Тонкий мир - Софья Ролдугина

Острый коготь кольнул в шею – не больно, как искра из костра.

Я прерывисто вздохнула… и отключилась.

Лежать было очень удобно – под спиной что-то мягкое, голова на прохладном шелке подушки, одеяло теплое, но почти невесомое… Только шея почему-то онемела. Но разбудило меня вовсе не это, а сладкий запах свежеиспеченной сдобы.

Сначала я даже приняла его за галлюцинацию. Но в нем было столько оттенков… Мягкость масла, острая кислинка теста, свежесть горячего яблочного варенья, которая мягко обволакивает язык, почти обжигая, стоит лишь откусить пирожок…

Та-ак.

Пироги с яблоками. И с корицей. Я знаю только одного человека… одну особу, которая может готовить их так, что даже аромат даже мертвого из могилы подымет.

Я открыла глаза.

Полумрак, картины на стенах и ужасные золотистые портьеры до пола, которые мне никогда не нравились… Малая гостиная в усадьбе Лиссэ, я полагаю.

Совсем близко, за дверью, чей контур мягко светился, разгоняя темноту в комнате, тихо смеялись, звякали чашками о блюдце и вполголоса переговаривались.

Я искренне обиделась. Вот ведь… эльфы. Пьют чай, а меня не зовут…

Стоп. Нападение – голод Ксиля – отключка – дом Лиссэ… Если в комнате эльфы – а я совершенно точно слышала хихиканье Ани и глубокий голос Дэйра – то где тогда прикопали труп поверженного князя? Хм… зато сразу понятно, что празднуют.

Ворча и потирая шею, как старушка, я сбросила одеяло, влезла в тапки и пошлепала к двери. Разумеется, она была не заперта – от кого ее запирать? Но увиденная картина поразила меня настолько, что я быстро захлопнула дверь и ущипнула себя за руку. Похоже, не сплю.

Но ведь это же не может быть правдой! Тетушка Лиссэ, с улыбкой протягивающая нахальному вампиру пирожок на блюдце – не с ядом, случайно? Дэйр, доливающий князю в чашку кипятка – в чашку, а не на колени! И Ани… кстати, где Ани?

– Э-э… – я робко выглянула из-за косяка. – Ребята, вы мне не снитесь? Вы друг друга еще не покусали?

– Ну, кое-кто и покусал, – с легким неодобрением покосилась Лиссэ на жмурящегося, как довольный кот, князя. «С легким неодобрением! Это не Лиссэ, это ее клон!», – с ужасом подумала я. Или Ксиль промыл им мозги. Ага, точно. – Но все уже улажено. Нэй, дорогая, проходи, садись. Мы как раз пьем чай. Не думала, что ты так быстро очнешься… Присаживайся здесь, – эльфийка подвинулась, освобождая мне место.

Я послушно плюхнулась на диван, взяла чашку… И именно этот момент Дэйр выбрал, чтобы сказать:

– Ну что, Ксиль? Уже распробовал варенье? – и, после паузы: – Может, еще порцию?

Я посмотрела на идиллически скромного князя, на добродушную Лиссэ, на беззаботного целителя… и тихо ответила, пусть и обращались не ко мне:

– Нет, думаю, пока хватит. Напробовалась.

И, кажется, только мне было не смешно…

Отступление второе. Пока Найта была в отключке

Когда Найта обмякла в объятиях князя, острый ум восьмитысячелетнего эльфа родил только одну мысль: «Dess!»

– Теперь ты нам не помешаешь, малыш, – с щемящей душу нежностью прошептал Максимилиан, осторожно укладывая девушку на землю. – Девочка моя…

– Замерзнет, заболеет и обидится, – ровным голосом заметил Дэйр, надеясь, что «обидится» сойдет за угрозу. «Надо было не просто цапаться с Меренэ, а опыт перенимать», – пронеслась тоскливая мысль. И тут же потянула за собой другую: если на празднике сестрица сцепится с этим… с этим… в общем, кто-то один точно пострадает. А может, и оба.

Какая приятная мысль.

– Не замерзнет, – оборвал сладкие грезы князь. – Она в доспехах, сапогах и в теплой шапке, – и, не удержавшись, добавил: – А если от чего и заболеет, то оттого, что кое-кто напихал ей снега за шиворот. И как додумался?

– Это была самооборона! – возмутился эльф, искоса поглядывая на бесчувственную Найту. В этой картине – тоненькая темноволосая девчонка, дремлющая на холодном снегу, как у себя в кровати – было что-то отвратительно неправильное. – Кто мне по затылку залепил снежком?

– Я, – ухмыльнулся Максимилиан, подступая на шаг ближе. – Что теперь, и меня попытаешься в сугроб окунуть?

Дэйр кисло подумал, что ключевое слово здесь «попытаешься».

– Вряд ли.

– Тогда беги, – насмешливо посоветовал князь. – У тебя длинные ноги… а значит, неплохие шансы.

Дариэль сощурился.

– Насколько я понимаю, погоня и страх жертвы для тебя – это сервировка стола и приправа к блюду?

– Верно, – мурлыкнул Ксиль, остановившись всего лишь на расстоянии вытянутой руки.

– Ах, верно… – в темной зелени глаз зажглись мстительные огоньки. – Тогда сейчас жрать будешь из бумажных тарелок и без соли, – и эльф непреклонно переплел на груди руки. – И демона лысого я побегу.

Северный князь неожиданно усмехнулся – будто током дернуло. По коже у Дариэля прокатилась волна мурашек.

«Это от холода», – успокоил он себя. Конечно, от холода, от чего же еще? Эльфы вообще не умеют бояться… Ведь правда?

– Смелый, конечно, смелый…

Максимилиан вдруг оказался совсем близко, так, что его дыхание почти обжигало губы. «Ну и температура, – ошалело подумал Дариэль. – Похоже, опять регены… Боги, почему мы не в лаборатории? Такой материал пропадает!»

Князь вдруг закашлялся и отстранился, и Дэйра посетила страшная догадка:

– Бездна, ты что, просто придуривался?!

Скулы вампира трогательно порозовели. Целитель присмотрелся и понял, что глаза у князя тоже вовсе не такие темные, как показалось сначала. Просто зрачок широкий. Но шакаи-ар ведь умеют контролировать размер зрачка, это только у человека рефлекс!

– Точно, придуривался, – вздохнул Дариэль, расслабляясь. – Тебе что, делать нечего?

– Я почти не играл, – буркнул Ксиль. – Сначала действительно дикий голод был. Но потом ты потянул время и я… привык. Раньше и хуже бывало. А теперь, может, и дотяну до дома… Что там, энергетик? Силле, да не злись, я не виноват…

– Он еще и оправдывается! – повысил голос Дариэль и только сейчас осознал, что у него ноги подгибаются. Все-таки медленно приближающийся хищник – не самое воодушевляющее зрелище. «Хорошо, что Найта в отключке, – мелькнула трусливая мысль. – Я бы со стыда умер, если бы она увидела меня… таким». И нервно растер щеки ладонями – старая привычка, отучить от которой не смогла даже Лиссэ.

Ногти царапнули по засохшей крови, и царапинка вновь горячо запульсировала.

Ксиль с шумом втянул сквозь зубы морозный воздух.

– Не провоцируй меня… Я не…

Дэйр удивленно поднял бровь – мол, что «не»? – и вдруг что-то врезалось одновременно под колени, повергая ниц, и рвануло назад и вверх руки. Горячие, жесткие губы коснулись царапины – «Прости …» – а потом шею ужалило болью. Мгновенной и несильной, но какой-то страшно обидной – от беспомощности, что ли?