Наш секрет (СИ) - Джокер Ольга

Тяжело вздохнув, достаю их холодильника заготовки. Сегодня очень активный день. На часах половина пятого вечера, а я пока не думаю заканчивать. Работаю без перерывов и перекусов. Спина покрыта испариной, ноги гудят от усталости.

Выделив минутку, достаю из сумочки телефон и проверяю не звонил ли Северов. Не звонил. Не писал. Даже не думал.

В последние дни мы мало разговаривали. После всех проверок на заводе Ваня приезжал, когда меня уже в сон клонило. Делал что-то по дому, потом мы занимались любовью и быстро засыпали. Всё это время я неустанно чувствовала его нервное напряжение, которое он старался снять с помощью бурного секса и длительных прогулок с собакой. Черри приходила домой с трудом волоча лапами.

«Я освобожусь примерно в семь. Если ты, конечно же, хочешь меня забрать».

Отправляю, прячу телефон и возвращаюсь к работе. Не могу думать о чем-то другом, хотя у меня и без Ивана полно проблем. Нужно заехать к матери в больницу, помочь отцу по дому! Ещё и встреча у Варламовых планируется в это воскресенье. Важно придумать повод, чтобы туда не ехать.

В начале восьмого, обмотав шею вязанным шарфом, я вылетаю на задний двор. С работой справилась на ура, завтра однозначно будет меньше нагрузки. К собственному удивлению, я не обнаруживаю в привычном месте автомобиль Ивана. Не приехал. Не захотел или не смог. И даже не перезвонил. Я злюсь на него в который раз за день. Невыносимый мужчина. Мне с ним сложно. С Костей было легко и понятно, а с Иваном невероятно сложно. Я будто по тонкому льду накануне весны хожу. Медленно, осторожно. Мелкими шажочками.

Спустившись по ступеням вниз, оглядываюсь по сторонам. И что это означает?

— Саша, а я вас заждался! — звучит позади мужской голос.

Обернувшись, замечаю Николая. Ну вот пожалуйста! Ваня думает, что я никому кроме него не нужна больше? Нужна! Вон какой жених нарисовался. Директор мясного рынка!

Коля медленно движется в мою сторону. В чёрной кожаной дублёнке и серой шапке. Несмотря на приближающуюся весну, на улице все ещё стоит минусовая температура.

— Вы меня ждали? — переспрашиваю мужчину. — Зачем?

— Устал искать предлоги, Саша.

— Предлоги?

Николай вздыхает и опускает глаза в пол.

— Чего ходить вокруг да около. Вы мне нравитесь, Саша. В тот день, когда мы приезжали с Давидом — я хотел пригласить вас на свидание, но что-то пошло не так.

— Извините, у меня не получилось бы испечь торт. В любом случае.

— Да плевать на торт! — отмахивается Николай. — Вы так резво отказали и убежали в цех, что я растерялся, Саша. Впервые в жизни растерялся.

— Я подумала, что вы ради заказа приехали.

— Как видите нет. Я просто очень нерешительный. По жизни. Это мешает мне.

— Но у родителей действительно была годовщина?

— Клянусь.

Коля поднимает взгляд и решительно шагает навстречу. На улице темно, тихо. Ни одной живой души. Я будто прирастаю к земле и пошевелиться не могу. Понимаю, что мне неприятно, когда посторонний мужчина нарушает моё личное пространство, но почему-то молчу.

Николай берёт меня за руку и, прикрыв глаза, приближает ко мне своё лицо. Я чувствую запах. Посторонний, неприятный, чужой. И холодные губы, которые касаются моих.

Глава 67

От шока перехватывает дыхание, а тело цепенеет.

Ужасно неприятно и гадко всё то, что происходит. До рвотного рефлекса. Но, думаю, если бы он сработал — так было бы лучше, чем просто стоять и ничего не предпринимать. В темном переулке у чёрного входа кондитерской, где слабо горит фонарь и нет ни единой живой души.

— Пусти, — слёзно прошу.

— Тш-ш, ты чего?

Николай, видя мою реакцию, становится смелее. Опускает руку на талию, скользит губами по моим губам. Как же мерзко, Господи!

— Пусти-и…

Невовремя вспоминаю как смотрела со Светкой сериал, где главная героиня стала жертвой маньяка. Она не сопротивлялась нисколечко. Прямо как я. Стояла, замерев, и позволяла делать с собой все те ужасные вещи, что делал насильник. Я тогда ужасно возмутилась! Можно же оттолкнуть, ударить или наорать в конце концов. Но Света, имея неоконченное образование психолога, пояснила мне вещи о которых раньше я не задумывалась. Цель изнасилования — власть и контроль над жертвой. Обычно насильник увеличивает степень агрессии в ответ на сопротивление, чтобы сохранить контроль. Наш разум перестает что-либо решать, нервная система мобилизируется. Поэтому инстинкт замирания является самой распространённой реакцией в ответ на угрозу.

— Пусти-и… — хнычу я.

— Я же не обижаю тебя, Саш, — произносит Коля, отстранившись. — Делаю приятно. Разве нет?

Он всматривается в моё лицо, улыбается. А меня воротит. Директор мясного рынка оказался жутко неприятным типом. Эдаким скрытым маньяком. Он и раньше мне не особенно нравился, скорее я соблюдала нейтралитет по отношению к нему, но сейчас презираю его за то, что он меня намерено запугивает.

— Слушай, ну ты вроде не девочка, чтобы так себя вести? По словам Варламова — вдова. Два года без мужика живёшь. И перебираешь?

— Я хочу уйти. К себе домой.

Мой голос срывается, руки дрожат. Неужели человек не понимает сказанных слов? Неужели не видит, что мне неприятно, когда нарушают моё личное пространство?

Николай достает из кармана ключи от автомобиля и открывает рот, чтобы что-то сказать, но не успевает. В этот момент за его спиной возникает движение. Я не сразу понимаю в чём дело. И не сразу узнаю Ивана. Резко накатившая радость сменяется паникой, затем отчаяньем и страхом. Северов хватает Николая за шею и валит на землю. Начинает наносить удары по лицу. Один за другим.

— С-сука!

Северов не просто зол. Он в гневе. В бешенстве. Я не видела его таким раньше.

Вскрикиваю, закрываю рот ладонью. Возникает чувство дежавю. Такое уже было раньше. Два года назад было. Только бил не Костя. Очень сильно били его.

Сердце нещадно колотится, я бросаюсь к Ивану и пытаюсь оттащить его от брыкающегося Николая. Он явно не в силах нападать. Да что там, даже защищаться!

— Ваня, Вань… Хватит…

Меня мягко берут под руку и ведут к автомобилю, припаркованному под старым ветвистым дубом. Повернув голову, замечаю Дмитрия Олеговича — заместителя директора металлургического завода.

— Саш, присядьте за заднее сиденье.

— А Ваня?

— Ваня справится, — мягко отвечает мне Дмитрий Олегович. — И запомните: никогда не влезайте в разборки к мужчинам. Можно невольно подвергнуть себя опасности.

— Но, если он его убьет?!

— Не убьет. Я проконтролирую.

Мне ничего не остается, кроме как кивнуть и сесть в тёплый салон автомобиля на заднее сиденье. Дмитрий Олегович захлопывает дверь, отходит в сторону и закуривает. Ему хорошо видно обстановку, а мне, к сожалению, нет, потому что машина припаркована таким образом, что мусорные баки перекрывают почти весь обзор.

Я ёрзаю на сидении и дико волнуюсь. Если Иван убьет Николая, то его посадят за решётку. Он очень импульсивный и несдержанный человек. Боже, надеюсь годы занятий спорта не дадут ему нанести непоправимых увечий человеку и он сумеет вовремя остановиться. Но меня всё равно трясёт.

Спустя пять минут я замечаю Северова. Он идёт в сторону машины спокойной уверенной походкой. Пальто нараспашку, в руке зажжённая сигарета. Иван останавливается возле Дмитрия Олеговича и о чем-то разговаривает с ним. Кивает в сторону автомобиля, что-то обо мне спрашивает. Лицо серьезное, почти каменное, но нервные движения выдают его взвинченное состояние.

Мне хочется выйти прямо сейчас. Поговорить, объясниться. Боже, что это вообще было? Что за сумасшедший вечер?

Я жду, что Северов сядет за руль и мы окажемся наедине, но не тут-то было. Дмитрий Олегович занимает переднее сиденье, открывает бардачок и достает оттуда влажные салфетки. Протягивает Ивану. Тот вытирает руки, смывает следы крови. Меня начинает мутить. После смерти Кости всегда такая реакция.