Настройщик - Дэниел Мейсон

— Я путешествовал по тому же пути.

— Тогда вы знаете, насколько он занимателен. Ну а мое путешествие оказалось еще более занимательным. Не отъехали мы и тридцати миль от Дели, как поезд остановился на маленькой станции, чтобы пополнить запасы угля. Перед нами была пустыня, над которой поднималось облако пыли. За ним скрывалась группа всадников. Когда они подъехали ближе, я разглядел, что это раджастанские пастухи. На женщинах были изысканные цветные накидки, они как бы светились темно-красным светом, несмотря на осевшую на них пыль. Я думаю, эти люди заметили поезд издалека и подъехали посмотреть на него из чистого любопытства. Они ездили туда-сюда мимо нас, показывая на колеса, на паровоз, на пассажиров, и все время переговаривались на языке, не знакомом мне. Я смотрел на эту движущуюся пеструю массу, продолжая размышлять о том, что видел. Так я и сел на пароход в Англию. Но добравшись до Адена, я сошел с него и первым же пароходом вернулся в Бомбей, и затем поездом — обратно в Калькутту. Через неделю я снова был на своем посту в Пегу. Я до сих пор не понимаю до конца, почему зрелище этого кочующего племени заставило меня повернуть обратно. Но возвращаться на темные лондонские улицы, когда эти образы продолжали танцевать перед моим мысленным взором, казалось невозможным. Кем я хотел бы стать — так это одним из тех жалких ветеранов, которые осаждают тех, кто готов их слушать, рассказами о необычных местах. — И он глубоко затянулся сигарным дымом. — Помните, я говорил вам, что перевожу «Одиссею». Я всегда видел в ней трагическую историю о том, как Одиссей пытается вернуться домой. Но теперь я все больше и больше понимаю, что писали о ней Данте и Теннисон: Одиссей вовсе не заблудился, просто после всех виденных чудес он не мог, может быть, даже не хотел, возвращаться домой.

Капитан замолчал, на некоторое время повисла пауза.

— Это напоминает мне об истории, которую я однажды слышал, — сказал Эдгар.

— Да?

— Это было очень давно — наверное, месяца три назад — когда я только покинул Англию. На пароходе в Красном море я встретил человека, старика араба.

— Человека одной истории?

— Вы знаете его?

— Конечно. Я встретил его давным-давно, в Адене. Многие рассказывали его «историю». Историю о войне солдат не забудет никогда.

— О войне?

— Я слышал ту же историю от солдат на протяжении многих лет. Я могу повторить ее почти дословно. Образы Греции на редкость живы в моей памяти. Оказывается, эта история совершенно правдива, он и его брат были еще мальчиками, когда всех их родных убили турки во время войны за независимость, и они пошли в разведчики. Однажды я встретил старого бойца, ветерана той войны, он много слышал о братьях, об их отваге. Интересно, что каждый из воинов хотел бы услышать эту историю сам. Они верили, что это добрый знак, что, услышав ее, он будет так же храбр в сражениях.

Эдгар в недоумении уставился на доктора.

— Греция?..

— А что? — спросил доктор.

— Вы уверены, что эта история — о греческой войне за независимость?

— Эта история? Конечно. А что такое? Вы удивлены, что спустя столько лет я все еще ее помню?

— Нет... Это меня совсем не удивляет. Я тоже помню ее так, как будто слышал только вчера. Я тоже могу сейчас повторить ее почти дословно.

— Тогда что же вас беспокоит?

— Нет, ничего. Наверное, ничего, — медленно проговорил Эдгар. — Я просто подумал... неужели она звучала по-иному лишь для меня, я ни за что не мог такого представить, это невозможно.

Они заехали в рощу, где на деревьях росли длинные стручки, издававшие дробный рокот, если их потрясти. Доктор сказал:

— Вы хотели что-то сказать. Что Человек одной истории напомнил вам о чем-то по поводу того, что говорил я.

— О... — Эдгар потянулся и, сорвав один стручок, разломил его. К нему на ладони высыпались сухие семена. — Это неважно. Кажется, это всего лишь история.

— Да, мистер Дрейк. — Кэррол с любопытством посмотрел на настройщика. — Все это — лишь история.

Когда, перевалив через невысокую горную гряду, они увидели внизу, вдалеке, скопление хижин, солнце низко уже спустилось.

— Монгпу, — сказал доктор.

Они остановились у пыльной часовни. Кэррол, спешившись, положил монетку у порога домика, в котором было спрятано изображение духа.

Они начали спуск, копыта пони шлепали по грязной тропе. Начинало темнеть. Появились москиты, налетая огромными тучами, смешиваясь и мерцая, как танцующие обрывки теней.

— Дьявольские создания, — проговорил доктор, отмахиваясь от них. От его сигары остался коротенький окурок, и он снова достал свой жестяной портсигар из кармана. — Советую вам все-таки закурить, мистер Дрейк. Это отгоняет насекомых.

Эдгар вспомнил о перенесенной им малярии и поддался уговорам Кэррола. Доктор зажег сигару и протянул ему. У нее был вязкий, одурманивающий вкус.

— Наверное, мне следует немного пояснить вам, что за встреча предстоит, — сказал доктор, когда они двинулись дальше. — Как вы, должно быть, читали в отчетах, с тех пор как Мандалай отошел Англии по аннексии, британскому вторжению активно сопротивляется союз, именуемый Лимбинским.

— Мы говорили об этом, когда приезжал саубва Монгная.

— Правильно, — согласился доктор. — Но кое о чем я вам еще не рассказал. За последние два года я тесно контактировал с саубвами Лимбинского союза.

Эдгар в смущении вынул сигару изо рта.

— Вы же писали, что никто не встречался с представителями Союза...

— Я помню, что я писал и что говорил вам. Но у меня были на это свои причины. В то время как ваш пароход еще находился где-то в Индийском океане, в Хлайнгдете был размещен военный гарнизон под командованием полковника Стэдмена: несколько рот Хэмпширского полка, Гурканская рота, бомбейские саперы с Джорджем Скоттом на должности политического советника. Это вселяет в меня надежду на то, что все это не обернется настоящей войной, Скотт — мой близкий друг, и я не знаю никого, кто столь же внимательно относился бы к местным обычаям, как он. Но с января наши силы были заняты в активных боевых действиях близ Яунгхве. Теперь комиссар уверен, что единственная возможность сохранить контроль над Шанскими княжествами — применить силу. Но судя по предварительной встрече с монгнайским саубвой я надеюсь, что мы сможем добиться мира.

— А военные знают об этой встрече?

— Нет, мистер Дрейк, и я очень хочу, чтобы вы это поняли. Они были бы против. Они не доверяют местным князьям. Я говорю без обиняков — я, а теперь и вы действуем непосредственно вопреки указаниям сверху. — Он помолчал, пока его слова не уложились в голове настройщика. — Прежде чем вы выскажете свое мнение, я хочу сказать кое-что еще. Мы уже говорили о шанском предводителе дакоитов по имени Твет Нга Лю, которого здесь зовут Бандитским Вождем и который однажды смог захватить Монгнай. Но в настоящее время он вынужден отступить и занимается теперь разграблением деревень, находящихся под властью монгнайского саубвы. Говорят, мало кто видел его самого. Но я знаю, что они не могли сказать того, чего не знают сами. Я лично много раз встречался с Бандитским Вождем.

Он отогнал облако москитов.

— Несколько лет назад, еще до восстания, Твет Нга Лю укусила змея неподалеку от Салуина. Один из его братьев, который время от времени захаживал в Маэ Луин по торговым делам, знал, что до нашего лагеря — всего несколько миль вниз по течению. Он дотащил пострадавшего до меня, и я вылечил его с помощью припарок из местных трав, о которых узнал от знахаря в Маэ Луин. Когда его принесли ко мне, он был практически без сознания, а когда очнулся и увидел мое лицо, то решил, что его захватили в плен. Он был в таком гневе, что брату пришлось схватить его и объяснить, что я спас ему жизнь. Наконец Твет Нга Лю успокоился. Увидев микроскоп, он спросил меня, что это такое, и не поверил мне, когда я попытался объяснить принцип его действия. Тогда я взял препарат с каплей воды из пруда, который изучал перед этим, положил его на столик микроскопа и предложил ему посмотреть. Вначале получалось плохо — он закрывал не тот глаз или что-нибудь еще было не так. В конце концов он уже готов был швырнуть прибор на землю, но тут луч света упал на зеркальце, и он увидел крошечных существ, знакомых каждому английскому школьнику. Впечатление, произведенной этим зрелищем, было ошеломляющим. Он бросился обратно на постель, что-то бормоча. Он решил, что я обладаю магической силой, которая помогает мне вызывать страшных чудовищ из пруда. Что же будет, причитал он, если я решу выпустить их из машины на волю! Кажется, он решил, что я обладаю даром волшебного видения, которое, по верованиям шанов, можно обрести лишь с помощью могущественных амулетов. Конечно, я не стал его разубеждать, и с тех пор он несколько раз возвращался ко мне и просил дать ему заглянуть в микроскоп. Природный ум позволил ему быстро выучить английский, потому что он знает, кто его враг. И хотя я все-таки не могу доверять ему, кажется, он наконец признал, что лично я не замышляю ничего против Кенгтаунга. В прошлом году, в августе, он появился особенно задумчивый и спрашивал, могу ли я что-то сделать, чтобы помешать подписанию соглашения с Лимбинским союзом. Потом он исчез на три месяца. В следующий раз я услышал о нем на встрече в Мандалае, которая была организована по поводу нападения на форт рядом с озером Инле.