Лирелии - цветы заката (СИ) - Екатерина Евгеньевна Алешина

Повисло молчание, пока мама о чем-то задумалась.

- Но ведь тогда не произошло ничего глобального в Южной империи. Если бы случился какой-то катаклизм, даже где-нибудь в провинции, это стало бы известно в столице буквально за сутки,- начала она рассуждать. – Может быть, тогда это было предчувствие?

- Возможно, так и есть, - согласилась я. – Но сообщить об этом хотя бы нашему императору все-таки стоит.

- Да, - согласилась мама, кивая. – Сегодня же напишем письмо. Пусть Служба Безопасности Его Величества проверит, все ли в нашей столице гладко.

Прошло уже несколько часов с того момента, как все наши мужчины отбыли на борьбу с лавиной. Дедушкиной усадьбы она, слава Священному Союзу, все-таки не достигла, но отсутствие вестей все же нервировало. Тревога и волнение, не отпускавшие меня из своих прочных тисков все это время, только усилились, превратившись в страх. Казалось, что он сковывает меня по рукам и ногам, мешая сделать вздох в полную силу легких. Больше всего я боялась дурных вестей – что кто-то пострадал или, не дай Бог, погиб. При мысли об этом холодели пальцы, и руки самопроизвольно сжимались в кулаки с такой силой, что на ладонях оставались следы ногтей. Видимо, наши молитвы достигли небес, и вскоре бабушкин кристаллофон оповестил о входящем звонке. Схватив тонкую стеклянную пластину переговорного устройства, бабушка, еле дыша, приняла вызов. Через несколько минут, внимательно слушая собеседника, она шумно выдохнула, расслабив плечи, словно все время, ожидая новостей, не позволяла себе этого сделать.

- Слава Священному Союзу, что обошлось без жертв, - с облегчением промолвила бабушка, и все присутствующие, почти в один голос так же выдохнули, как это сделала она некоторое время назад. – Хорошо, Альрик, мы будем вас ждать. И я тоже тебя люблю, - с легкой улыбкой она нажала «отбой» на кристаллофоне. - Лавина была нейтрализована и успела только дойти до первого ряда домов у подножия фьорда, но пострадавших нет, - сообщила бабушка для всех. Сейчас владельцам усадеб помогают устранять последствия. Патрульные маги, успели создать защиту вокруг себя, поэтому обошлось без жертв. Они даже смогли освободиться самостоятельно из снежного плена. Есть раненые, но Мариус их осмотрел, и им уже ничего не угрожает. Скоро все вернутся в полном составе обратно.

- Что с Регином? Как он? – обеспокоенно спросила Лагерта.

- Наш Регин сломал ключицу, но уже чувствует себя намного лучше, а завтра-послезавтра будет как новенький. Регенерация оборотней, сама понимаешь…

Вновь послышались хвалебные возгласы в адрес божественной четы, и все, кто сейчас находился в просторной гостиной особняка, заметно приободрились.

- Так значит, наша Герда может предчувствовать стихийные бедствия? – вновь заговорила бабушка, повернувшись ко мне.

- Не знаю, - пожала я плечами. – Трудно с точностью ответить на этот вопрос, учитывая, что за двадцать лет у нас на Эсфире ничего подобного не случалось. Такого со мной никогда не было. А в тот день, когда впервые возник гул, дело было в Альтарре.

- Вроде бы в столице Южной империи все спокойно. Никаких бедствий не происходило в последнее время. Ведь так? – уточнила жена Олега.

- Да, - подтвердила я. – Понятия не имею, что вообще означает появление этого гула, который никто кроме меня не слышит.

- А твои подруги из Триумвирата его слышат? – спросила она.

- Нет.

- Ничего не понятно, но очень любопытно, - произнесла мама задумчиво.

- Так, ладно, пойду, попрошу помощницу накрыть ужин к возвращению наших борцов со стихией, - промолвила бабушка и покинула гостиную.

- Кстати, Латиара Дэнвер так и не нашлась? – спросила у мамы Лагерта.

- Нет. Вообще никаких зацепок, словно сквозь землю провалилась. Это очень всех беспокоит, ведь за поиски взялись лучшие сотрудники жандармерии и даже кое-кто из Службы безопасности императора. Вся столица до сих пор в шоке от этого исчезновения, - поведала ей мама.

- Что-то слишком часто в последнее время стали возникать ситуации, которые не происходили раньше, - выразила мысль Ярослава – жена Олега, и все с ней согласились, поскольку женщина озвучила то, что так и витало в воздухе.

От бесконечного потока разных мыслей, теснившихся в моей голове, становилось не по себе, и я отошла к окну, за которым уже вечерело, и магические фонари зажигались по всему двору, разгоняя зимний полумрак. Редкие снежинки, мерцая в свете фонарей, кружили в воздухе и тихо ложились на такое же мерцающее снежное покрывало, укрывшее землю. Бастет, тут же подошла ко мне и запрыгнула на подоконник.

- О чем думаешь? – спросила она, внимательно глядя на меня своими огромными зелеными глазищами.

- О том, что скоро, наверное, у меня случится эмоциональное раздвоение личности. Не припомню такого в своей жизни, чтобы одновременно испытывать непередаваемое чувство эйфории и тревожное ожидание.

- Ну, с эйфорией все понятно, и кто у нас причина этой эйфории, а тревожное ожидание отчего?

- Оттого, что мной частенько овладевает чувство, словно что-то зловещее творится у меня под носом, а я ни сном, ни духом. Слишком много загадочных вещей происходит в моей жизни в последнее время, и пока что вопросов больше, чем ответов.

- Ну, со зловещим ты, скорее всего, переборщила, - возразила Бастет. – Правильней будет сказать - таинственное.

- Как не назови, а все одно – это вопросы без ответов. И где их искать, ответы эти…

- Вернулись! – крикнул кто-то из детей, увидев в окне идущих к порогу дома мужчин.

Все тут же ринулись в прихожую, желая как можно скорее обнять своих дорогих половинок, и я не стала исключением. Дети, весело гомоня бежали следом за нами. Едва увидев Эрика, я вцепилась в него так, словно боялась, что нас кто-то насильно разнимет. С упоением вдыхая родной и, будто бы давно знакомый хвойно-цитрусовый аромат, я беспорядочно целовала его холодное после мороза лицо, постоянно повторяя, как боялась за него и переживала. Он обнял меня, и, потершись щекой о его грудь, точно кошка, я непроизвольно вполголоса промурлыкала: «Min alskade»... Брови Эрика удивленно поползли вверх.

- Свет мой, прости, что ты сказала? Я не расслышал.

Я смутилась. Почему-то фразу «мой любимый», сказанную в сердцах всего лишь минуту назад повторить оказалось очень сложным делом. Меня вдруг одолело банальное стеснение, и к щекам тут же прилил жар. И почему Эрик не расслышал меня? С его-то слухом…

- Йоанн, а почему это