Дамнат - Ростислав

никогда меня не слышал. Хм… что я говорю? Я никогда к тебе не обращалась. Вот дура! — Девушка смахнула внезапно выступивший пот с лица и против воли улыбнулась. — Наверно, поздно признаваться в чём-то.

Лив искоса взглянула на Адриана. Он сидел, точно статуя. Казалось, не дышал.

— Знаешь, глупо сейчас это говорить, но… я любила тебя. Любила того Адриана, которым ты когда-то был. Я, конечно, та ещё выдумщица. Всё равно. Не всегда же ты был таким… тоскливым. Что тебя сломало, интересно?

Лив немного расслабилась. Воспоминания захватили её.

— Идём, солнышко, идём, хе-хе, — говорил, опираясь на трость, Рогволод. Рядом, как всегда был Пёс. Как на самом деле звали этого неуклюжего здоровяка, неизменно смотревшего на неё с каким-то чисто детским восторгом, никто и не помнил. От него всегда разило перегаром, на рубахе — следы грязных рук. Почему Рогволод держал его при себе? Вопрос, на который никто не находил ответа. Может, он был его родственником? Внуком, например.

«Хм… внук. У Рогволода. У вечного старца, держащего своими немощными руками весь мир за яйца. При этом у мира не хватает смелости даже завизжать от страха». Так говорил Аллант — вихрастый бесшабашный блондин. Каждый раз, повторяя это, он разражался громогласным хохотом. Аллант был вордуром (или рыцарем, как он сам себя величал) и первым поклонником, пока его не отослали в столицу, в Басилит. Будучи неисправимым весельчаком, он нес много вздора, дарил цветы, сочинял в её честь стихи, щеголял в начищенных до блеска доспехах, напивался и дерзил всем без исключения, кроме Рогволода. С «вечным старцем» шутки плохи.

Псом личный слуга стал с её легкой руки. Рогволод, узнав о склонности своей любимицы давать всем прозвища, не преминул этим воспользоваться. Лив неизменно смущалась, слыша как камилл кличет окружение её сокровенными именами. Ей казалось, что Рогволод — откровенно говоря, довольно мерзкий человек — выдёргивает прямо из груди девушки нечто глубоко интимное, клещами вытягивает мечту, и обсасывая своим слюнявым ртом заставляет слуг проглатывать. Лив аж передёргивало, стоило подумать об этом.

— Вот, красавица, уже пришли. — Рогволод остановился, переводя дух.

Они оказались в огромном круглом зале. Сводчатый потолок терялся в высоте. Солнечный свет струился через стрельчатые окна. В нишах — высокие, стройные статуи королей, богов, героев. По голубому мраморному полу вихрилась, погоняемая сквозняком, пыль. В центре стоял он.

— Представлю тебе, ласточка, твоего спутника, — Рогволод подозвал мужчину. — Барон Адриан из Шаторы. Из рода Дыбовичей. Слыхала о таких? Сказать, с кем молодец сей состоит в родне?

Адриан посмотрел на неё и скривился. Фыркнул. Лив тоже не была в восторге. Седеющий мужчина с печатью тоски на лице. А кого она ожидала? Алланта?

— Что такое, мой мальчик? Не нравится? Наша ягодка тебе, балде сухой, не пригожа? А, барон Адриан?

— Не надо, камилл. Я не Адриан, сколько вас просил. Я охотник.

— Охотничков много, господин дорогой, охотничков у нас хватает. А вот людей… — Рогволод вздохнул и вытер рот платком, преподнесённым Псом. — Не называй… Ишь ты! Постой! Лив, ангелочек! Может, назовём его как? А? Ну, не бойся!

Лив потупила глаза.

— Смущается, голубка. Ну, я сам назову…

— Капканщик.

— Чего, девочка? Говори громче!

— Пусть будет Капканщик.

— Капканщик? Что за прозвище такое? Как-то нескладно и долго. Пока выговоришь…

— Мой отец изготавливал силки для зайцев. А барон Адриан охотник…

Адриан в первый раз за всё время улыбнулся. Улыбка была очень солнечная. Словно вместо унылого охотника на магов на миг выглянул некто другой, из прошлой жизни.

— Мне нравится. Пусть будет Капканщик.

— Ну вот и хорошо. Вот и подружились, детки.

Адриан снова нахмурился.

— Простите, камилл, но у меня впечатление, что вы ведёте нас под венец.

— Дражайший барон…

— Мы же договорились — Капканщик.

— Хорошо-хорошо! Капканщик. Ты, сынок, один из лучших. Тебе и по заслугам. Сей цветочек — её зовут Лив — очень способная видящая. Будет тебе послушной…

— Я охотник на магов и колдунов, камилл. Не нянька. Девчонку ещё не хватало.

— Вот с кем ты нянькался, здыдень, так это с твоим Щёреком, пустомелей, брехуном, лентяем и болваном. Хочешь еще одного? А? Что молчишь?

Адриан опустил глаза и пробормотал:

— Нет, камилл. Благодарю покорно.

— Лив — хорошая девочка. Да-да, девочка! И что с того? Кому ещё её отдать? Сивояру? Межуху? Володиру? Чтоб её обрюхатили, в конце концов? Или что похуже. А в тебе я уверен! Будешь надёжной опорой и защитником весьма смышлёной и расторопной ученице. Конечно, это выглядит как помолвка, что-то такое в этом есть… Но что поделаешь, такова наша работа.

— Ладно. Беру девчонку.

— Вот. И не беру. Она что тебе — вещь? Лив — это огонёк. Да скоро ты и сам убедишься. Бывайте, детки.

Оба проводили старика со слугой взглядом. Он с толикой раздражения и надежды. Она с волнением и страхом.

Как давно это было! Лив подошла к Плачу и поцеловала его в лоб. Он не шелохнулся.

— До свидания, барон Адриан из Шаторы. Ты так хотел поймать своего родича. Скажешь, откуда я знаю? — Лив горько рассмеялась. — Как говорил наш господин, помнишь? «Я всё знаю».

На выходе из берлоги — иначе жилище назвать было нельзя — Лив ещё раз обернулась.

— Главное сбереги себя. Может когда-нибудь освободишься. Помни о девчонке!

Человек из толпы

Выйдя из берлоги, Лив увидела сидящего на вороном коне юношу в пластинчатых доспехах и начищенной до блеска мисюрке. В руке он держал копьё. Парень изо всех сил старался казаться высокомерным. Видимо, несмотря на волосы, превратившиеся в нечёсаный колтун, как у бродячей собаки, шрамы и укусы насекомых на землистого цвета лице, несмотря на изгвазданный в грязи, изрезанный изатертый до дыр тонкий кожаный плащ с нашивкой в виде перекрещивающихся колец — такой же был на ее медальоне! — статус человека Бруда давал ему такое право. Но это длилось недолго. От него не укрылась нехарактерная для здешних мест внешность Лив. Человек Бруда плотоядно улыбнулся, обнажив редкие нездоровые зубы и дал знак Ворхе связать девушке руки.

Он молча тащил девушку за верёвку, восседая на коне, словно царь, то и дело бросая на неё хищные взгляды и активно плюясь. Парень исторгал из себя противные до содрогания харчки. Плевака, вот он кто. Не нужно что-то придумывать. Кличка сама напросилась.

Лив плелась по грязи, спотыкаясь, падая на колени… Разбитые сапоги промокли. Голова раскалывалась. Знобило.

«Заболела…Вот же черт. А, всё равно умру, — обречённо думала она. — Поскорей бы. Не могу больше. Не могу. Не могу.