Жизнь, как морской прилив - Кэтрин Куксон

— С днем рождения, Эмили!

Она почти подпрыгнула и обернулась, с письмом в одной руке, с совереном и конвертом в другой, и расхохоталась:

— О, спасибо. И спасибо вот за это. Вы так добры. Я ничего подобного не ожидала.

Следующие слова Лэрри несколько поколебали ее понятие своего или не своего мужчины, потому что он сказал:

— Я бы хотел подарить тебе какую-нибудь вещицу, но боюсь, что совсем не умею выбирать подарки. И вообще, я не знал, что бы ты хотела получить в подарок.

— О, все нормально. — Ее лицо осветилось, а глаза сияли. — Я знаю, что я куплю на эти деньги.

— Что?

— Медальон и цепочку, хорошую цепочку. Я видела симпатичную цепочку за четыре шиллинга и шесть пенсов в Феллберне, но теперь я куплю более хорошую... Ой, чайник же кипит, я сейчас приготовлю чай.

Эмили подбежала к плите, а Берч стоял и наблюдал за ней, когда она хотела схватить чайник, забыв, что все еще держит письмо и деньги в руке. Девушка быстро положила их на полку, поставила чайник на полку в очаге и повернулась к нему.

— Я не знаю, что со мной этим утром, я пытаюсь заварить чай без заварочного чайника.

И снова она побежала, на этот раз к буфету, и, насыпав в чайник чай, посмотрела на него и остановилась. Хозяин стоял на том же месте, даже не сдвинулся, выражение его глаз было добрым и одновременно грустным, когда он сказал:

— Семнадцать. Ты будешь красивой женщиной, Эмили.

— О, сэр! — Она прикусила губу, опустила глаза и покачала головой.

— Ты ведь знаешь, что красива, правда?

— Нет, сэр. — Она подняла голову. — Ну, не... не красивая; мне говорили, что я хорошенькая, а мой папа обычно говорил, что я не хуже других, но... но не красавица.

— Ты красива, и внешне и внутренне, добра и красива.

Перед ее глазами возник туман. Он скрывал лицо Лэрри, и ей очень хотелось просунуть руки сквозь этот туман и дотронуться до него, прижаться к нему, ощутить его близко возле себя.

— Ой! Чайник. Он скоро совсем выкипит.

Она заварила чай, поставила чайник на полку внутри очага, потом наклонилась, взяла щетку и смела рассыпавшийся пепел под очаг, а потом повернулась к столу и к хозяину.

Лэрри все еще смотрел на девушку. Было ощущение, что он не отводил глаз от ее лица, он ласково улыбался ей, но у его губ залегли горестные складки, когда он тихо сказал:

— Все нормально, Эмили. Все в порядке. Не волнуйся. — Он повернулся и пошел через кухню, она услышала, как он поднимается по лестнице.

Эмили стояла, потягивая из чашки чай, а в ее голове роились мысли, которые вгоняли ее в жар. Вдруг она услышала его голос, доносящийся сверху, в котором звучал гнев. Девушка на мгновение закрыла глаза и подумала про себя: «О! Только не это. Только не сегодня».

Прошло почти три недели с последнего скандала. До сих пор все было нормально. Хозяин выглядел более счастливым и даже иногда громко смеялся и шутил с Люси на кухне.

Эмили часто хотелось, чтобы мистер Берч принял линию поведения, которой следовал Сеп, и уступил бы хозяйке в некоторых вопросах, как это делал Сеп по отношению к миссис Мак-Гиллби. Но конечно, признавалась она себе, между миссис Мак-Гиллби и миссис Берч была очень большая разница, поскольку эта женщина наверху вывела бы из себя и святого, когда входила в раж.

По мере того как голоса становились громче, Эмили начала подумывать, в чем теперь причина их ссоры. В действительности она никогда не знала, из-за чего они ругались, поскольку крики утихали на некоторое время, когда она входила в комнату. Хозяин обычно вылетал в холл, а хозяйка колотила кулаками по одеялу и пачкала постель. Хотя мадам снизошла до того, чтобы объяснить Эмили, что ее недержание, или что-то в этом роде, как она это называла, случается только тогда, когда она разволнуется, Эмили считала, что иногда хозяйка это делает нарочно, просто чтобы усложнить ситуацию. Да, подумала Эмили, кивая головой в сторону потолка, если это будет продолжаться, то сегодня утром ее ждет несколько недержаний; в этом она не сомневалась.

Только в обеденное время Эмили узнала, из-за чего они ругались на этот раз. Она несла поднос с обедом наверх и дошла уже до площадки, когда услышала громкий и ясный голос хозяина, из чего она поняла, что дверь в спальню была открыта. Он кричал:

— Я говорил тебе, что дам ему пенсию и пусть убирается; от него мало проку, он не может больше выполнять свои обязанности, он слишком стар.

Затем она услышала голос хозяйки:

— Ты никогда не отправишь его на пенсию. Пока я здесь, Эбби будет жить здесь. И после тоже. Послушай меня, дорогой мой, и слушай внимательно. Эбби останется здесь, когда ты уйдешь. Ты слышишь это? Эбби останется здесь, когда ты уйдешь. Твое время истекает. Я предупреждала тебя. Я честно тебя предупреждала.

— Ты сошла с ума, женщина! Ты не можешь выгнать меня отсюда, и ты это знаешь. Если бы могла, ты давно бы это сделала. Я это знаю. Но ты не можешь. Есть ли право женщин на собственность, нет ли права женщин на собственность, но я твой муж, и, когда тебя не будет, я могу предъявить права на это все по закону.

Смех, который заполнил площадку, вызвал у Эмили гримасу удивления, поскольку, если он и не звучал, как смех сумасшедшей, он также не звучал, как смех нормальной женщины. Затем голосом, в котором звучал все тот же смех, она прокричала ему:

— Ты, выскочка! Послушай. Слушай и помни, что я скажу. Ты услышишь, как я буду точно так же смеяться после смерти. Поверь мне, так будет.

Эмили не сошла с того места, где стояла, когда мистер Берг выскочил на площадку, прошел мимо нее и сбежал вниз по лестнице, даже не заметив ее. Она подождала еще немного, пока не почувствовала тяжести подноса, а затем пошла в спальню.

Хозяйка лежала, откинувшись на подушки, и улыбалась. И она продолжала улыбаться, когда посмотрела на Эмили.

— Я думаю, что ты все это слышала.

— Что слышала, мадам?

— Не изображай передо мной пустоголовую идиотку, девица! — Улыбка начала исчезать. — Ты слышала все, что я сказала ему, этому человеку, которого ты зовешь хозяином.

— Я не прислушиваюсь, мадам. Я занимаюсь своим делом. — Эмили в это время устанавливала столик на коленях хозяйки.

Наклонившись к Эмили, Рона Берч прошипела:

— У тебя два лица, девушка, одно для этой комнаты, а другое для кухни. Там, внизу, ты постоянно занята, кухарочка. Я знаю то, что знаю. А здесь ты встаешь в позу, думая, что превосходишь меня из-за моей болезни. Но ты, как и он, дорогуша, однажды будешь очень удивлена. И до этого осталось не так уж много времени. Время быстро приближается, это так; да, так.

— Ешьте ваш обед, мадам. — Эмили поставила поднос на столик. Потом она выпрямилась, разгладила фартук и спокойно сказала: — Доктор сказал вам около недели назад, что вы не должны волноваться, мадам, вы это знаете, потому что если вы будете волноваться, то ваши вспышки раздражения вас доконают...