Хризантема - Джоан Барк

До слуха донеслись удары стенных часов с кухни. Времени оставалось совсем немного, надо было еще успеть попрощаться с Тэйсином. Попрощаться Мисако успела, однако поговорить как следует оказалось невозможно. Больной быстро поправлялся, и доктор Итимура разрешил визиты, и в результате у койки непрерывно маячили прихожанки, суетясь и квохча, как куры.

Тэйсин сидел в постели бодрый и веселый. При виде Мисако он улыбнулся. Отросшая на голове щетина делала его гораздо моложе.

— Я пришла попрощаться, — сказала Мисако. — Завтра мы едем в Токио. — Она сделала ударение на слове «мы».

— Понимаю, — кивнул священник. — Огромное спасибо вам за помощь и участие.

— Вы слишком добры, — поклонилась она. — Поправляйтесь скорее, Тэйсин-сан, набирайтесь сил.

— Спасибо, Мисако-сан, желаю вам обеим счастливого пути.

Женщины слушали их с улыбкой, потом предложили Мисако чаю и поднесли большое блюдо домашней выпечки. Она из вежливости взяла две булочки, завернула в салфетку и сказала, что с удовольствием поест в дороге. Вечером многие в городке строили догадки, с кем собирается ехать в Токио симпатичная внучка покойного настоятеля.

27

Официальное свидетельство о разводе было выписано в четверг двадцатого января. Вешая трубку после разговора с секретаршей Фукусавы, Мисако почувствовала, что у нее дрожат руки. Она неподвижно сидела за столом, закусив губу, пока подошедшая Сатико не спросила ее, в чем дело.

— Адвокат Хидео едет сюда с документами о разводе.

— Отлично! — просияла Сатико. — Вот ты и свободна.

— Полагаешь, теперь я должна почувствовать себя лучше? — с горечью спросила Мисако. — Мне как будто что-то ампутировали, отрезали навсегда целый кусок жизни. Кроме того, этот адвокат обманул меня, я не хочу его видеть!

— Да брось ты переживать, — усмехнулась подруга. — С разводом покончено, получи документ и выкинь их всех из головы. Думай о будущем, а не о прошлом.

Мисако честно постаралась следовать ее совету и вернулась к счетам и распискам, но когда в два часа в дверях офиса показался Фукусава в своих рыбьих очках и с лошадиной улыбкой, сердце ее встревоженно забилось.

— Добрый день, Имаи-сан, — вкрадчиво произнес он, — или вы снова взяли фамилию Итимура?

Его самоуверенный слащавый тон был настолько неприятен, что у Мисако задрожали колени, а язык отказывался поворачиваться. Она молча стояла и смотрела, как он кладет на ее рабочий стол портфель и начинает там рыться. Сатико, сидевшая за стеклянной перегородкой, тут же оказалась рядом.

— О, госпожа Кимура! — воскликнул адвокат, улыбаясь еще шире. — Я вас знаю, видел вашу фотографию в газете.

— Если вы хотите вручить госпоже Имаи свидетельство о разводе, то делайте свое дело, — холодно отрезала Сатико.

Улыбка адвоката увяла, он достал из портфеля коричневый конверт и протянул Мисако со словами:

— Вам следует расписаться в том, что документ получен вами собственноручно.

Мисако вынула из конверта листки бумаги и передала Сатико, которая стала их внимательно изучать. Фукусава молча переминался с ноги на ногу. Сесть ему никто не предложил.

Наконец Сатико кивнула, положила бумаги на стол и указала Мисако, где расписаться. Адвокат скрипнул зубами. Женщина берет на себя его функции, да еще так вызывающе! Что она о себе вообразила, эта бывшая девка из клуба?

— Похоже, среди ваших бывших профессий была и юриспруденция? — не выдержав, съязвил он.

Сатико молча перевела на него немигающий кошачий взгляд. Она напоминала пантеру, готовую броситься на добычу. Фукусава невольно съежился и опустил глаза.

Мисако поставила подписи, и Сатико передала один из листков коротышке юристу. Казалось, он собирался что-то сказать, но потом передумал, поклонился и направился к двери. Подруги молча стояли, ожидая, когда он уйдет.

— Не могу поверить, что все закончилось… — Глаза Мисако наполнились слезами. — Вот я и разведена.

— И прекрасно! — подхватила Сатико. Она взглянула на часы. — Давай-ка скорее закругляться, пойдем есть суси. Буду тебя сегодня развлекать.

Мисако попыталась вернуться к работе, но мысли не хотели слушаться. Перед глазами упорно стоял образ Хидео, вычеркивающего одно имя из списка семьи и вписывающего туда другое. Она была словно самолет, который кружит и кружит в воздухе, не зная, где приземлиться. В памяти всплывали дни, когда она вместе с госпожой Имаи убирала мусор и поливала цветы на семейной могиле. Как утешительно было сознавать, что и ее прах упокоится там когда-нибудь. Теперь то место принадлежало другой. Приходилось признать, что потеря места на кладбище трогает ее больше, чем окончательное расставание с неверным мужем.

Благодаря мудрым распоряжениям дяди Хидео перевозка вещей из дома Имаи прошла без каких-либо осложнений, если не считать того, что в субботу подруги были слишком заняты в ателье и смогли приехать лишь в воскресенье двадцать третьего. Служащие дяди трудились в поте лица второй день, и на первом этаже уже стояли комод с зеркалом и туалетный столик, принадлежащие Мисако, а также большие картонные коробки с одеждой, постельным бельем и прочими вещами, готовые к отправке на склад. К четырем часам дня все было готово. Мисако и Сатико вынесли в руках кое-какие мелочи, которые Мисако хотела взять с собой, а остальное рабочие погрузили в фургон.

Неделю спустя, в день тай-ан, приносящий счастье, Хидео и Фумико поженились. Свадьбу играли скромно, в присутствии лишь членов семьи и нескольких друзей. Всего собралось человек тридцать. Мать невесты мечтала совсем о другой судьбе для дочери и была, как и ее супруг, не слишком довольна, что Фумико выходит за человека другого социального положения, да еще и в обстановке семейного скандала. Наблюдая, как жених и невеста, согласно синтоистской традиции, делают глоток церемониального сакэ, она горько переживала потерю лица семьи.

«Фумико всегда была всем недовольна, — думала она, — и не желала гордиться тем, что происходит из рода честных работящих лавочников. Небось, и забеременела нарочно, чтобы увести от жены этого лощеного идиота. Только меня она не обманет, не на ту напала… Вечно лопотала по-американски, выпендривалась, корчила из себя неизвестно что. Едва школу кончила, а уже таскалась по гостиницам с заезжим журналистом, в баню с ней пойти было стыдно — вечно синяки на заднице. Слава богу, хоть нашего подцепила, а то выскочила бы за какого-нибудь здоровенного гайдзина, тогда стыда не оберешься. С пеленок была помешана на иностранцах…»

Фумико нарядилась в традиционное свадебное кимоно с затейливым красным с золотом оби. Благодаря пышному бюсту и длинной накидке никто и не заподозрил, что невеста беременна. Она казалась лишь чуть-чуть полноватой, и некоторые гости отмечали сходство фигуры у нее и будущей свекрови, хотя большинство в первую очередь обратило внимание на роскошные блестящие черные волосы, уложенные в высокую традиционную прическу.

Торжественный прием состоялся в престижном китайском ресторане с редкими видами рыбы и омарами в меню. Госпожа Имаи позаботилась о том, чтобы все было высшего качества, включая содержимое подарочных наборов для каждого из гостей.

Собравшиеся приветствовали новобрачных на пути к столу громом аплодисментов. Лишь сестра госпожи Имаи только делала вид, что хлопает, а когда произнесли первый тост, едва поднесла к губам бокал. Однако, повнимательней рассмотрев фигуру невесты, когда та сняла накидку, она вынуждена была признать, что хотя бы в одном Фумико не обманывала.

Дядя Хидео на свадебной церемонии не присутствовал, использовав в качестве предлога срочную деловую поездку. Однако его супруга, сочтя поступок мужа ошибкой, решила поддержать семью покойного деверя. Она не только пришла на торжество, но и преподнесла молодым щедрый денежный подарок, пользуясь исключительной привилегией запускать руку в казну компании.

К великому огорчению матушки Имаи, на свадьбе сына ей не представилось возможности продемонстрировать свой талант рассказчицы, равно как и музыкальный. Торжество в целом прошло довольно скучно. Было произнесено несколько вялых речей, молодоженам пожелали счастья, и часа через два гости стали расходиться. Хидео и Фумико отбыли в однодневное свадебное путешествие в Хаконе, курорт в окрестностях Токио. Невеста предлагала использовать собственные служебные связи и съездить на неделю в Европу, но Будда произнес недвусмысленное «нет». Более того, он отказался предоставить племяннику отпуск, сурово напомнив ему о дополнительном долге перед компанией на два миллиона иен.

Молодая пара вернулась домой в воскресенье вечером. Матушка Имаи легла костьми, чтобы приготовить для новой невестки праздничный обед. За столом сидели втроем, много смеялись и пили. Матушка Имаи с удивлением смотрела, как Фумико лихо осушает одну чашечку сакэ за другой. В результате Хидео пришлось волочить хихикающую супругу наверх под руку, а матери досталась вся грязная посуда. Лишь к полуночи, совсем выбившись из сил, ей удалось добраться до постели. Из соседней комнаты доносился дружный храп.