Путь океана: зов глубин - Александра Райт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед глазами вдруг встало синюшное лицо испуганной Селин. Марсий содрогнулся.
* * *
«Живи».
Из темноты на мгновение показалось бледное лицо с огромными голубыми глазами. Почти человеческое.
Существо исчезло, вильнув острыми концами хвоста.
Спустя миг перламутровое сияние чешуи мелькнуло справа. Вдруг слева кто-то укусил де Круа за ладонь, и она скривилась, дёрнув рукой. Уплывающее сознание упрямо хваталось за переливы мягкого света и за чувства в онемевших конечностях, раздражённых уколами и укусами.
Озираясь, де Круа едва не вскрикнула. Перед взором снова возникло неизвестное создание.
Серые губы на лице в обрамлении серебрящихся волос, вынырнувшем из мрака, беззвучно велели: «Дыши». Существо приблизилось и Селин увидела себя, как в отражении и поднесла было руку к светлой пряди.
— Кто ты?
Лицо русалки стало злым. Холодная ладонь толкнула в щёку.
«Дыши».
Дышать? Водой?
В конце концов рыбы же как-то делают это… Происходящее всё сильнее казалось то ли тяжёлым забытьём, то ли горькой шалостью.
И Селин с трудом втянула носом тугую воду.
Страшная боль обожгла грудь изнутри. Вместе с беззвучным воплем остатки воздуха покатились мелким жемчугом вверх.
Ещё вдох. И выдох. Ожог первого вдоха утолила прохлада солёной воды. Вдох. Выдох.
— Ты… Уна…
Русалка недоверчиво посмотрела на неё, и вдруг её маленький ротик растянулся в ужасающее подобие зубастой улыбки.
«Живи» — беззвучно повторили губы и обнажили крупные зубы с расщелиной по центру.
Собственного голоса де Круа больше не слышала:
— Я не хочу бороться. Моё сердце разбито… Меня больше нет.
Маленькие, отсвечивающие синевой, пальцы мягко царапнули по спине между лопаток. Тут же защипало. И как бы ни пыталась обернуться, Селин никак не удавалось разглядеть, что же так настойчиво выцарапывает на ней Уна.
Перед глазами тем временем поплыли образы из прошлого.
Вот она в очередной раз исполняет любимую арию и едва ли не теряется, когда впервые заслуживает аплодисменты учителя пения, строгого до одержимости…
Вот разнимает дерущихся Антуана и какого-то хулигана, а уже спустя неделю её зовут на первый в её жизни потешный арбитраж в играх…
Вот вглядывается в морскую даль, сидя на крыше особняка де Сюлли, и дрожащими руками прижимает к груди диплом о присвоении консульского чина…
Как будто до сих пор она привыкла смотреться в зеркало, ранее разбитое на осколки невзгод, но сейчас оно внезапно стало целым, и отразило не только тёмные уголки ее прошлого, но и яркие пятна. И картина жизни Селин ожила и заискрилась светом, тем более ярким, чем более мрачными — и призрачными — были в ней тени.
— Смогу ли я… справлюсь ли?..
Вместо ответа колючие объятия обвили её и толкнули вверх. В полете к поверхности, Селин расставила руки и подняла лицо, полностью доверяясь несущему её потоку.
* * *
— Капитан! Там что-то есть! — завопил Мишель. Рыжеволосый бородач-плотник был единственным членом Лавразской команды, кто до сих пор ни разу не вызывал на себя гнева капитана.
На недвижимой водной глади подзорная труба выхватила белое пятно паруса и почерневший обломок рангоута.
— Немедленно осмотреть! Шлюпки на воду! — рявкнул Марсий.
Вырвав вёсла у «ленивой лавразской обезьяны», он прыгнул в лодку сам. Горькое предчувствие сопровождало всё время, пока он грёб. Могло ли её тело запутаться в этой парусине? Тело. Конечно же речь уже только о теле. О трупе. У миледи консула не было шанса выжить и продержаться столько времени.
— К-капитан… — срывающийся шёпот Мишеля, идущего в шлюпке позади для подстраховки, прозвучал колоколом.
Марсий развернулся и увидел в прозрачной глубине тень слишком большого для дельфина размера. Вода вспучилась глянцевым гребнем и заставила их с плотником схватиться за борта лодки. Нарвалы и кашалоты на Лавразе не водились.
Глубинники.
Если бы Марсий не знал, насколько опасны эти твари, особенно подлёдные, он бы не придал значения их появлению. Но он слишком хорошо помнил, как чутко они реагируют на любые звуки с поверхности. Глубинники были полноправными хозяевами известных ему акваторий, умными и злыми, и особенно опасными они становились во время охоты. Стайные плотоядные чудовища, которые бы и походили на китов, если бы не плети омерзительных длинных щупалец, запутывающих любые атаки, кроме огнестрельных.
Жестом он приказал Мишелю заткнуться и двигаться обратно к кораблю, а сам бесшумно погрёб к лежащим на воде обломкам.
Марсий умел практически всё. Не умел он только надеяться и молиться. Надежда для него стала очередной продажной девкой, на которую ведутся разве что сопляки. Он уже сформулировал в голове отточенные фразы для рапорта: «с глубоким прискорбием», «тело пропавшей без вести»…
Но чёрт подери, есть же шанс?.. Ну пусть даже малый?
Лодку качнуло.
Под водой вдруг стемнело. На поверхности появились пузыри. Плохо дело.
Но он обязан убедиться…
Сине-зелёные бездны послештормовых вод выгибались над проплывающими глубинниками в их толще. Рваные ошмётки низких туч, словно старое тряпьё, свисали над волнами, но после излившегося с небес хаоса никаких осадков с них больше не могло и быть. Только свежий сильный ветер, студёный Мистраль, мог прогнать тучи и сделать наконец чистым исстрадавшееся небо.
Он мрачно оценил обугленный обломок грот-мачты и только вздохнул, глядя на тёмные разводы на изодранных лохмотьях, оставшихся от некогда белоснежных брамселей.
Марсий досадливо подцепил грубое полотно и увидел на рангоуте бледное пятно ладони и мокрую светлую прядь.
В груди сжалось.
Капли пота, пропитав брови, норовили затечь ему в глаза. Дрожащей рукой он приподнял парусину и увидел белобрысую головку. Казалось, леди консул спит, прислонившись щекой к мачте.
— Ласковой глубины вам, леди де Круа, — прошептал он, грустно разглядывая бледное лицо Селин с серо-синими губами.
Марсий понимал, что перед ним утопленница. И если подводную часть ее не успели обглодать морские твари — уже хорошо.
Собравшись с мыслями, он аккуратно взял её на руки, затащил тело в лодку и с облегчением вздохнул. Местная фауна пренебрегла добычей. И передать останки удастся в приличном виде. Если приодеть во что-то получше, чем эта вымокшая изодранная розовая тряпица едва напоминающее дамское бельё
Побелевшая, пронзительно-холодная, но ещё не закостеневшая.
Ненавистная надежда снова взмахнула своим куцым
