Ключ к искуплению - Максим Субботин

Сергей внутренне покачал головой — ну и мысли за столом.

Сборщик больше почти ничего не ел, но и Дарину с Сергеем не торопил. С магом они больше не препирались. Каждый остался при своем мнении.

Первым комнату покинул Драган Эйч с помощниками. Вскоре вслед за ними поднялся Сборщик. Он точно нарочно выждал, пока троица покинет пределы подворья и скроется за воротами.

— О какой смерти ты говорил? — спросил Сергей.

— Я чувствую беду, — Сборщик заложил руки за спину, отошел к окну. — Чувствую смерть. Жертвы, что лежат в холодной, — не последние.

— Когда ждать новые? — спросила Дарина.

Сборщик помолчал, потом резко развернулся.

— Скоро! Возможно, я зря пригласил вас.

— Теперь поздно, — усмехнулся Сергей. — Мне уже интересно, что же здесь все-таки произошло.

— Поддерживаю, — согласилась Дарина.

— Воля ваша, — сказал Сборщик.

Они вышли в сени. Там, как и обещал, ожидал Санко. Завидев гостей, паренек оживился.

— Готовы? В холодную?

Сборщик кивнул.

Холодная располагалась на окраине деревни, возле небольшой часовни, как ее для себя охарактеризовал Сергей. Небольшое двухэтажное строение, сложенное из почерневших бревен и окруженное низкой оградой. Имелся здесь и небольшой колокол. Внутрь часовни путники не заходили — сразу направились на задний двор. Здесь была выкопана землянка. Тяжелая деревянная дверь плотно закрыта, но замка нет. Санко с натугой потянул ее на себя и, кряхтя и обливаясь потом, отворил.

— Я принесу факелы и позову отца Мешко.

Паренек сорвался с места, метнулся к часовне.

— Зачем нам факелы? — хмыкнул Сергей и развернул светящиеся огненные нити. — Идем?

— Не вижу причин ждать, — сказал Сборщик.

Сергей шел первым. Узкий, укрепленный деревянными опорами коридор резко уходил вниз. Разойтись здесь вдвоем — нереально. Вскоре жара летнего дня сменилась приятной прохладой подземелья. Дышать стало легче. С плеч будто пудовый камень сняли. Но приятный момент длился недолго. Вскоре холод стал настолько ощутимым, что потная спина Сергея покрылась мелкими мурашками. Он шумно вздрогнул.

Наконец коридор развернулся небольшой пещерой. Низкий потолок, влажные стены и пол. На полу, на деревянных настилах, лежат четыре тела, накрытые отрезами грубой ткани. Ткань на двух телах покрыта пятнами запекшейся крови. В воздухе стоял несильный, но все же хорошо различимый запах гниющих тел.

На Сборщика было жалко смотреть. В алых отблесках созданных Сергеем светящихся нитей его лицо выглядело посмертной маской. За время спуска Сборщик осунулся, вокруг его глаз пролегли темные круги.

— Что случилось?! — насторожился Сергей.

Дарина поспешно поднесла палец к губам, призывая его молчать.

Сборщик на негнущихся ногах обошел тела, постоял рядом с каждым, вытягивая перед собой руки.

— Что он делает? — шепотом спросил Сергей.

— Работает. Думаю, эманации смерти здесь очень сильны. Помолчи.

Сборщик присел на корточки возле крайнего тела. Покрывало на мертвеце пестрело многочисленными темными пятнами. Резкое движение рукой — и ткань отлетела в сторону. Сергей закрыл глаза — и снова открыл. Ничего не изменилось, тело не исчезло. А жаль. Сказать, что тело несчастного разделали, — не сказать ничего. У мужчины отсутствовали обе ноги. Одна отсечена по колено — удар явно нанесен острым предметом. Больше того, сама рана и края кожи обуглились. Вторую ногу будто долго грызли: плоть на костях либо отсутствовала вовсе, либо вырвана большими кусками. Сама кость раздроблена в нескольких местах, стопа отсутствует. Та же самая участь постигла правую руку и шею, где сквозь запекшуюся рану видны белеющие позвонки. Живот и грудная клетка рассечены крест-накрест несколькими длинными разрезами, точно били пятерней, оснащенной бритвенно-острыми когтями. С головы содран скальп, вместо глаз — черные провалы.

— Брат, — прошептал Сборщик.

Его рука скользила над изуродованным телом, не касаясь кожи. Сам Сборщик закрыл глаза, к чему-то прислушивался. Сергей передернул плечами, затем нахмурился и, преодолевая брезгливость, подошел к телу.

— Разреши… — сказал, пристально глядя на Сборщика.

Тот вздрогнул, уставился на него пустым взором.

— Что тебе? — проговорил медленно, через силу.

— Он оставил послание.

— Что?

Сергей потер сухие ладони, сглотнул горький ком, затем коснулся пальцами уцелевшей руки покойника. Кожа на ощупь холодная и склизкая, плоть точно камень. Осторожно, палец за пальцем, он разжал стиснутый кулак мертвого Сборщика.

— Это еще что? — раздался из-за спины удивленный возглас Дарины.

На раскрытой ладони мертвеца лежал кусок темного зуба или когтя.

Взгляды Сергея и Сборщика встретились. В черных глазах последнего играли алые блики.

— Смерть, — прошептал он одними губами.

В коридоре раздался шум голосов, топот. Сергей поднялся на ноги, спрятал руку с зажатым в ней когтем за спину. Через секунду в импровизированном морге показался Санко, за ним ковылял тощий старик с длинными седыми волосами, наспех расчесанными по плешивому черепу. Длинный нос старика беспрестанно двигался, руки дрожали. Одет он был в свободную, грязного цвета хламиду, доходящую ему почти до щиколоток. Ноги босы, в руках деревянный посох с узловатым набалдашником. Но не похоже, чтобы старик нуждался в опоре. Скорее, посох служил неким статусным элементом.

— А мы-то думали, куда вы делись? — сказал Санко. — Милости прошу знакомиться: отец Мешко, наш волхв.

Старик сильно сутулился, но даже так умудрялся смотреть на присутствующих свысока, с вызовом.

— Здравствуйте, отец, — проговорил Сборщик. Он поднялся, но на старика если и посмотрел, то мельком. Взгляд устремлен в пол.

— Здравствуйте, — сказала Дарина и тоже опустила глаза.

Сергей поздоровался, но взгляда не отвел. Напротив — пристально уставился на вошедшего.

Губы старика вытянулись в трубочку, брови сошлись к переносице. Будто нехотя он взглянул на Сергея — и тот чуть не отшатнулся. Глаза Мешко сияли внутренним светом: светло-голубые, с серебристыми росчерками, расходящимися от радужки. За немощным телом явно крылась если не физическая сила, то некая мощь, сейчас выплеснувшаяся лишь вскользь.

Наконец, старик кивнул и заговорил. Голос оказался вкрадчивым, приятным, без старческого скрипа.

— Благодарю, добрые люди, за то, что отозвались на наше прошение. Позвольте, расскажу все, что ведомо мне.

Дарина и Сборщик, как по команде, подняли головы.

— Начались безобразия аккурат прошлым новолунием. Батяшка, — Мешко указал на одно из укрытых тел, — ушел по дрова, да так и не вернулся. Годов-то мальцу много, да умишкой предки обделили. Веселый был, все мечтал. Бывало, пойдет по воду — и пропадет на весь день. Братья ищут его, ноги бьют, а он, болезный, вдоль берега уйдет да встанет, смотрит на какую букашку. Улыбается. Но не сидел в доме, все чем-то помочь хотел. Маялся без дела. Вот родители и позволяли ему в лес ходить — все тропинки знал, паршивец. Все гнезда и норы. А вот не вернулся. Братья-то его посообразительней народились, — кивок на следующие два тела. — Да и те сплоховали. Захотели отомстить за родную кровь. Нашли они Батяшку аккурат возле погоста нашего — покусал кто-то мальца, порасцарапал. Принесли его в деревню, а сами, обалдуи здоровые, все тайком в лес бегали. Отомстить, значит, зверя выследить. Говорили, видели какие-то следы. Какие? Неведомо нам. В то утро дождь прошел, все следы и смыл. Но братья не отступились, выследили-таки супостата. Не сразу, конечно…