Экспедиционный корпус - Георгий Лопатин

Климов с усмешкой наблюдал как закаменели лицами рабочие. Ну и не удивительно, все люди те еще собственники и вытравить из них это нереально. Сколько подобных обществ было в прошлом, где все принадлежало общине и где они теперь?

— Ну ладно… идем дальше… Общественная собственность на средства производства. То есть имеется у меня к примеру сенокосилка…. Ан нет, уже не имеется, частной собственности-то больше нема, была у меня сенокосилка да сплыла, теперь она общественная и ею может пользоваться кто пожелает, в крайнем случае график пользования составят при большом количестве желающих. Вопрос только в том, как долго она проживет в рабочем состоянии, ибо общая значит ничья и с ремонтом надо думать никто особо заморачиваться не станет… О! Тут сказано, что не будет денег! А что будет? Ага, некий чек выпишут в конце рабочего дня и по нему в пункте выдачи можно получить необходимую еду и какие-то вещи. Ну и чем это отличается от денег? Тоже яйцо, только вид сбоку…

Солдаты снова засмеялись шутке своего командира и злое сопение Малиновского их смешило еще больше.

— Так, что тут еще? Государство выступает главной производственной и распределяющей силой. Красиво сказано, вот только на практике все это практически нереализуемо.

— Почему?

— Просто представьте сколько десятков если не сотен тысяч позиций надо спланировать, от швейных иголок до количества паровозов. Сколько трусов надо пошить, носков, рубах, курток, кепок, сапогов, ботинок, валенок, шляп, молотков, гвоздей, подков, соткать ковров. Конечно же постараются уменьшить модельный ряд к двум-трем моделям пиджаков, плащей, туфель и представьте, что по городу ходят братья близнецы. Ну мужики еще ладно, а бабы? Они же взвоют! Ибо одной бабе быть похожей на другую это просто немыслимое дело.

Солдаты снова засмеялись.

— А теперь представьте мужики, что эти социалисты, для которых «Капитал», что «Библия» для истого верующего христианина, возьмут власть в свои руки и начнут строить по нему царствие божие на земле. Много такие «печники» настроят? Вы действительно хотите этого? Ведь по факту социалисты предлагают вам мир-казарму, с работой, практически форменной одеждой и пайковым питанием без выбора блюд… Хотите например пирог с яйцом, а тебе суют щи, дескать жри что всем дают и не воняй.

Солдаты явно призадумались над не самыми приятными перспективами.

53

Но Малиновский по своей юношеской горячности и даже в некоторой степени фанатичности новообращенного адепта закусил удила и не собирался сдаваться, выпалив:

— Если и есть в «Капитале» какие-то огрехи, то люди не дураки и учтут их. Зато будет построено общество справедливости, равенства и братства!

— Братство, справедливость, равенство. Хорошие слова, правильные, только на практике не реализуемые.

— Почему энто? Не дадите?!

Солдаты тоже посмотрели на него вопросительно и хмуро.

— Дело не в этом. Представьте, что дворян больше нет и власть действительно взяли в свою руки пролетариат и крестьяне. Представили?

Солдаты неуверенно кивнули.

— И вот наступило всеобщее равенство и братство со справедливостью?

— Да! — с жаром воскликнул Малиновский.

— А как ты это реальтзуешь? Люди разные и хотят разного, я уже приводил примеры.

— Закон издадим! А люди будут более сознательными!

— Закон? Ну издашь ты закон, десякать с первого апреля все равны и друг другу братья, и должны поступать по справедливости. Так что ли? Ну и что измнится? Ты даво в деревне жил Родион? Там все свои, вроде должны помогать друг другу согласно законам божьим, что вроде как тоже исповедуют идеи справедливости, равенства и братства. И как, соблюдают эти законы? Помогают? Забыл? Ну так сходи к самарским, они из крестьян, расскажут тебе о нравах деревнских-общинных, как там друг-другу помогают… особенно землю по справедливости раздлелить. Прямо идилия и сознательность… такая что зубы летят во все стороны, да бабьи клоки волос ветром уносит…

Солдаты согласно приглушенно засмеялись. Многие еще совсем недавно сами были крестьянами, в рабочие пошли из-за невозможности прокормиться с земли и помнили все эти «забавы».

— Или думаешь, вдруг все разом опомнятся и перекуются? Ну давай представим, что установили это самое равнство и справедливость с прочим братством, только вот какая петрушка, одно другому противоречит и отвергает.

— О чем вы, вашбродь? — спросил один из великовозрастных солдат, что почувствовал какой-то подвох. — Как такое может быть?

— Ну а как вы собираетесь реализовывать это самое равенство и братство на практике? Хотя бы в масштабах одной деревни, где имущественное положение у всех все же разное? У кого-то две коровы, у кого-то нет коня, у третьего только три барана, ну и так далее…

Мужики молчали.

— Ну хорошо, даю подсказку. В деревне есть кулак, тот же буржуй проклятый. И вот вы турнули его из деревни, как дворян из страны и за его счет уравняли все семьи вплоть до того, что наступило равенство по числу кур в курятнике. Долго равенство продлится?

— Поясните вашбродь?

— Ну вот давай представим, что вы установили равенство. Только вот люди, как я уже говорил, все разные просто от природы, даже в одной семье. Как там в сказке сказано? Было у него три дочки, две голимые… а нет, это из другой оперы. Во! Было у него три сына, старший умный был детина, средний — так и сяк, младший вовсе был дурак.

Солдаты засмеялись и их хмурые лица слегка разгладились.

— И вот у нас равенство. Все получили одинаковое образование в школе, вот только разные умственные способности сказались… Старший стал скажем высокопоставленным чиновником, средний — высококлассным рабочим, а младший по дурости своей стал лишь пастухом. И вот согласно вашей идее равенства, все они стали получать, ну скажем, по сто рублей. Равенство?

— Ну да… — озадаченно загудели солдаты.

— А справедливо? Только честно, положа руку на сердце.

— Да какая же это справедливость, что пастух и рабочий одну плату получают? Нет конечно!

И этот крик души был поддержан одобрительным гулом. Малиновский при этом кусал губы.

— Ну вот, со справедливостью при равенстве как-то не заладилось. Но что случится, если все так и будет?

— Что?

— Пастух так и будет пасти своих коров, ему все по нраву, средний сын станет работать согласно своей характеристики — так и сяк, ведь свои сто рублей он все равно получит, так за ради чего надрываться делая что-то лучше и больше, чем необходимо? Согласны? Вы же рабочие, скажите, разве я не прав в таком случае?

— Ну да… Правы вашбродь, как есть правы…

— А что станет делать старший сын при его-то возможностях? — продолжал нагнетать обстановку Михаил Климов.

— Воровать!

— Заметьте,