимиченных очаровательных юных черт, несколько принужденно улыбалась, продолжая как бы нехотя расправляться с грушей-поросенком, едва поспевая подбирать ее сок, янтарно сливочный липучими пальчиками, жамканным носовым платком.

Увесистая ароматная пластиковая авоська, подчиняясь моим аккуратным хозяйским пальцам, благополучно расположилась в сиреневом баульчике, послушно принявшем надлежащую ему форму цилиндра-туба.

Интересно, какие такие думы прятались за пушащейся разреженной челкой?

"Ладненько, так и быть, уговорил дядя..."

Интересно, а что эта девочка поднаврет своей тетушке? Неужто ты, девка, всю степешку распатронила? - удивиться. Так ведь, и ее не достанет, чтоб любезные дары приобресть...

Наверняка эта студенточка предвкушала, как она будет живописать своей подружке сердца... Этакая улично-рыночная быль о базарном "жельтмене"...

Да-а, Лидусь, вот это я понимаю - роман, - порадуется подружка, - в наше суровое малоромантическое время подцепить аристократа-купчика, - эта да!

Неужели, я выгляжу этаким пижоном, а? Милая незнакомка, ответьте, хотя бы мысленно, успокойте взрослого дядю...

"А что? Пускай. Не на "степку" же живет этот литтруженник. Ну некуда деньги человеку... Почему не позволить себе широкий красивый жест. И кто запретит транжириться на... хорошеньких прохожих..."

Что ж, она имела полное право резвиться в душе. И некоторые недоуменные блики ее очаровательных чуть подведенных глаз, которые я успевал перехватывать, были вполне законны, чисты и прямодушны: когда же этому человеку (то есть, мне любимому), вообще-то ничего, вроде приличному, надоест, прискучит его же чудачество?

"А может мамин сыночек, лелеет маленькую надежду на обыкновенный пошленький роман? Вот и про кино удочку закидывает, и про кафе... Опытный рыбальщик какой, а!"

Безусловно, подобной рыболовецкой практикой я овладел еще в оные годы... И поэтому не дремал, и не позволял себе расслабиться в этой шебутной рыночной толкотне.

Мне казалось, что я успел разобраться с этим симпатичным абитуриентского облика и возраста биомеханизмом, достаточно несложным умственно и вообще программируемым.

И эти мои умозаключения не есть этакий нажитый цинизм, - к сожалению, все мы большею частью примитивны, предсказуемы, и интересны мы лишь до определенного момента-цели. В сущности, и цель (моя ли, моего ли соседа по планете Земля) всегда до убогости приземлена, малодуховна и не представляет никакого тайного невысказанного подтекста и прочей изотерической кармической чепухи.

Лично мне, лишь в одном повезло, я живу с весьма странным ощущением, которое день ото дня все более усиливается, углубляется, подвигая меня к некоему еще невидимому барьеру, рубежу, - Рубикону умопомешательства, порою мне до смертельного отвращения скучно жить оттого, что я в точности осведомлен о перипетиях дня текущего, дня завтрашнего, - дня далекого от меня будущего...

И это видимое (или угадываемое) мною будущее, осознаваемое всем моим существом, а не только умственной и прочей подсознательной частью, видится мне в каких-то мрачноватых малоуютных для полноценного человеческого местожительства красках...

То есть, если особенным образом сосредоточится, я в точности до календарной даты могу предсказать, что же случиться именно со мною в частности, и вообще в целом с моей советской стороной, с другими странами...

Мне порою казалось, я не считываю чужие мысли, я их формирую, и затем формулирую на понятном мне языке. Причем формирую не обязательно в лучшую и положительную сторону для самого носителя этих "несобственных" мыслей, но и для себя...

Мне порою мнилось, что я есть в точности неразумное дитя, получившее в подарок от Создателя некую могущественную игрушку с неограниченными сюрпризами-возможностями, - дитя, которое не очень задумывается над тем, что же оно творит! - а как оно может задуматься, - оно же дитя неразумное, простодушное...

Я видел человека, и начинал играть им, его поступками, мыслями, мечтами, его верой в... Вообще его верой!

Я играю человеками...

Я играю - собою...

Вот и сейчас, думая про свои странные (наверняка, греховные) игры, я опять же играю в некую бесконечную и полагаю все-таки божественную и г р у...

Вот и моей юной незнакомице я передоверил некие не всегда внятные и логические правила игры. И она их осваивала прямо на моих глазах.

Незатейливый, почти нелегальный макияж, не слишком отработанные детали выходного уличного туалета, манеру держаться, словечки, мысли, якобы тщательно припрятанные и прочие несколько раздражающие мой вкус приметы.

Да, явная, можно сказать, выпуклая манера представлять завзятую столичную штучку. Милая игра в истую горожанку-москвичку...

Впрочем, боже упаси вслух соваться со своими "вкусами" в чужую непознанную жизнь, тем более утруждать себя критиканством... Боже упаси! Но ведь преславная провинциалочка, черт меня подери. Причем, не без породы, определенно, так сказать...

Хотя кто сейчас отыщет толкование, этому призабытому несоветскому эпитету - п о р о д а?

А ведь, ежели эта мадемуазель положительно освоила правила моей игры, то от нее можно ожидать любой капризульной выходки! Ведь покажет свою хорошенькую спинку, и поминай, как звали...

Чрезвычайно активно размышлял я, прихватив свободную странно податливую руку незнакомицы, с солидным именем - Лидия, вовремя вспоминая собственные планы заготовки...

- Лидочка, я ведь, знаете, всякие там борщи и омлеты - сам готовлю. Еще в октябрятской звездочке обучился. И потом сами же свои кашки и уминали, - небрежно пошучивал я, проталкиваясь вежливым бульдозером в междурядье, прикидывая: сколько же у меня там, во вместительном, но вместе с тем изящном испанской кожи портмоне?

И бросая короткие взгляды на разносортье, разнокалиберье овощей, уроженцев благословенного летнего сезона, просветленно, не без чувства приговаривал:

- Вы уж, Лидочка, простите меня, приставалу этакого, но без вас... (без твоей милой мордашки, рыночный мой поход был бы чересчур пресен, и вообще ты дяде очень понравилась, - рвалась с языка непростительная проза).

И поэтому пришлось сделать себе "правку": будет, будет тебе, старче, спокойно! Попридержи, знаешь... Галопа твоего не оценят здесь. Не поймут... Барышни-студентки, буде даже советские понимают толк в политесе и прочей тургеневской прелюдии... Если уж взялся играть, не превращайся в мелкого игрока!

Приноравливаясь к шагу Лиды, я вел ее за покорную руку, здесь уже не приходилось продираться через покупательскую горячку, можно было неторопливо прицениваться, принюхиваться. И, наконец, около одной молодайки-колхозницы я застрял.