Наваждение (СИ) - "Drugogomira"

Вспоминал и резкую смену настроения управляющей буквально спустя секунды после того, как сделал три широких шага в сторону висящей на стене скакалки, протянул ей её и равнодушно произнес:

— Сначала разминка, потом веса.

Томное выражение ее лица сменилось на раздраженное в одно мгновение. Демонстративно выхватив из его рук скакалку, девушка вышла в центр зала, бросила ему, что насчет весов передумала, воткнула в уши наушники и начала занятие. Юра лишь плечами пожал. Пожелав ей хорошего вечера, будучи при этом на сто процентов уверенным, что Маргарита пожелания не слышала, отправился к себе.

Ощущений от и без того «приятного» вечера добавило гневное сообщение от Комиссаровой, как снег на голову упавшее в мессенджер. Все же он не ошибся, не показалось – её подруга его действительно насквозь видит и, теперь абсолютно очевидно, каких-то действий от него ждала. Это пугало, это раздражало, лишало пространства для маневра; он чувствовал вину, ощущал себя так, словно не оправдал чьих-то ожиданий.

Да какие тут могут быть ожидания!? Какие? Чего эта Юля от него хочет? Шагов? Неужели она не понимает всю бессмысленность, всю дикость ситуации? Неужели до нее не доходит, к чему это все может по итогу привести и приведет? Почему всем вокруг виднее, что нужно делать!? Почему они считают себя вправе вмешиваться и влиять на чужую судьбу?

Чересчур много вопросов. Ни одного ответа.

Его упорядоченная жизнь с четкими, расписанными планами на ближайшее и отдаленное будущее, его спокойная жизнь, его полная блестящих перспектив жизнь и так уже превратилась в хаос. А Комиссарова одним сообщением добавила в этот бурлящий котел эмоций и сомнений половник приправ, чтоб уж наверняка не пресно было. Спасибо!

Всего парой фраз горничная сбила весь настрой врача: еще вчера днем он был уверен, что находится на верном пути, что поборется – Ксения впервые сама позвонила, обратилась к нему за словами поддержки, за советом, он чувствовал исходящее от нее доверие через невидимые провода. Он праздновал маленькую победу где-то там, внутри. Вчера вечером он уже был не уверен ни в чем. «Разочарована». «Не пудрите людям мозг!». О ком Юля говорила? О собственных «заблуждениях»? О Ксении? Хотела ли этим сказать, что он перестарался в своих попытках заслужить расположение дочки Федотова и девушка привязалась, или просто ляпнула со злости?

Ох уж эти женщины – ведомы чувствами, а не разумом. Все у них просто. Только всю голову сломаешь, пытаясь их понять.

Права Юля только в одном: «Дистанцию соблюдайте, ага». Она права: ни шага ближе, ближе нельзя; ближе – уже преступление! Против себя самого уж точно, а может и против девушки, если верная подруга так считает. Значит, притворимся, что достигнутой более, чем достаточно для дальнейшей работы. Притворимся и поверим. Иначе можно попросту сгореть.

.

.

.

Закрывая кран, Юра уже знал, на что потратит первую половину дня. Он с Федотова семь потов спустит. Лев пожалеет об этом договоре, сто раз пожалеет, что с ним связался. А потом еще сто. Врач будет заставлять его жалеть об этом каждый из оставшихся одиннадцати дней. Пощады не жди.

Отражение в зеркале говорило само за себя: бледный, хмурый, потерянный, с больным взглядом, сжатыми зубами, играющими желваками – на него смотрел человек с щемящим сердцем, которое уговаривал разум.

«Вариантов нет»

— Вань… Да какой ВИЧ? Я пойду в проверенное место! ...Послушай! Я же взрослый человек, сама в состоянии взвесить все риски. ...Да! ...А я хочу! Перестань паниковать! ...Хорошо, подумаю!

Девушка отключила связь и, с яростью бросив телефон на столик, уставилась в одну точку: обхватив себя руками, она смотрела куда-то вдаль, не замечая ни хорошей погоды, ни пения птиц, ни того, как красиво солнечные лучи играют в кронах деревьев, не ощущая, как они ласкают кожу. Не замечая людей. Сидящая рядом Комиссарова аккуратно положила руку на её плечо.

— Слушай, Ксюх, да забей ты на него! Делай и всё. Если он любит тебя так, как уверяет, переживет и примет. Тоже мне, выискался диктатор. Тебе и правда не десять лет. Можно подумать!

— Юля, я так запуталась, — дрогнувшим голосом ответила Ксения, — Я перестала понимать что-либо вообще! Он меня за эти дни такой любовью окружил, мне кажется, даже в первые полгода такого не было. Такой заботливый вдруг стал! Дошло до того, что вчера в Питере он сам отвел меня за ручку в зоосалон и купил мне Мистера Дарси, а он же всегда был против животных в доме, я тебе говорила!

Юлина бровь взлетела вверх:

— Какого мистера?

— Я вас познакомлю, — хмыкнула девушка, — Он словно чувствует что-то, чувствует мои сомнения, он очень старается, я столько признаний за все три года не слышала, как за эти три дня, такой любимой я себя с ним не чувствовала никогда.

— Так а чего он сейчас в позу встает?

— Ну… Говорит, что это навсегда. Что его отталкивает вид тату на теле. Боится, что мне там в салоне занесут какую-нибудь дрянь, переживает за мое здоровье. Да хрен с ней, с тату. Я не понимаю, что делать, Юль! В нем столько любви и заботы не пойми откуда, а я… А я уже ни в чем не уверена. Не люблю я его, понимаешь? И зачем тогда замуж? Ради отеля и папиных планов? Чтобы в одиночестве не состариться? Чтобы выгодную партию не упустить? Давит всё это.

Комиссарова смотрела на Ксюшу с сочувствием, склонив голову и наматывая рыжую прядь на палец. Даже про шоколадки в кармане забыла.

— Знаешь, в таком груженом состоянии ответа ты не найдешь. Поехали развеемся, может? У меня выходной как раз. Тебе нужно отвлечься, подруга. Пошатаемся по барам, забуримся вдвоем в какой-нибудь клуб, выпьем, потанцуем… Выкинешь их всех из головы хотя бы на один вечер. А там может и прояснится как-нибудь.

— Мне нужен Юрий Сергеевич! — оглядывая территорию отеля, вдруг воскликнула Ксения. Беспокойное ерзанье на стуле говорило само за себя – нужен. Рыжая напряглась просто мгновенно.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я должна с ним поговорить. Может, он что посоветует… Кажется, хоть как-то обсуждать эту тему я готова только с тобой и с ним. Ты его не видела?

Горничная выдавила из себя нервный смешок:

— Нет, сегодня не видела. Он тут нарасхват, знаешь ли. Успеешь еще. Давай договоримся, что сегодня за твое хорошее настроение отвечать буду я. Иди собирайся уже.

— В смысле – «нарасхват»? — Ксюша с прищуром уставилась по подругу в ожидании дальнейших комментариев.

«Здесь что, что-то происходило, пока меня не было?»

— Ой, да забей! Небось, с отцом твоим возится. А ты скоро станешь замужней дамочкой – и кончатся наши гулянки, зуб даю. Будешь вся в делах отельных, станешь такой важной бизнес-вуман, — Юлька скорчила смешную рожицу, изображая, как, по ее мнению, должна выглядеть успешная женщина, — Так что погнали!

— Ну… Да, так и будет, — с сожалением признала Юлькину правоту Ксения, — Ладно, уговорила… Давай еще минут пять посидим на воздухе только…

Обе, не сговариваясь, замолкли и откинули головы назад, жмурясь и подставляя лица теплому солнышку. Ни одна из них так и не заметила стоявшего в трех метрах позади человека, отступившего теперь через открытые настежь двери террасы на пару шагов вглубь лобби, за колонну.

«Успеешь еще, говоришь? Черта с два!»

— Юра!

— Маргарита, не сейчас! Я очень занят!

Влетев в лифт, врач нажал на кнопку закрывания дверей, и лишь потом на цифру «3». Внутри всё переворачивалось, внутри – какофония звуков, хаотичное соло на барабанах и ударных тарелках, сердце стучало в висках.

Так оно всегда и бывает. Он увидел Ксению от барной стойки. Та сидела на террасе спиной к зданию и с кем-то оживленно говорила по телефону, рыжая подруга, сложив руки на груди, рассматривала гуляющих постояльцев. Он их заметил, они его – нет. Тоннельное зрение включилось само, периферия размылась, перестав существовать. «Прекрасно! — подумал Юра, мгновенно забыв про свой чай и сосредоточив все внимание на девушке, — Ты-то мне и нужна». Спрыгнув со стула, уверенно направился к той, которую не видел два полных дня, 15 часов и 33 минуты.