Московский лабиринт Минотавра - Наталья Солнцева

Поиски прораба Жилина, с раннего утра предпринятые Смирновым, ни к чему не привели. На фирме, где он раньше работал, сыщику пояснили, что Жилин с несколькими строителями, составляющими костяк его бригады, отправился на заработки за рубеж, то ли в Израиль, то ли в Италию, толком никто не знал.

- Как-то быстро все произошло, - говорил менеджер фирмы, приняв от Всеслава денежное вознаграждение. - Вдруг Жилин отказывается от предложенного объекта, хорошо еще, контракт с его ребятами не успели заключить, оформляет все бумаги - и фьють! Только его и видели. Пошли слухи, что якобы он получил от кого-то приличную сумму в валюте и помощь в предоставлении ему работы за границей. На его месте я бы тоже поехал.

Сыщик вышел на улицу, погруженный в свои мысли. С неба капало.

«Опять дождь! - лениво отметил он, шагая к машине. - Петр Данилович смело назвал мне фамилию прораба, руководившего строительством дома в Рябинках, и даже припомнил, в какой фирме он его нанимал. Потому что был уверен: Жилина я в Москве не найду и побеседовать с ним и его парнями не смогу. Именно с подачи Корнеева-старшего, так или иначе, появляется на свет злополучный чертеж «монастырских подземелий», копия которого оказалась в папке покойного Хованина. Сын господина Корнеева вступает в странный брак, отец крутит роман с его женой. Портрет Феодоры висит в его кабинете. Та приезжает с Крита, свекор встречает ее, тайно привозит к себе в Ольховку. При всем при том он дважды чудом избегает смерти! А вдруг все наши с Евой рассуждения ошибочны? И Феодора с Корнеевым сговорились убить Владимира? При чем тогда Хованин, подземелья, похищение Наны? Или все же готовится двойное убийство? Но кто, кого и где собирается лишать жизни? Не в очаровательной ли головке Феодоры созрел этот жуткий замысел? Из ряда персонажей сей драмы выпадает Проскуров…»

Предполагаемая картина развития событий, обрисованная Евой и отчасти дополненная Смирновым, показалась совсем уж бредовой.

- В наше время подобное невозможно, - прошептал он. - Хотя при этом раскладе все становится на свои места.

Тут же возразил сам себе. Меняется все, что угодно: климат, правители, общественный строй, культура и религия, предрассудки, обряды, мода, а люди в сути своей остаются теми же. Продолжают воевать, воровать, любить, ненавидеть, лгать, петь песни, слагать стихи, предавать, совершать подвиги, жертвовать, убивать. Они так и не познали ни жизнь, ни смерть.

Дьявол не зря улыбается! Этот двоякий знак - рога, похожие на растянутые в ухмылке губы, или ухмылка, стилизованная под минойский фетиш? Попробуй ответь! Каким образом бесовские рога обрели свой мистический смысл? На Крите поклонялись богине-матери и священному быку. В чем же тогда заключается мрачная тайна лабиринта? Или это всего лишь игра воображения? Истинное поле битвы добра и зла сокрыто в душе человеческой. Где же та золотая нить Ариадны, которая должна вывести героя из подземной тьмы, наполненной страхом? Страх бесплотен, но от этого он не теряет своего могущества. Он - вездесущ.

Ева частенько повторяет вычитанную в одной из книг фразу: «Самое интересное в искусстве какой-либо цивилизации - то, чего в нем нет». В минойской культуре отсутствуют мотивы войны. Но и сама эта культура исчезла с лица земли. Почему?

В двенадцать позвонил Проскуров, помешал Славкиным размышления о загадках истории.

- Началось? - спросил сыщик.

- Кажется, да. Мне назначили встречу.

- Где?

- На месте бывших керосиновых складов. Похитители тоже не лыком шиты, хотят проверить мои слова. Черт тебя дернул посоветовать сказать о складах! Ты хоть знаешь, где они располагались?

- Весьма приблизительно. Да ты не кипятись, Эдик: тот, кто придет на встречу, сам укажет место, а мы просто будем крутиться поблизости, пока он не явится.

- «Мы»? Это вряд ли! Мне велено прийти одному, с деньгами.

- Велика ли сумма?

- Сто тысяч долларов. Я собрал на всякий случай.

Смирнов внутренне ликовал. Его предположения строились на собственных смутных догадках, головокружительных фантазиях Евы и запутанных, противоречивых фактах. Но он попал в точку с керосиновыми складами, следовательно, и со всем остальным! Деньги, о которых говорил Эдик, только повод, придуманный для отвода глаз. Деньги тут ни при чем. Так он и заявил Проскурову, уточнил:

- Когда встреча?

- Через три часа.

«Смело! - подумал сыщик. - Видимо, условия позволяют не опасаться преследования. Преступник идет ва-банк. Упоминание о складах сослужило свою службу».

- Он сказал, если заметит что-то подозрительное, Нану убьют! Как ты думаешь, она еще жива? - тоскливо спросил Эдик.

- Не хочу тебя огорчать…

- Я все понимаю! - не дослушал Проскуров. - И все же использую этот шанс. Оставь меня одного, умоляю! Не вмешивайся. Обещаешь? Жена - моя, мне и решать!

Смирнов колебался. Он учел и такой вариант. Если Эдуард будет непреклонен, придется задействовать еще одно лицо и вообще резко менять сценарий. Хорошо, что есть способ появиться на месте действия неожиданно, использовать эффект внезапности.

«Не будь таким самоуверенным, - оборвал его мысли внутренний голос. - Откуда ты знаешь, что все пойдет именно так, как вы с Евой вообразили?»

«Керосиновые склады! - оправдывался Всеслав. - Я угадал. Та вещица в подземелье, фотографии из «Гюльсары», кирпичи с клеймом «Н», знакомство Феодоры и Владимира на Крите, изгнание бесов монахами Симонова монастыря, минойский фетиш, записки Хованина, исчезновение Наны - все это подкрепляет нашу идею. Да и последний ночной разговор с Корнеевым многое прояснил. Как бы дико ни выглядела наша версия, ее легко проверить и она объясняет все туманные намеки погибшего инженера. Олег не решился изложить историю открыто по той же причине, по какой и я не осмеливаюсь до конца поверить в нее…»

- Не молчи, ради бога! - взывал Проскуров, и сыщик включился в разговор: он все еще держал в руке телефонную трубку. - Пообещай не мешать мне! Объясни только, куда идти. Где эти чертовы склады?

- Никаких складов нет. От них остались только подвалы, а где вход, я не знаю. Если не хочешь брать меня с собой, действуй на собственный страх и риск. Симонов монастырь найдешь? Там завод… - Смирнов подробно объяснил, куда следует идти.

Бывшему спецназовцу долго растолковывать не пришлось: он хватал все на лету. Спросил только, где лучше занять наблюдательную позицию.

- У дороги к пустующим зданиям. Из архивных материалов следует, что вход где-то там. Тот, кто назначил встречу, сам приведет тебя туда. Смотри, не оплошай! Вспомни, чему нас учили.

- Значит, ты врал про эти склады? - разозлился Эдик.

- Не врал, а блефовал. Сыск сродни преферансу, мой друг! Хочешь выиграть, введи в заблуждение противников. И еще одна настоятельная рекомендация: соглашайся на все, что тебе предложат. Иначе Нану ты больше не увидишь.

До встречи Проскурова с неизвестным, если таковая состоится, оставалось чуть меньше трех часов. «Хватит или не хватит?» - прикинул сыщик. Должно хватить. Только он собрался звонить Корнееву, как тот объявился сам.

- Я в Москве, - сообщил бизнесмен. - Утром отвозил Феодору в аэропорт на такси, свою вторую машину взять не рискнул. За город не поеду, тревожно мне что-то. Сын с супругой уже в Рябинках. Все прошло без сучка без задоринки. Она украдкой позвонила мне, как договорились. Муж хочет устроить для нее маленький праздник, отметить годовщину их знакомства, готовится праздничный ужин, костюмированное представление.

- Серьезно? - удивился Смирнов, и еще один фрагмент мозаики занял положенное место в картине происходящего. - А вас на семейный ужин не пригласили?

- Пока нет. Я и не рвусь.

- Владимир ничего не заподозрил?

- Надеюсь, что так. Впрочем, по нему не поймешь. Какая разница? Я собираюсь завтра же поставить его в известность о своем намерении жениться на Феодоре. Думаю, с его стороны препятствий с разводом не будет. Он ее не любит! До сих пор не пойму, зачем он заключил этот брак? Наверное, назло матери.

- Владимир знает о завещании? - спросил Смирнов.

- Нет. Я ему пока не сообщал. Думаю, он не расстроится. Денег у него будет достаточно, чтобы вести тот образ жизни, к которому он привык, а руководить бизнесом сын никогда не стремился. Управлять моими активами сложно, утомительно, да и не по его силенкам.

- Феодора тоже далека от бизнеса, - заметил сыщик.

- Тут другое, - усмехнулся Петр Данилович. - Я хочу сделать ее богатой, чтобы исключить из наших отношений меркантильные мотивы. Кроме завещания, немедленно открою счет на ее имя. Пусть ею руководит не выгода, а любовь, которую я попробую заслужить. Мне осталось не так много лет, зачем наполнять их ложью?

- Разрешите нескромный вопрос. На что вы готовы ради Феодоры?

- На многое, - без запинки ответил Корнеев. - Может быть, на все. Мне ведь уже шестьдесят, я состоялся как руководитель, как деловой человек, как отец семейства. Поставленные цели достигнуты, амбиции удовлетворены. Что еще нужно? Встретить такую женщину, как Феодора, - неслыханная удача для меня. Мы созданы друг для друга.