Дамнат - Ростислав

Тынгет с Лив одновременно обернулись. Плач — эта оболочка, скрывшая от неё Адриана, убившая Капканщика, — склонился перед человеком из толпы. Беркут положил ему на голову руку и сказал:

— И явился им демон в обличье неприметном, в кандалах и цепях, — то и был дамнат, сиречь осуждённый и проклятый людьми во веки. «Молитвослов Кнуда Кроткого», глава 6. «Откровения», стих 1. Так и есть.

Мгновение — и разверзся ад. Последнее, что увидела Лив, это как Тынгет, взмахнув посохом, бросила в сторону дамната так называемый «концентрированный ветер». Пустяковое заклинание, которое развеялось, не причинив никому вреда. Спустя секунду храм словно взорвался. В ноздри ударил нестерпимый запах палёных волос. Ливнем посыпались обломки, щепки, превращенные в труху кости, земля, смешанная с кровью испарившихся пленников. В лицо дохнуло жаром. Кто-то истошно заорал.

Лив отбросило ударной волной. Лицо сёк не прекращающийся поток мусора. Она задыхалась. Нарастала паника. Девушка попробовала крикнуть, но в рот тут же забилась пыль или прах. Она ползла, чувствуя, как её покидают силы. Кто-то схватил её и потащил за собой.

Тынгет. Это была проклятая ведьма. Хрипя от натуги, ведьма упрямо волокла за собой совершенно обессилевшую девушку. Тьма и шум. Шум такой, что болели уши. Наконец, Лив со стоном втянула спасительный воздух. Рядом упала Тынгет. Начала отплёвываться. Остатки храма горели, освещая майдан, на котором кипела битва. Звенели, скрещиваясь, мечи. Периодически вспыхивал свет, неизменно сопровождаемый криками боли.

— Бежим! — сказала ведьма, немного отдышавшись.

— Не могу, — ответила Лив, не в силах пошевелиться. — Не могу…

— Можешь. Пошли.

— Куда? Куда мы пойдём?

— К озеру. Не знаю. Надо бежать… Скорее!

— Только что ты хотела меня убить. А сейчас спасаешь. Зачем?

Тынгет пожала плечами и помогла Лив встать.

— Это в прошлом. Я больше не патаи, криэ. Бежим!

Они мчались, держась друг за друга, проламываясь через кусты, не разбирая дороги, не видя перед собой ничего. Лишь полускрытый тучами обломок луны освещал им путь.

Неизвестно, сколько времени прошло, покуда беглянки не решились передохнуть. Они находились в редколесье, за которым начиналось болото.

— Я не могу покинуть озеро! — с отчаянием в голосе сказала Тынгет. — Я родилась там!

Лив холодно взглянула на ведьму. Ночью её перемазанное грязью лицо казалось чёрным. Она сама, скорее всего, выглядела не лучше.

— Плевать на твоё озеро, — ответила Лив. — Хочешь, возвращайся.

— Нет. — Лив показалось, или Тынгет боится?

— Зачем ты это делала?

— Что именно?

— Я о демоне. Кру. Как ты стала ему служить? Кто ты такая, можешь сказать? Почему ты скрываешь лицо?

— Не знаю. Не знаю… не знаю! Сколько себя помню, всегда это делала. Вечный родил меня из…

Голос Тынгет дрогнул.

— Из зверя? Из лисы? Ты правда в это веришь?

Тынгет странно посмотрела на Лив и отползла в сторону. Уткнула голову в колени. Повисла напряженная тишина.

— Ладно, — сказала, наконец, Лив. — Времени на это нет. Надо переночевать и идти дальше.

Ведьма ничего не ответила.

— Попробуем поспать. Костёр разжигать опасно. — Лив подумала, а станет ли дамнат их преследовать? Зачем они ему? Всё равно рисковать нельзя. — Тынгет! — девушка прикоснулась к её плечу. — Не расстраивайся. Нам надо спать. Ты вообще спишь когда-нибудь?

Тынгет кивнула.

— Обнимемся. Так мы сохраним хоть какое-то тепло. А утром решим, что делать дальше.

Обе долго пытались заснуть, но, несмотря на страшную усталость, сон упорно не шёл. Лив чувствовала, что Тынгет тоже думает о событиях этой ночи. Ведьма всхлипывала. Девушка её не понимала. Кровавая убийца; лиса, обращенная в человека; безумная, бесчеловечная… ранимая? Кто она? Что она такое?

Кто сделал с ней такое? Рогволод?

Уже засыпая, Лив услышала треск кустов. Кто-то приближался. Через миг обе девушки были на ногах.

— У тебя есть какое-нибудь оружие? — шепнула Лив.

— Нет. Если только…

Тынгет подняла палку.

— Может это зверь? — спросила Лив, вооружившись булыжником.

— Нет. Это не зверь. Это человек. Раненый. Стой, где стоишь!

Человек замер. Лив услышала, как он мучительно дышит.

— Я не… — послышался слабый голос. — Я не причиню вам… вреда.

Человек шёл, загребая палую листву, опираясь одной рукой на меч, другую прижимая к животу.

— Это я. Бруд. Не бойтесь, я уже труп. Позвольте мне сказать…

Бруд закашлялся. В темноте было не видно, но судя по всему, он плевался кровью.

— Лив, лиса… подойдите, — слабеющим голосом сказал он, опустившись на одно колено. Девушки осторожно подошли, держа импровизированное оружие наготове. — Чёртов Димитр… Он предал меня, сукин сын.

— Что случилось?

— Дамнат с тем, кого ты звала Плачем и с Димитром перебили всех — обращённых, мою крепчу… всех.

Бруд согнулся в кашле. Изо рта вылетели сгустки крови. Он упал.

— Скорее, — махнул он им рукой. Голос становился всё тише. — Кажется, Живорь сбежал. Всегда знал, что пацан тот еще чертёнок… Далеко пойдёт, если выживет… Лив! Подойди… Не бойся, Лив. Я был несправедлив к тебе… Хочу искупить… Потому и бежал за вами, что было сил…

— Куда пошёл дамнат?

— Вроде к озеру… Не могу сказать точно… Они подумали, что я сдох… Твой Плач пырнул меня в самое брюхо… Лив! — Последние слова были еле слышны. Лив пришлось наклонится к самому уху. — Там, во внутреннем кармане… Жестяная коробочка… Возьми… И не держи зла, Лив…

— Не бери! — вскрикнула Тынгет, отскочив в сторону.

— Я должна, — отрезала Лив, вынув предмет. — Мой ты утопила, помнишь?

Часть IV. Падение Басилита. Волк пустошей

Престарелый Рогволод проснулся ранним утром, еще затемно. Обычное дело, к которому никак не мог привыкнуть бездельник слуга. И обнаружил, что опять обмочился. Трясущейся рукой дотянулся до трости, прислоненной к кровати, постучал по стене.

— Где ты, пес шелудивый! — заорал он. И скривился. Но не от боли. От тоски, если можно так выразиться.

Во что он превратился! Даже собственный голос был ему противен — дребезжащий, невнятный. Капризный.

Тело перестало повиноваться. Какая ирония — он, Рогволод, один из самых могущественных людей на всем белом свете, не может удержать мочу. Стоит понервничать, и всё — штаны намочены. Это в довесок к носилкам (уже два года, как он перестал ходить) и еще целой куче неприятностей, о которых не хочется и говорить. В своем теле он пленник. И ничего с этим не поделаешь.

Явился, наконец, слуга — здоровенный туповатый детина. Умом он и правда не блистал, кроме того, был склонен к скрытному пьянству, но отличался безграничной, подчас исступленной преданностью. Рогволод звал его Псом. Это прозвище ему дала Лив, драгоценный цветочек, отрада последних дней. Где она сейчас? Кажется, где-то на севере Вехании. Он скучал