Реванш - Андрей Завадский

  -- Этого человека захватили при попытке заминировать нефтепровод, - сообщил командир батальона, бойцы которого и доставили сюда русского. - Их было пятеро, с несколькими килограммами взрывчатки и кучей другого оружия. Патруль наткнулся на террористов случайно. Четверо попытались уйти, а этот, пятый, остался прикрывать их отход. У нас против них было полное отделение. Мои парни потеряли убитыми шестерых бойцов, прежде чем четверо ублюдков были уничтожены, а этого, - офицер указал на продолжавшего хранить молчание пленника, - контузило взрывом, и его удалось взять живым, даже почти целым. Это случается редко, мистер Говард, обычно русские дерутся до последнего патрона и в плен не сдаются. Они могут застрелиться, подорвать самих себя, все что угодно! Это фанатики, не признающие компромиссов. С самого начала всем было предоставлено право выбора, и те, кто хотел спокойно жизни, давно разошлись по своим домам. С теми же, кто продолжает воевать, не по приказу, а потому, что считает это правильным, договориться не возможно!

   Майор Уильям Гровер был зол. За несколько часов его подразделение потеряло едва не взвод убитыми и ранеными, позволив противнику уйти. Пусть и не без потерь со стороны русских, но это мало что меняло. Никто в Вашингтоне не будет считать, сколько ублюдков завалили его парни, но имя каждого убитого американца станет греметь по всей Америке. Покажут залитых слезами родителей, рыдающих жен, хныкающих детей, к которым так и не вернутся больше их папы. И тогда на карьере и удобном кабинете в недрах Пентагона можно ставить крест - никому не захочется возиться с человеком, которого "сделала" кучка появившихся из леса оборванцев.

  -- Шесть наших парней отправятся в Штаты, запаянными в цинк? Проклятье, но даже такой ценой мы не помешали русским исполнить задуманное. Жертва ваших бойцов оказалась напрасной, майор, - мрачно произнес Рональд Говард. - Это была лишь одна из нескольких групп. Остальным удача сопутствовала больше.

   Говард и офицер разговаривал между собой по-английски, и не было ясно, понимает ли их пленник, стоявший посреди кабинета, чуть ссутулившись от усталости. Судя по остекленевшим глазам, он вообще не воспринимал происходящее, словно погрузившись в транс.

  -- Майор, сэр! - на пороге кабинета появился молодой лейтенант, затянутый в полевой камуфляж, разве что без бронежилета и каски, но с тяжелой "Береттой" в поясной кобуре. Вообще с оружием здесь было принято не расставаться ни на миг, словно каждую секунду ждали нападения. Собственно, так оно и было.

  -- Лейтенант? Что-то срочное?

   Командир батальона требовательно взглянул на своего подчиненного, и тот поспешно произнес:

  -- Сэр, сообщение от русских. Подразделению их полиции удалось блокировать и уничтожить группу террористов, атаковавших нефтепровод. На месте боя обнаружено семнадцать трупов. Кажется, с этими выродками покончено, сэр!

  -- Черт возьми, наконец-то хорошие новости, - оскалился майор, и, перейдя на русский, произнес, взглянув на пленного: - Вам нет смысла молчать. Все, что вы можете сказать, нас уже не интересует. Ваши товарищи уничтожены. Даже если заговорите, вы никого не сможете предать. Ваша группа попала в засаду, устроенную вашими же, русскими, и легла там до последнего человека.

  -- Сволочи, - хрипло вымолвил пленник. - Боитесь воевать сами, не хотите сдохнуть, слишком цените свои шкуры!

  -- Вы знаете, как мы умеем воевать. Четверо ваших, те, кто был с вами у нефтепровода, могут об этом напомнить! Это вы действуете, как трусы, бьете исподтишка, в спину, и тотчас спешите удрать, пока мы не пришли в себя!

  -- Довольно, - негромко, но жестко произнес Джеймс Уоллес, вновь беря допрос в свои руки. - Вы забываетесь, майор! Не время и не место переходить на личности!

   Офицер осекся. Он что-то хотел ответить разведчику, но не решился. Военные никогда не любили шпионов, за ошибки которых так часто приходилось расплачиваться своими жизнями как раз простым солдатам и их командирам. Но этот разведчик был иным, не кабинетной крысой, погрязшей в интригах. Майор знал, откуда прибыл Уоллес, знал, что тому довелось побывать на Кавказе, участвовать в боях с русскими, с настоящей русской армией, и остаться в живых после этого. Потому офицер ощутил нечто вроде уважения и предпочел просто помолчать.

  -- Если вы будете с нами сотрудничать, хуже от этого не станет никому, - произнес Джеймс Уоллес, вновь взглянув на пленника. - Ваши друзья мертвы. Вы в этом не виноваты, так что теперь можете говорить без оглядки.

  -- А если откажусь? Будете пытать?

   Уоллес сдержал улыбку, но на самом деле испытал радость в эти секунды. Русский все же пошел на контакт. То, что пленник отвечал на обращенные к нему слова, было огромным шагом вперед после недавнего гробового молчания.

  -- Передадим вас вашим соотечественникам, и вас осудят за терроризм, - спокойно ответил разведчик. - А мы проследим, чтобы наказание для вас было достаточно суровым. Вы считаете себя патриотом, всерьез полагаете, что сражаетесь за свободу России? Тем интереснее будет, когда вы окажетесь с русской же тюрьме.

   Джеймс Уоллес, хотя и стажировался в Форт-Брэгге несколько недель, не был солдатом. Его участие в той заварушке на Кавказе, с которой, кажется, все и началось, было случайностью, о которой хотелось скорее забыть. Агент ЦРУ до сих пор едва не каждую ночь вскакивал с постели в холодном поту, видя, словно наяву, приснившуюся жуткую картину - заходящие в атаку на бреющем русские штурмовики "Фрогфут", из-под крыльев которых сыплются вниз черные точки бомб, которые вот-вот накроют ущелье. А еще ему снилось лицо того русского, выпученные глаза, вздувшиеся на лбу жилы, и клинок, в его, Джима Уоллеса, руках, раз за разом входящий в податливую плоть жертвы.

   Многие коллеги смотрели на Уоллеса, едва не как на героя, но сам разведчик хотел забыть об этом кошмаре. Воевать - не его дело, когда есть те, кто обучается этому искусству годами. Но сейчас, стоя напротив пленного русского, Джеймс был в своей стихии. Он еще не знал, чем это обернется, но хотел завербовать партизана, превратив его из явного врага в нового союзника.

  -- Неужели вы не понимаете, что своей глупой вендеттой делаете лишь хуже всем? Какими бы решительными вы ни были, вам не тягаться с Армией США. Вы можете выиграть своей хитростью бой, даже несколько, но исход войны предрешен - вас найдут и уничтожат. Но чем больше вы убьете американских солдат, тем злее станут их живые товарищи. Наши люди будут обыскивать деревни, каждый дом, будут грубы и жестоки, кому-то это не понравится, но наши люди - сильнее, у них больше оружия, они умеют им пользоваться. Будут гибнуть мирные жители, русские, те, ради кого вы как будто воюете с нами, бегая по лесам и нападая исподтишка. Я просто хочу понять, зачем вам это, что вами движет. Ваша группа ликвидирована, вы не скажете ничего такого, что повредит вашим товарищам. Просто давайте поговорим.

   Говард раздраженно поморщился - кажется, русский оказался настолько тупым, ято даже не понимал обращенных к нему слов. Но неожиданно пленник заговорил, медленно цедя слово за словом, бесстрастно, словно машина.

  -- Меня зовут Илья Сергеевич Старостин, - произнес партизан, уставившись в упор на Уоллеса. - Семьдесят девятого года рождения. Воздушно-десантные войска. На момент роспуска Российской Армии носил звание капитана. Командир парашютно-десантной роты.

  -- Вы имеете боевой опыт? Где воевали раньше?

  -- Участвовал в контртеррористической операции на Кавказе, в Дагестане, Чечне и соседних республиках.

   Русский отвечал угрюмо, но безвольно, с неожиданной тупой покорностью, словно и впрямь понял только сейчас, что для него все закончилось. Но Джеймс Уоллес понимал, что этот человек отнюдь не "сломался", во всяком случае, не сейчас.

  -- Давно вы примкнули к партизанам?

  -- Уже третий месяц. Воевал в отряде полковника Басова. На моем счету три рейда. Тот рейд, в котором вы взяли меня в плен, и был третьим.

  -- Что произошло в лесу возле нефтепровода? Какая задача была у вашей группы?

  -- Мы должны были заминировать и взорвать трубопровод. Нас было пять человек, в том числе хороший подрывник, хотя со взрывчаткой и гранатами каждый смог бы справиться при необходимости. Мы попали в засаду при выходе к объекту диверсии. Я приказал своим бойцам отступать, сам остался прикрывать их отход. Был контужен, выстрел из "подствольника" разорвался близко. Очнулся уже на борту американского санитарного вертолета.

  -- Я рад, что мы добились хотя бы такого взаимопонимания, - кивнул Уоллес. - Ни я лично, никто из присутсвующих по большему счету не хочет вашей смерти или лишних мучений. Вы убивали американских солдат, но это война - для нас и для вас. Я говорю сразу, что наказания вам не избежать, но, если будете сотрудничать, оно окажется ни слишком суровым соразмерно вашим поступкам.