Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма - Патрик Гардинер

Он считает, что при ближайшем рассмотрении может оказаться, что значимость данных самоанализа, к которым обращались при обсуждении человеческой свободы, зачастую была неверно истолкована. И уже по этой причине мы не должны исключать возможность того, что язык, на котором мы привыкли выражать свои мысли, говоря о намерениях и выборе, может вводить нас в заблуждение или же быть двусмысленным.

336

Как философское учение теория, утверждающая, что поведение человека в некотором смысле строго "детерминировано", имеет длинную историю, причем в ее поддержку приводились самые различные доводы. Например, в одном случае эта доктрина была доказана на основании чисто научных или предполагаемо научных утверждении; в другом случае - на основании исторических доказательств; в ряде других случаев она была доказана с помощью исчерпывающих метафизических объяснений, лежащих в основе структуры мира и определяющих место человека в нем. И в соответствии с этими различными видами доказательств можно найти такое же разнообразие среди видов потребностей, которым подчинены как действия людей, так и все, что находится во вселенной. Таким образом, кроме понятия причинной детерминированности, которая рассматривается как нечто, предполагающее действие неизменных эмпирических законов, также использовались другие понятия, например логической или квазилогической необходимости.

Но какой бы вид детерминизма не был предложен, обычно (хотя и не всегда) признавали, что такие теории имели подтекст, наводящий на неприятные размышления, касающиеся традиционных идей о свободе человека. Если принять за истину, что выбор, который делают люди, и все их поступки действительно есть продукт неизбежной необходимости любого вида, то это наверняка означает невозможность поступать и выбирать по-иному, чем мы поступали на самом деле. Тогда как мы можем продолжать считать себя свободными, самоопределяющимися субъектами, кому закономерно приписывается моральная ответственность за свои поступки?

Далее Шопенгауэр утверждает, что, с одной стороны, положения философского детерминизма были абсолютно обоснованны. Тем не менее, он предоставил достаточно необычное объяснение доктрины детерминизма, используя как эмпирические, так и метафизические идеи таким образом, что стало возможно (как он считал) согласовать теорию с верой в существование свободы человека и его ответственности, и, следовательно, подтвердить кантовское понимание того, что, хотя каждый поступок человека может иметь полное объяснение, мы можем в то же время оставаться свободными "внутри себя", или "ноуменально".

337

Объясняя, как возможно такого рода согласование идей, Шопенгауэр, в первую очередь, старается показать, что различные известные аргументы, которые использовались при попытке подорвать детерминистскую теорию, совершенно неприемлемы. Далее мы покажем, что те факты, на которые они опираются, вполне можно считать понятными в рамках его собственной теории. Рассмотрим, например, хорошо известные возражения против идеи свободы воли чувство свободного воления есть базисная данность самосознания, чего не может объяснить или прояснить ни одна философская теория: Шопенгауэр критикует Мэн де Бирана, как и многих других, за использование этого утверждения в качестве доказательства, поскольку что же оно доказывает на самом деле? Начнем с того, что утверждение не проясняет, почему мы должны соглашаться с тем, что такие психические или "внутренние" переживания должны мыслиться как гарантии сами по себе (как полагают те, кто выдвигает возражение, о котором идет речь). Как известно, детерминизм, во всяком случае в его наиболее известной форме, утверждает, что любое действие, совершаемое индивидуумом при любых обстоятельствах, происходит в строгом соответствии с законом причинности, которому также подчинены все природные явления; как таковой, он рассматривает исключительно объективные причинные связи, в соответствии с которыми происходят и взаимодействуют феноменальные явления и события, или, другими словами, он рассматривает то, что лежит вне сферы внутреннего самосознания человека и его переживаний. Кажется вполне вероятным, что мы можем ощутить удовольствие свободы выбора, как об этом говорят те, кто проповедует идею освобождения, и, тем не менее, что бы мы ни совершали, все же оставаться в рамках, определенных причинными отношениями, как было описано выше.

338

И так же вполне вероятно, что такая идея - одна из тех, которые едва ли воспринимаются серьезно; мы с трудом можем поверить в то, что данные самосознания могут вести к заблуждениям или быть обманчивыми, когда мы рассматриваем нашу истинную природу с объективной точки зрения. Поэтому мы можем рассмотреть другую возможность, а именно, что данные самоанализа были неправильно поняты и интерпретированы ошибочно; именно это предположение Шопенгауэр рассматривает как истинное. Так, во второй части своей работы "О свободе воли" он проводит анализ, который, как он считает, разъясняет проблему "внутреннего переживания свободы" в истинном свете.

В самом начале своего рассуждения Шопенгауэр замечает, что он даже не пытается отрицать, что мы обладаем внутренним (то есть не перцептуальным) сознанием "актов воли", которые проявляются внешне в видимом поведении: не является ли это утверждение основой всей его системы? И мы можем, если захотим, ясно выразить это неосознанное и нечетко данное сознание фразой: "Я могу делать, что я хочу", при этом всегда помня, что моя воля и поступок или поступки, в которых воля внешне "объективируется", не связаны друг с другом причинно-следственной связью. Так же неоспоримо, что в конкретной ситуации мы часто осознаем существование более чем одной возможности нашего действия, в том смысле, что мы не осознаем существования внешнего препятствия или помехи, которые не позволят нам совершить действие х вместо действия у, если бы мы захотели совершить действие х.

339

Но ни одно из признанных утверждений не следует путать с совершенно другим утверждением о том, что в каждом конкретном случае мы могли бы желать и, следовательно, поступать в соответствии с нашим желанием по-другому, чем мы в действительности пожелали и поступили; поскольку источником либералистского тезиса является самосознание, то в его основе лежат факты или оценки, которые мы неправильно понимаем, - то есть иллюзия. Истина состоит в том, что мы зачастую не знаем, как поступим в том или ином случае, пока этот случай не наступит; как утверждает Шопенгауэр, направление нашей воли известно, на самом деле не a priori, a a posteriori, то есть только после "акта воли", как его понимает Шопенгауэр.

Также очевидно, что мы часто можем представить себе, как выбираем наше возможное поведение: каждый из вариантов имеет свою привлекательность или свою цель, и, по мере того как мы проигрываем свои действия в воображении, нам кажется, что мы можем повлиять на нашу волю, что и позволит совершить желаемое действие.

Так, Шопенгауэр описывает человека, который в конце рабочего дня рассматривает альтернативы своего дальнейшего поведения: он может пойти прогуляться или зайти в клуб, также он может пойти в театр или навестить своих друзей и вообще уехать из города, отправившись в путешествие по миру, и больше никогда не вернуться, но он не совершит ни одного из этих возможных поступков, он поступит совершенно по-иному, причем исключительно в соответствии со своей волей, - он пойдет домой к своей жене. Рассмотрев ситуацию с этой

340

точки зрения и предположив, что каждая возможность по мере появления в воображении оказывает на человека определенное влияние, он может легко убедить себя, что поступок, который он совершил, не был неизбежен, что он, несомненно, мог бы "пожелать" поступить иначе и что действие, которое он совершил, было определено не чем иным, как его собственным свободным выбором.

Но что он имеет в виду, когда говорит о "свободном выборе"? То, что человек совершил, сделал ли он это действительно в соответствии со своей волей? Но мы этого и не отрицали. Или то, что его воля зависит от него и что он один желает того, чего желает? Это тоже не отрицалось; и вряд ли мы могли отрицать, так как это просто тавтология. Однако ни один из этих доводов не может ни на шаг приблизить нас к решению этой проблемы, что человек, являясь индивидуумом, каков он и есть, и находясь в определенной ситуации, в определенном месте и в определенное время, имея несколько моделей своего поведения, мог бы поступить иначе, чем поступил, - таково заключение, к которому мог бы прийти Шопенгауэр, если бы рассмотрел проблему глубже и не поддался ошибочным доводам.

В определенной мере то, что Шопенгауэр говорит здесь, напоминает возражение Дж. Э. Мура, которое он предложил, чтобы объяснить высказывание: "В том случае я мог бы поступить иначе". Мур полагал, что оно могло значить не более чем "я мог бы поступить иначе, если бы захотел", и предложил, что если это так, то тех, кто отрицает, что мы имеет свободу воли, можно понять, как если бы они отрицали следующее: "то, что нам всегда следовало бы делать иначе, даже если бы наше желание было иным" [1]. В ответ на это можно сказать (как