Дело инопланетян - Рон Хаббард

— Проснитесь, Солтен.

Пряча ухмылку, я сказал ей:

— Теперь, когда вам все известно о предстоящей операции, не угодно ли пройти со мной в операционную?

О, котелок у меня и впрямь что надо! Что, если бы не было этой пары выключателей, установленной в шлемах и у меня в черепе? Только что окупилось все мое мучение! Оно было бы несравнимо с теми болями в животе, которые бы у меня начались!

Прахд препроводил графиню в помещение рядом с операционной. Это было нечто вроде ванной с перевязочной. Он дал ей пакет: стерильный операционный халат и шапочку — одноразовые, от компании Занко. Потом показал на окошечко в двери и попросил:

— Одежду свою, пожалуйста, включая и тапочки, бросьте туда. Потом примите душ и оденьтесь в это.

В операционную войдите через ту боковую дверь.

Она кивнула. Похоже, ей почему-то было весело. Впрочем, конечно, ведь она была счастлива помыться в ванной после шести недель, проведенных на грузовом космическом корабле. К тому же она надеялась вскоре встретиться с Хеллером, разве не так? И все же счастливая графиня Крэк внушала мне большое подозрение.

Мы с Прахдом вошли в операционную. Там мигали лампочки и что-то бурлило в пробирках, и все это выглядело очень по-деловому.

— Как только погрузите ее в сон, — сказал я, — я намерен обыскать ее.

— Что?!

— Мне нужно убедиться, что она не носит оружия, — соврал я. — Я сниму ботинки. И буду вести себя очень тихо.

— Вам здесь присутствовать совсем не обязательно, — сказал он. — Вон в той стене есть смотровое окошко с поляризационным светофильтром Он похож на небольшое зеркало.

— Не подойдет, — сказал я. — Я могу вести себя очень тихо Мне нужно быть уверенным.

— Ладно Но сделайте это прежде, чем я начну работать Не хочу, чтобы все микробы, которых вы носите на себе, оказались в этой комнате. После вашего обыска я смогу произвести дезинфекцию.

Я спустил ему это оскорбление и вынул из кармана наручный рекордер.

— Пусть она наденет это на руку — и начинайте.

— Мне кажется, офицер Грис, что она непременно убьет нас, если мы позволим себе какие-то вольности. Так что имейте в виду, что электронож будет у меня наготове.

— Э, уж не загипнотизировала ли она вас, а?

— Нет. Но если она очнется и обнаружит, что с ней вели нечестную игру и что ваше мертвое тело не лежит на полу, то заподозрит, что этот шлем не работал.

Да, дело обстояло так. Но мне что-то не очень понравилось, как он об этом сказал.

Вошла графиня в операционном халате с застежкой на спине.

— Это мыло пахнет ужасно. Ничего противней я еще не нюхала. Какая отвратительная вонь!

— Сверхмощное стерилизующее средство, — пояснил Прахд. — Что касается вони, офицер Грис уже уходит. А что касается мыла, я оставлю в послеоперационной палате чудесно пахнущий кусочек, и вы сможете принять душ и вымыть волосы, когда придете в себя. Ну как? Хорошо? А теперь попрошу вас сесть на операционный стол…

Я вышел и направился к окошку. Я не слышал, о чем они говорили. Графиня Крэк сидела на столе и занималась своим рекордером; я понял, что она не знакома с неуклюжими земными механизмами. Наконец она его проверила, включила и надела на запястье.

Она подняла на стол свои стройные ноги и растянулась на его поверхности, а Прахд опустил на нее купол анестезирующего аппарата. Он следил за датчиками сердечного режима и дыхания, пока графиня не погрузилась в сон.

Он стянул с нее халат и кивнул в сторону моего окошка. Я подошел к двери, снял ботинки, мягче кошки вошел в операционную и тихонько прокрался к столу.

Боги, она была красавицей! Ни у кого из древнегреческих скульпторов не было такой натурщицы!

Прахд стоял у стола с электроножом в руке. Я приступил к делу. Не было ничего, прикрепленного лентой к ее животу или груди. Не было ничего и вокруг талии, насколько я мог видеть. Тогда, наверное, на спине! Я хотел подойти поближе, чтобы перевернуть ее, но остановился. Я боялся к ней притронуться. Я вдруг обнаружил, что ужас может быть чувством намного более тяжким, чем эротическое желание, и отступил назад.

С трудом проглатывая слюну и немного дрожа, я жестом попросил Прахда приподнять ее.

Очень осторожно он выполнил мою просьбу. Я взглянул на ее спину с правой стороны, затем обошел вокруг стола, пока доктор переворачивал ее на другой бок. Ничего. На ней ничего не было!

Я на цыпочках вышел со странным чувством, что спасся от смерти.

Я зашел в раздевалку и поискал там. Ничего. Осмотрел одежду графини. Ничего. Исследовал обувь на предмет двойных подошв. Простые черные космо-ботинки — и ничего более.

Умна, очень умна. Она не только готовила сценических артистов, но и могла проделывать любые жонглерские трюки. Мне теперь следовало не спускать с нее глаз. Не найдутся фальшивки — несдобровать мне. Меня поразила ужасная мысль: а вдруг перед смертью Ботч раскололся? Или оставил записку, или еще что-нибудь? Только найти их — другого выхода не было. Главное — не спускать с нее глаз.

Вернувшись к окошку, я стал следить, как идет операция. Она лежала, обнаженная, не сознавая, что происходит.

Прахд делал свое дело быстро и искусно. Он для чего-то произвел множество измерений множеством различных приборов, занося результаты в таблицу. Затем раскрыл объемистую книгу и сверился с ней. Со своего места я смог увидеть, на какой странице он держал книгу открытой: она была озаглавлена «Манко». Что ж, тут доктор не ошибался — графиня была с планеты Манко.

Затем он просигналил мне в окошко, указывая на коридор. Я встретил его там. Он показал мне книгу.

— Эта леди из аристократического рода Аталанты. Я заметил, что он снова назвал ее «леди».

— Да, — подтвердил я.

— Тогда все объясняется, — сказал он.

— Что объясняется? — спросил я, раздражаясь.

— Ее совершенство. Она — результат десятков тысяч лет селекции. Аристократы женились только на самых красивых и талантливых. Вы понимаете, что ее щитовидка…

О боги, спасите меня от специалиста, севшего на своего излюбленного конька!

— Вы будете продолжать операцию или нет?

— Просто я хотел предупредить вас, что вы затрагиваете интересы аристократии, — сказал он. — Это, знаете ли, карается смертной казнью.

— Я же сказал вам! — повысил я голос. — Она никто! Преступница! Вас даже не накажут, если вы убьете ее.

Он снова вернулся в операционную, я — к своему окошку. Прахд склонился над лодыжками пациентки, внимательно их разглядывая. Потом осмотрел кисти ее рук. После чего взглянул в мою сторону и кивнул. Это означало, что он удовлетворен.

Я знал, что он обнаружил. Электрические манжеты на запястьях и лодыжках, когда их носят, не снимая, неделями, оставляют небольшие ожоги. А она, наверное, носила их несколько месяцев — во время тюремного заключения, переправки на Волтар и суда перед тем, как ее приняли в Аппарат От ожогов остались небольшие шрамы.

Прахд приступил к работе. С помощью маленьких зажимчиков и дрелей приготовил свои «клеточные супы». Обработал шрам над бровью, простерилизовал два «жучка» и очень скоро имплантировал их. Он покрыл их костно-кожной пастой, после чего направил на это место свет катализатора.

Затем он занялся шрамами на лодыжках и запястьях. Мне не доставляло удовольствия видеть, как он работает. С какими-то размашистыми движениями, как у художника; еще он любил откидывать голову и любоваться тем, что у него получилось. Безмозглый (…).

Направив свет на запястья и лодыжки, он принялся искать еще какие-нибудь изъяны. И обнаружил старые шрамы вдоль ребер на правом боку и под грудью — возможно, оставленные когтями какого-нибудь дикого зверя, которого она дрессировала, — и обработал их. Затем нашел крошечные ожоги на левом бедре снаружи. Я знал, откуда они: от «жала» Ломбара. Прахд привел и их в порядок. Затем тщательно, под увеличительным стеклом, исследовал все ее обнаженное тело. Похоже, ни старых ранок, ни природных изъянов ему больше не попадалось.

Он наложил чашеобразные повязки на обработанные места, и я подумал, что теперь он закончит.

Однако нет. Он достал набор небольших инструментов и стал обрабатывать кончики ее пальцев. Я не мог понять, что он делает. Потом до меня дошло: он же делал ей маникюр!

Довольно искусно справившись с этим занятием, он перешел к ее ногам и сделал ей педикюр! И, кажется, вполне сносно.

Теперь-то уж, подумал я, он закончил. Но нет! Он достал еще один набор инструментов. Разжал и зафиксировал ее челюсти, тщательно обследовал рот и — вот те на! — стал чистить и полировать ее зубы!

Боги, спасите меня от идиотов! Ведь ее зубы и без ослепительного блеска чрезвычайно опасны!