«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1975-1984 - Кир Булычев

Унылое местечко этот Орегон! Скучная плоская равнина, повсюду обнажения черной лавы, а между ними — скудная серая почва с жиденькими кустиками полыни. Летом сушь и жара, зимой земля едва припорошена тощим снежком. А ветры дуют вдоль и поперек и зимой, и летом. Во всем Баркере от силы сотня деревянных домишек по пыльным улочкам, да еще несколько амбаров за околицей.

Но мне такая жизнь нравилась. Доктор Льюис обращался с нами как со студентами: читал лекции, проводил опрос, рекомендовал литературу. Он был хорошим учителем и незаурядным ученым, и мы его полюбили. Каждому он дал полное представленне обо всех этапах работы. Я начал с картографических съемок на поверхности, затем гнул хребет с бурильщиками, которые прогрызали базальт до коренных гранитов в тысячах футов под нами. Наконец, я занимался гравиметрическими и сейсмическими измерениями. Дух товарищества царил в нашей среде; мы понимали, что геофизическим экспедиционным навыкам, какие мы получаем изо дня в день, нет цены. Для себя я решил, что после войны буду готовить диссертацию по геофизике. Разумеется, под руководством доктора Льюиса.

К началу лета 1944 года полевые работы закончились. Бурильщики отбыли восвояси. Тонны керна, ящики гравиметрических таблиц и рулоны снятых с сейсмографов лент перекочевывали в лабораторию доктора Льюиса в Среднезападном университете. Там нам предстояли новые месяцы бесценной тренировки — полученные данные надо было превратить в геофизические карты. Собирались мы лихорадочно, только и разговоров было, что снова увидим девушек и организуем вечеринку. Но тут армейское начальство распорядилось, чтобы часть отряда продолжила полевые изыскания. Доктор Льюис формально подчинился распоряжению, но оставил только одного человека — меня.

Я почувствовал себя уязвленным в самое сердце. Словно меня ни за что, ни про что исключили из университета.

— Раз в день садитесь в машину и катайтесь по окрестностям со счетчиком Гейгера. — сказал Льюис. — А потом сидите себе в конторе и отвечайте на телефонные звонки…

— А если начальство позвонит в мое отсутствие? — мрачно осведомился я.

— Наймите секретаря, — ответил он. — Это вам разрешается.

И они уехали, оставив меня в звании начальника партии, но без подчиненных. Я пришел к выводу, что ненавижу полковника Льюиса лютой ненавистью и жажду случая, чтобы отомстить. Несколько дней спустя старый Дейв Джентри подсказал мне, как это сделать.

Дейв был худой, иссохший старик с седыми усами; столовался я теперь там же, где и жители Баркера, и мне досталось место рядом с ним. Каждая трапеза оборачивалась пыткой. Я поневоле слышал ехидные реплики, что иные молодые люди прячутся за чужие спины, не желают воевать и зря переводят деньги налогоплательщиков. Однажды за ужином я не выдержал, швырнул вилку в недоеденные бобы и встал.

— Армия прислала меня сюда, и армия не выпускает отсюда, — бросил я старикам и старухам, сидящим вокруг стола. — Мне тоже хотелось бы отправиться за моря и резать самураям глотки, защищая вас и отечество. Честное слово, хотелось бы! Чем брюзжать, лучше взяли бы и написали петицию своему конгрессмену…

Чеканя шаг, я вышел на веранду. В душе клокотало негодование. Старый Дейв вышел следом.

— Не горячись, сынок, — сказал он. — Они сердятся на правительство, а вовсе не на тебя. Но до правительства как до звезд, а до тебя рукой подать…

— Добро бы рукой, а то плеткой, — отозвался я с горечью.

— На то есть причины, заметил Дейв. — Уж если искать исчезнувшие сокровища, то не так, как за это принялись вы. Ну, и кроме того, «Рудник полоумного малыша» вообще не про вас, это наша собственность. Наша, жителей Баркера.

Ему перевалило за семьдесят, он присматривал за лошадьми на постоялом дворе. Носил он потертый жилет нараспашку, выцветшие подтяжки и серую фланелевую рубаху, и никому бы в голову не пришло заподозрить в нем мудреца. Но он был мудрец.

— Края тут необъятные, пустынные, — продолжал он, — людям тут нелегко. Вот в каждом поселке и рассказывают об исчезнувшем руднике или о тайнике с золотом. Ищут их одни несмышленные дети. Для взрослых, для большинства, достаточно знать, что сокровища где-то рядом. Это помогает выжить в наших местах…

— Понимаю, — откликнулся я. Что-то незваное шевельнулось в глубине сознания.

А в Баркере своего исчезнувшего рудника не было, — произнес Дейв. — Завелся каких-то тринадцать лет назад. И, понятно, людям не по вкусу, что вы хотите отобрать его грубой силой, да еще так скоро…

— Прекрасно известно, что никакого рудника нет, — сказал я. — Мы докажем, что его нет, вот и все.

Если бы вы могли это доказать, — ответил Дейв, — было бы еще хуже. Да только ничего вы не можете. Мы собственными глазами видели руду, держали ее в руках. Это был кварц, насквозь проросший чешуйками и жилками золота. И мальчишка добрался до него из дому пешком. Залежь где-то здесь, совсем близко!..

Он взметнул руку в ту сторону, где мы вели поиски. Над равниной нависли прозрачные сумерки, и я, к собственному изумлению, вдруг понял, что во мне просыпается интерес к его словам. Полковник Льюис непрестанно втолковывал, чтобы мы не верили в эти россказни. И если кто-нибудь из наших вспоминал про них, я первым принимался его высмеивать. Обычно мы хором предлагали бедолаге обойти район с магическим ивовым прутиком. Мы по-настоящему верили, что никакой жилы здесь нет и никогда не было. Но теперь я остался один и к тому же сам себе начальник…

Дейв и я, не сговариваясь, оперлись одной ногой на нижнюю перекладину перил; не сговариваясь, опустили руки и положили их на колени. Дейв выплюнул табачную жвачку и поведал мне историю Оуэна Прайса.

— Он всегда был тронутый. — говорил Дейв. — Сдается мне, перечитал все книжки, какие нашлись в поселке. Натура у него, у малыша, была неугомонная…

Я не фольклорист, но и я без труда видел, что к рассказу уже примешаны крупицы вымысла. Например, Дейв уверял, будто рубаха на мальчишке была порвана в клочья, а спина исполосована кровавыми бороздами.

— Словно зверь его когтями полоснул, — говорил Дейв. — Но мы шли по следам малыша, пока не сбились, — он так петлял, что вконец нас запутал, — и ни одного отпечатка звериной лапы не видали…

Можно было, конечно, выкинуть всю эту чепуху из головы, но история уже захватила меня. Может, виной тому была неспешная, уверенная манера рассказчика, может, обманчивые сумерки, а может — уязвленное самолюбие. Мне подумалось, что в огромных лавовых полях подчас встречаются разрывы и на поверхность выдавливаются глыбы исконных пород. А что если такая глыба есть поблизости? Выброс, вероятно, невелик, футов