Правила подводной охоты - Дмитрий Янковский

– Перестань пялиться на Молчунью, – сказал я Пасу, зная, что она нас не слышит.

– С чего бы? – напрягся Чистюля. – Думаешь, если она тебе иногда дает, то ты ее купил с потрохами?

Я знал, что это не так, но все равно во мне иногда закипала ревность. Дурацкое, надо сказать, чувство, но избавиться от него было выше моих сил. Конечно, нравы у моей подруги были более чем свободные. Время от времени, в ночной тишине у моря, она пыталась донести до меня свою философию.

«Секс – это такая же физиологическая потребность, как еда, например, – складывала она фразы на пальцах. – Никто ведь не осудит человека за то, что он не ест одни лишь овощи или одно лишь мясо. Так и в сексе – хочется разнообразия ощущений, а это невозможно без смены партнеров».

«Значит, я для тебя один из партнеров?» – впадал я в обиду.

«Ты для меня дурачок неразумный, – улыбалась Молчунья. – Нас с тобой связывают чувства большие, чем примитивное влечение. Спать с тобой – это блаженство, но вместе с тем дикая потеря энергии. Мне же иногда хочется просто потрахаться, чтобы сбросить напряжение. С тобой так не получится, а с Чопом запросто. Он работает, как электровибратор – сплошная физика и никаких эмоциональных потерь».

Иногда я был готов убить всех, с кем она так вот «сбрасывала напряжение». Лично мне это казалось извращением, так же как и тяга Молчуньи демонстрировать свое тело. Но я ничего не мог с этим поделать.

За бортом катера шипела бурная пена из-под форштевня, Молчунья разогнала мотор до самых больших оборотов, пар из выхлопных труб бил тугими струями, оставляя позади пелену тумана.

«Для ловли тунца сгодится». – Она повернулась к нам.

«Рипли не захотела с нами рыбачить», – огорчил ее Пас.

«Я так и думала, – сказала Молчунья. – Но нам все равно идти. Надо же торпеду рыбакам подложить».

Загнав катер в эллинг, мы договорились на завтра и разбежались – Молчунья торопилась покопаться в недрах асфальтоукладчика, а мы с Пасом никаких срочных дел не имели.

– Ты на меня обиделся? – спросил Пас, ступая по полосатому от теней песку. Пальмовые листья шумели над головами.

– Иди ты в жопу, – сказал я в сердцах. – Себя поставь на мое место!

– Мое место хуже твоего, – глухо произнес Пас. – Молчунья тебе хоть дает время от времени. А я могу только облизываться.

– Можно подумать, ты с Молчуньей не трахался! – вспылил я.

– Да что мне твоя Молчунья! – отвернулся он.

Я притих. Кажется, Пас готов был выложить мне свою сердечную тайну. Вообще-то ему действительно не везло – из шести женщин-охотниц, живущих на базе, ни одна не желала иметь с ним отношений. Почему – непонятно. Но меня интересовало даже не это, а то, кого он сам из них всех хотел. То, что не Молчунью, я уже понял. Рипли была для него старовата... Старовата? Я вспомнил ночь, когда мы впервые познакомились с кухаркой, вспомнил, как Пас ощупывал взглядом ее фигуру.

– Рипли?! – невольно вырвалось у меня.

– Только попробуй что-нибудь сказать по этому поводу, – хмуро ответил он.

Я прикусил язык. Яркий, светящийся от солнца песок скрипел у нас под подошвами.

– А она знает о том, что ты к ней испытываешь? – осторожно поинтересовался я после долгой паузы.

Пас покачал головой.

Ну и дела! Раньше я об этом не думал, но теперь меня одолело любопытство – а с кем вообще трахается Рипли? Единственный мужчина, с которым она могла бы сойтись и по возрасту, и по статусу, – Жаб. Но их отношения не выходили за рамки уставных между командиром и подчиненным. У них даже дружба не ладилась, если честно. В конце концов я пришел к выводу, что Рипли хватает джина или текилы. Печально, но скорее всего дело обстояло именно так – никто из мужиков ей не был нужен. Я не знал тонкостей женской физиологии, но где-то слышал, что женщина, как и мужчина, способна удовлетворять сексуальное желание самостоятельно, если в этом возникает необходимость. Молчунья как-то обмолвилась, что ей такой фокус не удается, но она знала девчонок, которые умели удовлетворять себя лишь прикосновением собственных рук.

– Ей никто не нужен, – уверенно заявил я.

– Я тоже так думаю, – вздохнул Пас. – Ладно, давай не будем об этом.

Не будем так не будем, я не настаивал. Но помимо воли в моей голове копошились мыслишки, переворачивая полученную информацию то так, то эдак. Получается, что в нашей команде все чокнутые, кроме меня. Молчунья трахается с кем попало, Пас – конкретный геронтофил, а Рипли сдвинулась на глубине. Жаб тоже не без чудины. Я только не знал, на чем именно он свихнулся. В памяти прочно засела фраза «Поганка М-8», но мои осторожные расспросы ни на пядь не приблизили меня к цели – никто не знал, о чем идет речь. Вообще-то индексом «М» иногда обозначались донные платформы класса «Марина», где цифра после дефиса обозначала число пусковых шахт под мембранами. Но о восьмишахтных «Маринах» каталог Вершинского знать не знал. У меня не было сомнений, что в Индийском океане прячется какая-то тварь, зацепившая нашего взводного за живое, но что это за штуковина, выяснить не удалось. На самом деле особой разницы и не было – важно было лишь то, что Жаб хотел перебраться отсюда поближе к Индии, но мы зависли тут намертво, от чего взводный озлобился сверх всякой меры.

Я вздрогнул, когда прямо на нас из-за кустов вышел Жаб. На миг мне показалось, что он вынырнул из моих мыслей, как дьявол из пустоты при упоминании его запретного имени. Командир и похож был на дьявола – лысый, пупырчатый, ни одного волоса на лице, словно их спалило адово пламя.

– Чего вы тут шляетесь? – с ходу накинулся он на нас. – Охренели совсем, опустились! В свиней превращаетесь! Когда последний раз занимались делом?

Пас опустил взгляд.

– Если акустик не занимается две недели, его можно списывать! – покраснел от злости Жаб. – А снайпер должен не вылезать из тира, отстреливая за год вагон гарпунов!

– Я три дня назад занимался на симуляторе, – поспешил оправдаться Пас.

– Три дня! Быстро в учебный класс! Увижу до вечера где-то еще, будешь вычерпывать говно из гальюна столовой ложкой!

Чистюлю как ветром сдуло, только кусты зашуршали, обозначая его траекторию.

– А ты в тир! – Жаб повернулся ко мне своими смотровыми щелями. – Послезавтра буду принимать норматив на полсотни метров. Если промахнешься хоть раз, сгниешь на камбузе. Забыл, как тебя прозвали Небритой Жопой? Махом верну все, как было! Доступно?

– Так точно! – вытянулся я по струнке.

– В тир!!! – взревел взводный, заставив меня сорваться с места.

Пробежав метров сто, я взмок от жары и, оглянувшись, перешел на шаг. Париться в душном тире мне совершенно не улыбалось, но перечить Жабу – ну его на фиг. Себе дороже. Пришлось спускаться в полутьму бывшего подземного хранилища, переделанного под закрытое стрельбище.