Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби

— Настолько раскалывается, что любая баба закурит. — Витари ткнула в сторону лежащей на мраморном столике возле кровати трубки слоновой кости и пригоршни шелухи в гранёном кувшине.

Не стоило обращать внимание Монзы на трубку. За последний час она и так глаз с неё почти не сводила.

— Думай о работе, — отрезала она, одёргивая взгляд прочь, обратно в сторону двери.

— Постоянно. — Витари заправила свою юбку. — Хоть и не просто в этих проклятых одеяньях. И как кто-то…

— Шшш. — Шаги, приближающиеся по коридору.

— Наши гости. Начинаем?

Рукоятки двух ножей впечатались Монзе в копчик, когда она двинула бёдрами. — Малость поздновато передумывать, нет?

— Если ты не собралась вместо этого их трахнуть.

— Думаю, мы не станем с ними изменять… убийству. — Монза вытянула правую руку к верху оконной рамы, изображая, как она надеялась, призывную позу. Колотилось сердце, в ушах болезненым грохотом стучала кровь.

Дверь скрипнула, медленно отворяясь, и в комнату прошёл мужчина. Он был высок, в белых одеждах и в золотой маске в форме половины восходящего солнца. Его безукоризненно подстриженная борода, всё же не сумела утаить рваный шрам, сходящий вниз по подбородку. Монза сморгнула при его виде. Это был не Арио. Это был даже не Фоскар.

— Блядь, — услышала она выдох Витари.

Осознание хлестнуло Монзу плевком в лицо. Это оказался не сын Орсо, но его зять. Никто иной, как сам великий миротворец, его светлейшее Величество, Верховный король Союза.

— Начинаем? — спросил Коска.

Трясучка ещё раз продрал глотку. Всякий раз когда он ступал в это проклятое место, ему казалось что там что-то прилипло. — Малось поздновато передумывать, нет?

Безумная ухмылка старого наемника растянулась ещё шире. — Если ты не решил вместо этого их трахнуть. Господа! Дамы! Прошу внимания! — Группа прекратила играть и скрипка вышла с единственной, режущей нотой. От неё Трясучке лучше не стало.

Коска тыкал тростью, освобождая от гостей круг, который они разметили в середине двора. — Назад, друзья мои, ибо вы в смертельной опасности! Один из величайших моментов истории вскоре предстанет перед вашими глазами, которым вы не поверите!

— А когда я ебаться буду? — воскликнул кто-то под нестройный хохот.

Коска резко скакнул вперёд, едва ли не выбив концом трости тому глаз.

— Когда кто-то погибнет! — Теперь вступил барабан — дыщь, дыщь, дыщь. Народ сгрудился возле круга у мерцающих факелов. Сплошное кольцо масок — птицы и звери, солдаты и клоуны, печальные черепа и смеющиеся черти. Под ними человеческие лица — пьяные, скучные, сердитые, удивлённые. Позади, Барти и Куммель раскачивались на плечах друг друга, и тот, кто оказывался наверху хлопал в такт барабанному бою.

— Для вашего образования, поучения и развлечения… — Трясучка в душе не ведал, что всё это значит. — Дом Удовольствий Кардотти представляет вам… — Он рывком вдохнул, поднял щит и меч, и вломился в круг. — Зловеще знаменитую дуэль в которой участвовали — Фенрис Наводящий Ужас… — Коска помахал тростью на Седовласа, когда тот с грохотом проковылял в круг с другой стороны. — И Логен Девятипалый!

— У него десять пальцев! — провозгласил кто-то, пробуждая всплеск пьяного хохота.

Трясучка не присоединился к ним. Пускай Седовлас вовсе не такой устрашающий, как настоящий Наводящий Ужас, но вид у него всё равно далеко не приятный — здоровенный как дом, в маске чёрного железа на лице. Левая сторона бритой головы и огромная левая ручища выкрашены в синий. Дубина как-то сразу показалась дьявольски тяжелой и очень опасной — именно сейчас, зажатая в этих здоровенных кулачищах. Трясучке пришлось напоминать себе, что они на одной стороне. Они только приворяются и всё. Только притворяются.

— Для вас, господа, было бы мудро отойти подальше! — крикнул Коска, и трое гуркских плясунов подскочили к краю круга, отгоняя гостей к стенам. На их чёрных лицах были чёрные кошачьи маски. — Там может быть кровь!

— Лучше бы ей быть! — Другая волна хохота. — Я пришёл сюда не для того, чтобы смотреть на пару танцующих идиотов!

Зрители улюлюкали, свистели, фыркали. В основном фыркали. Трясучка вдруг засомневался что его замысел — прыгать по кругу, несколько минут помахаться в воздухе, затем пырнуть Седовласа между рукой и боком, пока в это время здоровяк проткнёт пузырь со свиной кровью — прокатит и заставит этих ебанатов хлопать. Он вспомнил настоящую дуэль перед стенами Карлеона, от исхода которой зависела судьба всего Севера. Холодное утро, пар от дыхания, окровавленный круг. Карлы собрались вдоль края, потрясая щитами, стуча и ревя. Он гадал, что бы те люди сделали при виде этой ахинеи. Да уж, жизнь порой ведёт нас странными путями.

— Начали! — крикнул Коска, отскакивая назад в толпу.

Седовлас издал могучий рык и пошёл вперёд, взмахнул дубиной и крепко взмахнул. Ввергнул Трясучку в охеренное потрясение. Тот вовремя успел поднять щит, но вес от удара сшиб его наповал и он проехался по земле на заднице. Левая рука онемела. Он распластался, запутавшись в свойм мече царапнул бровью о край лезвия. Хорошо что не получил кончиком в глаз. Он перекатился, дубина, разбрасывая осколки камня, обрушилась туда, где он был мгновение назад. Когда он поднимался, Седовлас уже снова был над ним, по виду с серьёзным настроем убивать, и Трясучке пришлось карабкаться прочь со всем достоинством кошки в волчьем логове. Он не припоминал, чтобы они такое обговаривали. Кажется здоровила собрался преподнести тем мудакам надолго запоминающееся зрелище.

— Мочи его! — Кто-то хохотал.

— Давайте кровь, придурки!

Трясучка сжал пальцы вокруг рукояти меча. Внезапно он ощутил дурное предчувствие. Ещё хуже, чем прежнее.

Обычно, бросая кости Дружелюбный ощущал спокойствие, но не в этот вечер. Он ощущал дурное предчувствие. Ещё хуже, чем прежнее. Он наблюдал, как они стучат, вращаются, цокают, своими щелчками пронизывая его холодную и влажную кожу, и утыкаются на месте.

— Два и четыре, — сказал он.

— А то мы сами не видим! — огрызнулся мужчина в маске-полумесяце. — Проклятые кости меня ненавидят! — Он со злостью отшвырнул их, и они заклацали по полированному дереву. Дружелюбный нахмурился, сгребая их и нежно бросая снова. — Пять и три. Побеждает заведение.

— Кажется у него это входит в привычку, — проворчал один, в маске в виде корабля, и несколько его приятелей раздраженно забормотали. Все они были пьяны. Пьяны и глупы. У заведения всегда в привычках выигрывать, вот поэтому-то оно и предлагает всем в первую очередь азартные игры. Но, надо думать, просвещать их на этот счёт не входило в обязанности Дружелюбного. В дальнем конце зала послышались выкрики пронзительного восторга, когда на колесе удачи выпали нужные кому-то числа. Несколько картёжников похлопали со снисходительным презрением.