Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Классическая проза » Солнце далеко - Добрица Чосич

Солнце далеко - Добрица Чосич

Читать онлайн Солнце далеко - Добрица Чосич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 77
Перейти на страницу:

В соседней комнате возле очага, на котором мать варила в котле качамак, сидел Уча и вел с ней разговор.

— Много людей побили немцы? — спросил он.

— Много, Уча, много! В нашей деревне не осталось и двадцати мужчин. И в других так же. Когда вы пощипали немцев на Лисинах, сколько тогда народу погибло! Все спали, никто не ждал. Рано утром окружили, проклятые, деревню и начали хватать людей. Многие погибли, когда бежали, а многие прямо на месте, перебили их. В деревне нет ни одного двора без черного флажка. И женщин и детей убивали. Мы как услыхали стрельбу, так прямо в лес. Добро наше растащили, Уча! И все это болгарские фашисты!

— Народ, конечно, испугался?

— Как не испугаться! Вот тебе, говорят, партизанская свобода… Кормим их, охраняем, а за них нас убивают. Не осуждай народ. Это страх божий! Молодые, которые остались в живых, поступили к недичевцам в полицию, чтобы только в живых остаться. Это, конечно, нехорошо — деревня разделится. Мне сегодня вечером рассказывали, что к старосте, к тому самому, которого вы хотели расстрелять за реквизицию, приехал какой-то офицер от Драже. Будут собирать четнический отряд. Говорят, будто для того, чтобы защитить деревню от немцев.

— Ну, и записался кто-нибудь в четники?

— Не знаю, но запишутся, конечно. Люди готовы хоть в чертей превратиться, лишь бы жизнь сохранить. Народ у нас темный, не знает, как говорится, об идеях.

Мать Малиши долго рассказывала о деревенском житье-бытье. Уча молчал и все думал. По сравнению со всенародным горем их мучения и жертвы казались ему мелкими и незначительными. Вспоминая сейчас о своих думах, он стыдился самого себя. «Наверно, и я деморализован, если мог так думать… Что со мной было? Я не трусил, я не трясся за свою жизнь. Я делал все, чтобы заставить роту воевать, и все же… Голод вынудил меня спуститься в деревню. Разве я только здесь понял, что немцы должны отступить? Я шел как на самоубийство. Все, что произошло, было следствием тяжелого кризиса, который мне пришлось пережить».

— Народ думает, что вас истребили. Привозили мертвых партизан и показывали их по деревням. Слышала я, что за Моравой появился какой-то большой отряд. Люди говорят, это те, из Боснии. Вчера будто привезли в Крушевац пятнадцать мертвых жандармов и лётичевцев.

— Да это ведь Павле с ротой! — крикнул пораженный Уча. Неожиданность была так велика, что весть о Павле в первое мгновение его больше поразила, чем обрадовала, и он даже попытался успокоить себя, усомнившись в правдивости рассказа. А женщина, обрадованная тем, что отряд за Моравой — это партизаны Павле, начала с подробностями передавать все, что слышала, прибавляя, конечно, и от себя. Необычное настроение Учи не скрылось от ее глаз.

— Уча, истинный бог, не сомневайся в том, что я тебе рассказываю. Это мне передавал человек, который сам видел похороны в Крушевце. Он, говорит, насчитал пятнадцать гробов. Солдаты шли в касках. Играла военная музыка, и на улице было полным-полно народа… Если Павле и впрямь пошел за Мораву, тогда это он. Откуда там сейчас возьмутся пролетарские отряды? — добавила она.

— А от кого ты все это слышала? — спросил Уча, все больше сомневаясь.

— От одного нашего человека. Он из сельского правления. Ты его знаешь, он живет на нашем же краю.

— И что ж, он лично слышал о партизанах за Моравой?

— Да, я ему верю. Зачем бы он стал мне врать?

Уча замолчал. Всего страшнее сейчас было сознание, что он потерпел поражение. Почему — он и сам не знал. Странно и необъяснимо. Он попрежнему был уверен, что может с математической точностью доказать, что с военной точки зрения правильно поступил он, а не Павле. Однако, кажется, произошло обратное: Павле действовал успешно, а он потерпел почти полное поражение. Он потерял двадцать пять человек. «Моя рота уничтожена. Она больше не существует», — ужаснулся Уча, будто только сейчас понял, что произошло.

— На днях на горе я встретила Евту. Он нес мешок. Я сразу почувствовала, что это для раненых. Спросила его о вас, а он ни слова мне не сказал. И другие его видели, — рассказывала мать, но Уча ее уже не слушал.

— Что у тебя с едой? Копаешься — будто студень варишь. Товарищи устали, голодные, не могут больше ждать, — входя, прикрикнул на мать Малиша.

— Сейчас, сейчас! Готово, сынок. Я не сказала тебе: пришло письмо от отца. И знаешь, что пишет? — обратилась она к понуро сидевшему Уче. — Говорит, хорошенько пасите и кормите в горах коз. Это он о вас думает! — похвасталась мать, взяла с полки письмо и протянула его Малише.

Малиша повертел его, прочитал несколько слов и вернул обратно.

Партизаны ели сыр и качамак быстро и жадно. Уча сказал, что ему тепло у огня, и не стал ужинать вместе со всеми. Мать Малиши принесла ему ужин в тарелке, но он ел мало и скоро отодвинул еду.

— Заболел я… Нехорошо… — сказал он хозяйке, которая угощала его и сердилась, что он не ест.

Перед тем как партизаны легли спать, Уча вошел в их комнату и строго сказал:

— Мы будем спать только час. Разводящий, в четыре разбудишь на выход.

— Рано в четыре! В пять встанем, — крикнул кто-то.

— Ладно, в пять. Нет в пол пятого! Мы уж и так обленились. Больше этого не будет, поняли? С завтрашнего дня перестаем болтаться по горам, — сердито ответил Уча.

Позднее он вспомнил, что в три часа надо было на всякий случай выслать патрули на околицу села, но он забыл об этом сказать. Партизаны быстро заснули. Ему не спалось. Он привернул лампу и сел возле плиты. Разводящий дремал. Уча резко окрикнул его. Чем больше он думал, тем более сомнительным представлялось ему известие о Павле, и все же, несмотря на это, оно заставило его критически взглянуть и на свой поступок и на свое положение. Отчаянье, вызванное этим положением, лишало его сил, омрачало радость от мысли, что, вероятно, вместе с Павле жива и Бояна, которую он в эти дни почти похоронил. И все же в своих неудачах Уча не видел собственной вины. Случай с ротой он рассматривал как тяжелое несчастье, которое на войне может произойти и при более благоприятных обстоятельствах. Теперь же нужно было совершить какое-то чудо, чтоб оправдаться перед партизанами, сохранить свой авторитет. В наступлении, когда надо было показать все свои способности, он вместо того потерял половину отряда. Но что предпринять, какое совершить чудо — он не знал. С горсткой людей не много сделаешь. И личная храбрость не принесет успеха. А нужно что-то сделать. И нужно начинать как можно скорей, завтра. Он напрягал мозг, придумывая различные способы разгрома врага. Но как только он принимал какое-либо решение, оно сразу же казалось ему слишком незначительным, даже ничтожным по сравнению с тем, чего он хотел. Ночь подходила к концу, разводящие и часовые сменялись, а он сидел без сна, безучастный ко всему, в каком-то отчаянии.

Но приход партизан в село не остался незамеченным. Кто-то видел их и известил об этом немцев. Осталось менее получаса до времени, которое Уча назначил для выступления, когда отряд немцев крадучись вступил в село и окружил малишин дом. Часовой дремал в кладовке возле дверей и заметил немцев, когда те уже были в десяти шагах и что-то кричали по-немецки. Часовой был настолько поражен и так растерялся, что даже не выстрелил в знак тревоги. Перепуганный, он влетел в дом и закричал:

— Немцы! К оружию!

— Где? — взревел Уча, который еще не спал.

— Здесь! Идут!

Немцы не хотели сразу открывать огонь. Быстро окружив дом, они установили пулеметы прямо против окон и дверей. Пораженный Уча еще объяснялся с часовым, расспрашивал его о численности немцев, как распахнулась дверь и на пороге, освещая комнату карманным фонарем, появился немецкий офицер.

— Was ist denn los? Hinaus![55] — надменно произнес он и сделал выразительный жест рукой, в которой держал револьвер.

В комнате наступило замешательство. Сонные партизаны хватались за сумки, пулеметчики собирали ленты, все что-то кричали, говорили, толкались. Занятые поисками своих вещей, они не видели немца, не слышали его приказаний. У Учи отнялись ноги. Но он сделал над собой усилие и бросился сквозь толпу к двери.

— Hinaus! Hinaus! — кричал офицер срывающимся голосом, освещая фонарем толчею.

У Учи не было времени стрелять. Он схватил офицера за горло и тот одновременно выпустил из рук револьвер и фонарь. Началась борьба. Уча был сильнее и несколькими ударами вытолкал его за порог и сбросил с лестницы. Выхватив револьвер, он дважды выстрелил в офицера, пытавшегося подняться. И тут же Уча крикнул:

— Партизаны, вперед!

В ответ на эти слова и выстрелы немцы открыли огонь. Дом был не каменный. Пули пробивали тонкие стенки во всех направлениях. Сквозь стрельбу послышались вопли наны. Стонали раненые. Кое-кто попытался выскочить в окно, но тут же был скошен пулеметными очередями. Уче все же удалось разыскать свой ручной пулемет и, примостясь у порога, он открыл ответную стрельбу. К нему подполз Вуксан и стал целиться своим автоматом в пулеметный расчет, державший под огнем двери. Точными выстрелами они вскоре заставили его замолчать. Почувствовав, что наступил удобный момент для атаки, Уча снова крикнул:

1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 77
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Солнце далеко - Добрица Чосич торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит