Время войны - Станислав Сергеев

— Вы же знаете ответ.

— Да, знаю. Монополию на путешествия во времени вы не хотите терять. Но сами подумайте, что в мире победившего Сталина нам будет не очень комфортно, да и в случае глобальной войны с Западом судьба СССР под большим вопросом.

— Согласен. Но пока иного выхода нет, и нам надо хоть как-то стабилизировать ситуацию в нашу пользу…

Я выдержал паузу, мне пришла в голову интересная и весьма парадоксальная мысль.

— Вы знаете, есть определенные причины, по которым я бы рассматривал вариант с СССР приоритетным для переселения, несмотря на перспективу получения глобального ядерного конфликта.

— Поясните.

— Сейчас кризисный момент, и мы, если можно это так сказать, вмешиваемся в нужном месте в нужное время. К тому же подборка нашего персонала как нельзя лучше соответствует моменту — профессиональные военные, ученые, инженеры, как раз отобранные для лучшего выживания в экстремальных условиях глобальной войны. Наша ценность максимальна в нынешних условиях, и, по мере того как СССР будет выкарабкиваться из ямы сорок первого года, наши позиции будут ослабляться. Но заметьте, именно в этом случае мы практически безболезненно интегрируемся в этот мир, со всеми нашими переселенцами, запросами, потребностями и привычками.

Увидев в его глазах одобрение, я продолжил:

— Допустим, нам удалось найти проход в другой мир или другое время, и мы будем выступать как новая сила в тамошних политических раскладах. К чему это приведет? А я скажу. Любая мировая политическая арена это система сбалансированных сил, которая сразу и достаточно агрессивно среагирует на появление нового игрока. И вы, и я в курсе, как ваши коллеги из ФСБ хотели интегрироваться в тот мир. Это бы закончилось войной, ну может, не масштабной, но шпионские сражения продолжались бы очень долго, а в условиях дефицита времени и людских ресурсов мы так или иначе проиграли бы или стали все равно сателлитом одной из этих сил. Пресечь утечку информации о нашем появлении все равно не получилось бы. Теперь подумайте, что было бы с нами, попади в более раннее время — наши запасы оружия, боеприпасов, высокотехнологического оборудования ограничены и невосполнимы, и что нужно сделать, чтобы начать их производство на тех мощностях? Заново устраивать научно-техническую революцию? Не надорвемся? Это при условии обязательного противодействия мировых игроков, начиная со спецслужб, масонов, частных лиц и кончая финансово-экономическими конгломератами. Это не считая того, что будет существовать громадная культурно-политическая преграда для переселенцев. Десять-двадцать профессиональных подготовленных разведчиков смогут вписаться в чуждый мир, а вот все остальные? Так что я считаю, что СССР сорок первого года не самый худший вариант — нам, на почве общего мировоззрения, будет проще найти общий язык с людьми из сороковых годов, чем с, допустим, гражданами Российской империи начала века. К тому же в СССР полным ходом идет индустриализация, развитие производства, появляются новые образцы военной техники, в обиход вводятся новые технологии, и, главное, под рукой будут огромные производственные мощности, основательно обновленные перед самой войной.

Семенов озабоченно опустил голову и во время моего монолога посматривал себе в чашку. Когда я закончил, он ответил:

— Вы забыли упомянуть, Сергей Иванович, что на начальном этапе войны в СССР была выявлена полная неготовность системы власти, и поэтому был организован ГКО, что соответственно повлекло за собой серьезные изменения в правящей элите, и у нас есть возможность занять определенные позиции. В других вариантах, допустим с Российской империей, мы обязательно столкнемся с проблемой конфликта с этой самой элитой, которая столетиями сидит во власти, и это даже в случае, если наша помощь будет жизненно необходимой.

Он сделал паузу, отхлебнув кофе, и устало продолжил:

— Вы абсолютно правы, Сергей Иванович. Вы чуть ли не слово в слово повторили доклад наших аналитиков. Но есть еще политические решения, и в моем руководстве существует мнение, что из-за неразвитости спецслужб позапрошлого века у нас будет много возможностей для плодотворного внедрения.

Тут уже я невесело усмехнулся:

— Я так и думал. И целого мира мало?

В ответ улыбка.

— Этот подход не лишен логики, поэтому операция по легализации в мире СССР сорок первого года в любом случае считается приоритетной, и в свете нынешних событий хотелось бы обсудить вопрос перемещения более габаритных грузов в прошлое.

— Это насчет того, что я указывал в списке запрошенного?

— Не только. Вертолеты, фронтовые штурмовики, зенитно-ракетные комплексы, радиолокационные и радиорелейные станции, компьютеризация — это все хорошо. Но вы же понимаете, необходимо стратегическое воздействие, и в тот мир придется переправить стратегические бомбардировщики, пусковые для межконтинентальных ракет, для вывода спутников…

— Решили по-серьезному взяться?

— Да, пока других возможностей нет… благодаря вам.

— Хорошо, я вас понял. Кстати, что будем делать с вашими коллегами? Они как-то странно себя ведут, и скорее всего в ближайшее время от них стоит ожидать каких-то неожиданных ходов.

— Как я понял, на самих верхах у нас идут консультации и, скорее всего, будет выработана общая стратегия выживания в свете вашего существования.

— По ядерному оружию?

— Без Президента мы не можем принимать никакие решения по этому вопросу…

Мы расстались после того, как Семенов обрадовал, что в ближайшее время новые друзья должны были переправить в распоряжение ограниченного контингента наших войск в 41-м году четыре бронированных дозвуковых штурмовика Су-25 и множество боеприпасов. Учитывая, что и это оговаривалось, то еще несколько месяцев назад в специальное хозяйственно-экономическое управление ГУГБ НКВД были переданы СНиП (строительные нормы и правила) по строительству аэродромов для базирования стратегической и фронтовой реактивной авиации.

Пока все это было в процессе доставки и строительства, мы включились в начавшуюся битву под Москвой.

Ночами перед наступлением линию фронта регулярно пересекали ночные бомбардировщики, вслед которым пыталась тщетно тявкать немецкая малокалиберная зенитная артиллерия и тут же огребала, учитывая, что именно на этот участок фронта выдвигался «Зоопарк» и отслеживал любую активность противника.

Мы прекрасно понимали, что в нашу задачу не входит участие в линейных сражениях с противником, поэтому основной тактикой специальных отрядов из будущего считались ночные точечные удары. На первом этапе ночным охотникам ставилась задача уничтожения фронтовой немецкой авиации прямо на аэродромах, места расположения которых с большой тщательностью вычислялись, уточнялись и перепроверялись, чтоб нанести один, но точный и максимально эффективный удар. Вторыми по приоритету целями, учитывая, что практически вся радиосвязь противника должна была быть подавлена, были телефонные и телеграфные коммутаторы, узлы связи, являющиеся основой проводной связи Вермахта. Тут разведка расстаралась и на это дело бросили огромные силы: работала и агентурная разведка, и радиоэлектронная, и армейская, все рыли землю, как бешеные кроты, но результат был, и к началу наступления мы имели достаточно достоверные данные по немецкой авиации и структуре проводной связи групп армий «Центр» и «Север».