Перекресток волков - Ольга Белоусова

— Ну же, поднапрягись, Ной! — продолжал голубь. — Меня зовут Яхве. Еще можно Вишну, Саваоф, Атон, Маниту, Повелитель Оленей, Уицилопочтли, Боженька, ну и так далее…

Содержание книги прояснилось уже на втором имени, но я дал ему договорить. Он всегда был болтлив и многолик.

— О!

Это самое объемное выражение удивления, испытываемого мною в тот момент.

— Здравствуй, Яхо. Извини, что не узнал сразу. Никогда не видел тебя в подобной… форме…

Почему-то вспомнились сильное наводнение в долине, зажатой между гор, и раздосадованный Яхо, которому никак не удавалось справиться с сотворенным им же самим дождем, и человек в дырявой лодке, единственный оставшийся в живых. Он все вычерпывал воду, вычерпывал и призывал на помощь бога. Бог был занят другими проблемами. Человека звали Ной, и меня это тронуло. Я сам проследил за его судьбой.

— Голубь?..

— А, это… — птица расправила веером хвост. — Есть тут одна религия, в которой меня часто описывают как голубя…

— Христианство, — подсказал я.

— Вот — вот. Приходится соответствовать образу. Ты ведь тоже соответствуешь… волчара… А помнишь, было время, когда ты предпочитал выглядеть как яблочное желе?

Честно говоря, я не помнил. Мало ли что там могло быть… В конце концов, чем плохо яблочное желе?

Впрочем, Яхо мог и приврать.

— М-м-м… но голубь?..

— Ты зациклился? — поинтересовался Яхо. — Тебе стало бы легче, если бы я явился золотым дождичком? Ладно…

И он явился. Раньше, чем я успел ответить. Запачкал белую футболку Ами, намочил мне волосы, просочился сквозь землю, на пару минут застрял где-то на другом конце мира, а потом снова вернулся. Голубем.

— Видел?

— Неудобно, — признал я.

— Вот-вот…

— Но ведь можно в человека…

— Слушай, Ной, давай договоримся: в чем хочу, в том и хожу! — голубь внезапно увеличился в размерах. Взмахнул крыльями, затеняя свет. Вообще-то он не был голубем. Был он человечьим богом, тем, кому поклонялись, кого призывали, кем заклинали и кого проклинали миллионы людей в этом мире на протяжении тысяч и тысяч лет. И не важно было, как к нему обращались и какую форму ему придавали. Огонь на скале, седоволосый старик с молнией на ладони, золотой дождь или обыкновенный голубь — это не важно… Он был богом, и он был моим старым приятелем.

Я примирительно поднял руку.

— Ладно, не злись!

Не хватало только с хозяевами ссориться в их же собственном доме. Яхо мгновенно успокоился. В отличие от меня он всегда был необыкновенно терпелив.

— М-да, Ной… — голубь снова устроился у Ами на плече, задумчиво поскреб одной лапкой о другую. — Так уж получилось, что твой народ вторгся на территорию, где парадом командую я. И я довольно долго с этим мирился. Ровно до тех пор, пока твои псы вели себя прилично.

— Они не псы, — вскинулся Ами.

— Волки, — поправился голубь. — Все одно, как корову не назови, лишь бы молоко давала…

— Псы — это твои люди, — бросил Ами. — Бегают за тобой, из руки едят, подачек ждут!..

Я поймал злой взгляд Ами, покачал головой, призывая его к молчанию. Что толку спорить о том, что сейчас не имеет никакого значения? Ами понял меня, согласно кивнул. Голубь подождал, пока закончатся наши перемигивания, и продолжил:

— Сам знаешь, Ной, я не потворствую оборотничеству, но тут был другой случай. Они… ты зачем-то дал им два тела сразу. Зачем, Ной? В большинстве своем люди и с одним справиться не в состоянии…

— А ты не путай своих людей с моими волками, — хмуро оборвал я его. Ами улыбнулся.

— Ай, ладно тебе… — голубь взмахнул крылом. — Твои волки тоже до старости щенки. Пока лапу в костер не сунут, не поверят, что огонь горячий… О чем я?

— О территориях.

— Точно… Ну, вообще-то я существо гостеприимное, не то что некоторые… Чуть крови прольется, кто-то кому-то горло порвет, и все, вот вам бог, а вот порог! Сколько уж раз так было с твоими волчатами! Ами может рассказать… Я сказал: нет. Вы — наши гости, и живите себе на Земле, сколько душе угодно, здесь пока что не тесно… И ведь жили! И я не вмешивался, хоть и враждовали волки с людьми всегда. Ну да с кем люди только не враждуют…

— Так что же изменилось?

Голубь сердито нахохлился.

— Священника убили. Моего священника в моей церкви! Извини, но даже на мой лояльный взгляд это перебор. Все-таки церковь здесь считается моим официальным домом, а мне, знаешь ли, очень не хочется жить там, где полно трупов. Одно дело, если бы убийцей был человек… Чего греха таить, случалось уже подобное, и не раз. Своих я еще готов потерпеть. Но вот с волками — другое дело…

— Кто убил? — я спросил просто так. И почему-то ответ меня не удивил.

— Тот волк, которого недавно на костре сожгли. Томаш Вулф, кажется. Это ведь он воспитывал тебя, Ной?

— Он.

Голубь почесал клювом крыло, перебрался с одного плеча Ами на другое.

— Я не…

— Не надо ничего говорить, Яхо. Все уже позади, и тебя это не касается.

— Не надо так не надо, — легко согласился он. — …Короче, я оказался перед выбором: или уничтожить волков, или попросить тебя забрать их из моего мира по-хорошему. Учитывая, что этот странный народ был придуман тобою лично, я предположил, что ты огорчишься, если с ним случится нечто… неприятное… И я решил не бросаться в крайности и отправился на твои поиски. Кучу времени потратил, между прочим! А в результате вместо тебя нашел Ами… Он сказал, что ты покинул племя много веков назад и удалился в неизвестном направлении. Нельзя так, Ной. Знаешь, как люди говорят? Мы в ответе за тех, кого приручили…

— Ты бы поменьше их цитировал, — сухо посоветовал я. — Люди частенько говорят одно, а делают другое. Короче, если я правильно все понял, Ами наушничал тебе, где меня искать, а ты помог ему притащить меня в этот мир. Так?

— Так, — обиженно согласился голубь.

— В таком случае, повторяю заданный ранее вопрос: зачем нужно было засовывать меня в тело ребенка?

— Зато вполне в духе Яхо, — усмехнулся Ами. — Вспомни, Ной, своего сына он вообще распял на кресте.

Голубь, все еще обиженный, ткнул его клювом в шею.

— Это, кстати, было не самым простым решением в моей жизни, — заметил он и взмахнул красным крылом. — Кровь до сих пор с перьев не смывается. Но людям нужен был урок… Как и тебе, Ной.

— Извини, не понял?.. — я не знал, то ли злиться, то ли удивляться. Я предпочел бы разозлиться, если бы все это не выглядело так нелепо. — Ты решил поучить меня жизни?!

Яхо развел крыльями, оцарапав при этом лицо Ами.

— Не зная любви и ненависти, какой же ты, к черту, бог?

— Самый обыкновенный, — заметил я, пытаясь отогнать навязчивые воспоминания о кошмарном сне-пытке, об Антоне и Томаше Вулфе, о колокольном звоне, о грязи и холоде, о Кате, которая никогда не была мне матерью и которую он фактически лишил сразу двух детей… — Не хуже тебя.

— Но и не лучше.

— Ты сломал жизнь моей матери!

— Не ты ли говорил когда-то, что цель оправдывает средства?

Я это говорил? Да… говорил… давно… раньше, чем зацвела моя радуга… Я был тогда другим… Тогда во мне не было столько… от людей и волков…

— И кстати, она тебе не мать.

Я бы с удовольствием свернул голубю шею, но, к сожалению, понимал, что никаких реальных результатов это не принесет.

— Можешь начинать ненавидеть меня прямо сейчас, — предложил Яхо. — Ненависть — это то, что у тебя последнее время стало получаться особенно хорошо.

— Спасибо, — процедил я сквозь зубы. Желание оторвать ему голову становилось все сильнее. Голубь уркнул и, медленно перебирая лапками, стал подниматься куда-то вверх по формирующимся перед ним в воздухе ступенькам.

— Бог ты, может быть, и не хуже, чем я… — сказал он, не оборачиваясь. — Но я время от времени проверяю, жив ли еще мир, который я придумал. А ты?

— Ты нас покидаешь? — на всякий случай уточнил я, предпочитая считать, что его последний вопрос был риторическим.

— Ненадолго, — заверил голубь. — Я вернусь посмотреть, как волки будут уходить. Ни разу не видел ничего подобного.

Я тоже.

— Я — обыкновенный бог, — зачем-то повторил я, когда Яхо исчез.

Ами сунул в рот травинку и хмыкнул.

— Обыкновенный! Ха! Третьеразрядный! А волкам нужен другой.

Я и стал другим. Во мне появилось и прижилось слишком много от смертных. Только вот признаваться в этом очень не хотелось. Даже самому себе.

— А ты превратился в заботливого отца…

— Не язви, — Ами скривился. — Отцовство, когда оно навязано извне, сильно раздражает. Я с радостью перекладываю его на твои могучие плечи.

— Да-да-да, — я потянулся, с наслаждением разминая мышцы. — Нормальное поведение любого дьявола: наворотить проблем — и в кусты.

— Вот только давай без обобщений, — попросил Ами. — Кстати, если тебе от этого станет легче, раскрою одну тайну… Вытащить тебя из твоей персональной вселенной иным способом, нежели через тело ребенка, ни Яхо, ни, тем более, мне оказалось не под силу. А потеря памяти — это побочный эффект. Просто твой приятель-бог постеснялся в этом признаться… Так же, как и в том, что ты стал чертовски силен, гораздо сильнее его самого. Тебе полегчало?