Разведчики Зеленой страны - Георгий Тушкан

— Орехи — на дубе?! — удивился Ромка.

— Вот так штука! — только и сказал Егор. Топс, Гномик и Асан были поражены не меньше.

— Да, прививка ореха на дуб… Люда, — обратился ученый к дочери, — принеси нашим юным друзьям тарелку тех орехов, что лежат в кладовке слева… Попробуйте-ка, — сказал Василий Александрович, когда Люда поставила перед ребятами тарелку с орехами, — это орехи, рожденные бывшим дубом.

На тарелке лежали самые обыкновенные орехи. И если бы ребята не знали, что это «дубовые орехи», они бы не обратили на них особого внимания. Орехи как орехи. Но теперь они нерешительно взяли по ореху с таким видом и так на них смотрели, будто у них в руках были не орехи, а что-то таинственное, вызывающее трепет.

— Вот здорово! — воскликнул Ромка. — Ведь если все дубовые леса — да привить орехом!.. — И Ромка задохнулся от восторга и сделал широкий жест рукой.

— А кто из вас пятерых умеет прививать? — поинтересовался Василий Александрович.

— Я! — отозвался Ромка. — И черенком и почкой… Срежешь ветку…

— Нет, нет, не так, — возразил Василий Александрович. — Я сам должен буду вам это показать. Ведь окультуривая плодовые леса, мы чаще прививаем не молоденькие дички, а большие деревья. Обычно молодая яблоня, вырощенная в питомнике, плодоносит на восьмой год, а наша плодоносит через три-четыре года и дает урожай в два-три раза больше яблони в саду. И таких деревьев у нас сотни. В лесах их тысячи и десятки тысяч. Поэтому мы не можем тратить время на то, чтобы прививать каждую отдельную ветку каждого дерева. Наш метод прививки простой, скорый и производительный… У каждого ученого есть мечта, — продолжал Василий Александрович. — Мичурин хотел превратить страну в огромный цветущий сад, у нас эта же мечта. Вот Искандер — поэт своего дела. Он создал чудесный целебный мед.

— А у вас, Василий Александрович, какая мечта? — смело спросил Ромка.

— У меня? — Василий Александрович заметно оживился, поправляя двумя пальцами очки. — А если я объясню научно, вы поймете меня? — спросил он, лукаво прищурив левый глаз.

— Поймем, — уверенно отозвался Ромка.

— Я мог бы ответить вам словами Мичурина: «Иных желаний, как продолжить вместе с тысячами энтузиастов дело обновления земли, к чему звал нас Великий Ленин, у меня нет», и это так, но ведь вы всё хотите знать подробно?

— Тики так, — сказал Егор.

И ребята, как эхо, повторили это слово. Им очень не терпелось поскорее узнать секреты Зеленой лаборатории.

— А вы поймете меня, если я скажу, что для управления растением самое главное — изучить процесс ассимиляции[4] и диссимиляции?[5] Особенно интересна роль калия, то-есть его ближайшего родственника — радиоактивного изотопа[6]. И запомните, это вам надо знать, чтобы понимать некоторые наши опыты в Зеленой лаборатории: радиоактивный калий ускоряет деятельность проводящих путей растения. Поняли?

— Нет, — сознался Егор, смущенный своим невежеством.

— А что такое энзимное почвоведение, ризофера, бактериориза, микориза например, служащая посредником между почвой и растениями, тоже не знаете?

— Нет, нет и нет! — запротестовал Ромка против такого перечисления непонятных ему и другим ребятам явлений и сил. Он чувствовал себя чуть ли не выставленным на посмешище.

— У меня не было намерения обидеть вас, — извинился Василий Александрович, — но мне хотелось напомнить вам, что еще академик Павлов учил: «Изучите азы науки, прежде чем взойти на ее вершины». Чтобы увидеть, надо знать, с какой стороны смотреть. Вы, например, задумывались над тем, что такое сельское хозяйство? Мы живем на дне воздушного океана, в поясе зеленых растений, и своей жизнью обязаны этим зеленым растениям. Так вот, если знать, откуда смотреть, то станет ясно, что зеленые растения — аккумуляторы солнечной энергии.

— Аккумуляторы? — переспросил Егор, удивленный такой точкой зрения на роль деревьев и трав.

— Да, да. Ведь только зеленые растения обладают способностью использовать лучистую энергию солнца для получения сахара, белка, жира, эфиров и волокна. И самое увлекательное, друзья мои, — это быть инженером вот этих «солнечных машин».

— И это ваша мечта?

— В детстве я мечтал стать творцом климата. Управлять погодой. Установить такой климат, чтобы под Москвой росли пальмы. Я понимал так: океан — как бы дойная корова. Оттуда я мечтал распределять дождевые облака куда надо. Исчезла бы засуха, зазеленели бы Кара-Кумы. Мы телеграфируем — и нам присылают тучу для орошения десяти тысяч га. Дали приказ вызвать сельскохозяйственный дождь — и выпадет миллиметров тридцать за десять часов. Дали приказ — и в день спортивного праздника стоит безоблачная погода. Поэтому расписание погод заранее устанавливается. Например: с ноль часов до трех часов ночи — дождь, утром — безоблачно и ясно, в полдень — тучки, чтобы не было жарко. И по всей стране устроены метеорологические регулировочные станции. Появилась, например, ненужная нам туча — сейчас же, по указанию Центрального бюро распределения туч, ее направляют для орошения сухих степей. Идет градовая туча — приказ направить ее в море и там рассеять… Сказано — сделано. Уметь управлять погодой, чтобы не было засухи… Я родился в степной, засушливой полосе, и засуха, а главное, голод после нее мне памятны с детства. Современная агрономия имеет огромные достижения. Успешно приспособляются растения к данному климату, от растений получают всё большие и большие урожаи.

Агрономия организует на полях свой агрономический микроклимат. Поливка, парники, подогревание воздуха возле цитрусовых, обработка почвы, снегозадержание, а главное, насаждение лесных полос, создание прудов и водоемов, охрана лесов, чтобы их не вырубали, так как от этого мелеют реки, — все это различные способы создания микроклимата и влияния на макроклимат[7]. А сейчас я не вижу ничего более увлекательного, чем конструировать зеленые организмы, приспосабливая их к климату, так сказать, по своим чертежам, на благо народа, учитывая великое нераздельное единство природы.

— И это вы делаете здесь? — спросил Ромка.

— Это делается не только здесь, — сказал Василий Александрович, — а во многих научно-исследовательских учреждениях и на опытных полях десятков тысяч колхозных хат-лабораторий нашей страны. И если раньше, до революции, всей жизни ученого было мало, чтобы решить большую научную проблему, то теперь с помощью этих массовых коллективных опытов она решается в несколько лет. У нас в колхозе находится тоже одна из многих таких колхозных хат-лабораторий, а здесь, как я уже говорил, находится только отделение плодовой лаборатории нашего колхоза, ну и пчеловодческая, хотя объем опытной работы и вышел за рамки обычной опытной работы. Но это благодаря оставшемуся у нас наследству научно-исследовательского института.