Ведьмами рождаются - Лилия Руднева

«С чего бы это?? — спросила Настя сама у себя, делая вид, что ничего не понимает, — Ну-ка, успокойся, тебе сейчас только этого не хватало!»

Девушка решила, что нужно по-тихому смываться… и хорошо бы принять холодный душ.

Виталию снова снилась женщина с неземными глазами. Только в этот раз он видел её лицо, волосы, он даже знал, как её зовут. Женщина смотрела на него не мигая, она улыбалась, а он снова погружался в бездонное море её души, он был счастлив, хотя знал, что скоро проснётся и всё это исчезнет. Снова невыносимая боль сдавила грудь от ощущения неминуемой потери. Чтобы избавиться от этой боли, он заставил себя резко открыть глаза… Казалось, сон продолжался. Та же женщина стояла перед кроватью и смотрела на него внимательно и как-то растерянно. Виталий провёл рукой по лицу, отгоняя видение, но Настя никуда не исчезла. Она почему-то смутилась и покраснела.

— Простите, Виталий Николаевич, уже семь часов, а вам на работу. Я зашла, чтобы разбудить вас, а тут вы сами проснулись.

Она смутилась ещё больше, потому что его глаза показались такими родными! Она вдруг поняла, что этот человек понимает её лучше, чем она сама. Насте так захотелось оказаться рядом с ним и послать всех к чёртовой матери!

Виталий протянул к ней руку и притянул к себе, обдав сонным теплом и горячим дыханием. Настя прижалась к нему крепко-крепко, она чувствовала его всем телом. Кузьмин, словно не веря, что это не продолжение сна, взял её лицо в свои ладони и наконец-то утонул в её глазах по-настоящему. Он осторожно, боясь вспугнуть явь, поцеловал её глаза, губы, зарылся лицом в восхитительные волосы. Когда Виталий стал покрывать поцелуями её лицо, Насте показалось, что нет ничего прекраснее на свете чем то, что сейчас происходит. Это не была животная страсть, охватывавшая её тело от прикосновений Александра. В эту минуту происходило что-то совсем другое, настоящее. Виталий понимал каждый её жест, взгляд. Казалось, они даже дышали в унисон. Они изучали друг друга, мечась по постели, как безумные. Настя не боялась показаться ни смешной, ни распущенной, так как знала, что с этим человеком ей не нужно притворяться, он знает её и принимает такой, какая она есть.

Кузьмин потерял самого себя. Он так сжимал её хрупкое тело, что боялся повредить ей что-нибудь. Но тело действовало помимо разума. Ему хотелось попробовать каждый миллиметр её тела, раствориться в ней полностью, без остатка. Взрыв, прозвучавший одновременно в обоих телах, вызвал у Насти слёзы восторга, а Кузьмин подумал, что теперь и умереть не страшно.

Они лежали на скомканной постели, тяжело дыша, не в силах оторваться друг от друга. И тут раздалась трель мобильного телефона Кузьмина. Но тот и не думал на неё реагировать, отключив противную трубку. Через секунду ожил телефон Насти. Они переглянулись и принялись самозабвенно целоваться. Если бы в эту минуту случился взрыв или землетрясение, влюблённые этого бы даже не заметили. Но случился настырный пенёк. В голове у Насти набатом прозвучал его осатаневший рёв: «Настька, возьми трубку! — верещал друг у неё в мозгах, — чем ты там занимаешься. Распутница!»

Последнее слово заставило девушку вскочить, будто её ошпарили, при этом они с Кузьминым стукнулись лбами. Держась за повреждённую черепную коробку, Настя схватила телефон.

— Алло, — произнесла она, стараясь выровнять дыхание.

— Анастасия Михайловна? — проговорил вежливый незнакомый голос, — вас беспокоят с поста охраны. Мы не можем связаться с Виталием Николаевичем, а человек, стоящий рядом с нами, требует, чтобы его пропустили в квартиру, и утверждает, что вы знаете, где господин Кузьмин.

— Да, он рядом со мной.

— Не могли бы вы передать ему трубочку?

Настя протянула телефон Кузьмину и принялась искать свою одежду, что оказалось делом нелёгким.

Кузьмин, молча выслушав охранника, сказал:

— Пропустите его.

Вернул Насте трубку. Не представляя, что ещё можно ожидать от Пенька, она вопросительно, и, на всякий случай, виновато на него посмотрела.

— На посту охраны мне сообщили, что внизу какое-то мелкое недоразумение, которое, по всей видимости, только что вышло из лева, требует, чтобы его пропустили к сестре, которая живёт в моей квартире.

— Это Пенёк… то есть, мой брат, — Настя мысленно костерила друга на чём свет стоит.

— Так вот как зовут нашего брата! — полушутя-полусерьёзно проговорил Кузьмин.

— Виталий Николаевич, — взмолилась Настя, — одевайтесь быстрее, он не должен догадаться о… — она запнулась.

— О том, что мы только что занимались любовью? — лицо Виталия нахмурилось, — почему мы опять на «вы»?

Настя, которую появление Пенька привело в чувство, ругала себя за то, что позволила себе расслабиться. Она не жалела о том, что произошло, но абсолютно не видела возможности для продолжения этих отношений. По крайней мере до того, как всё разрешится.

Не желая сейчас выяснять отношения, девушка распахнула дверь. В комнату тут же ворвался запах горелой яичницы с беконом, которые Настя оставила на маленьком огне, когда пошла будить Кузьмина. С криком: «Ой, мамочки!» она ринулась на кухню….. Весь первый этаж уже заволокло дымом. Настя затушила газ и побежала открывать окна по всей квартире. Кузьмин, тем временем, впустил Пенька, который вежливо с ним поздоровался и, без тени смущения, разочаровано заявил:

— А я думал, вы тут по-другому зажигаете.

Настя, пробегавшая мимо от одного окна к другому, отвесила ему звонкий подзатыльник.

— Я так понимаю, это был наш завтрак, — сказал Кузьмин, входя на кухню и обозревая сгоревшую сковородку.

— Она с детства была забывчивая, — со знанием дела сообщил Пенёк, — благодарите бога, что квартиру вам не спалила.

— В этом доме Настя может делать всё, что хочет, — серьёзно сказал Виталий, — если ей захочется сжечь мою квартиру — она в полном её распоряжении.

Пенёк обалдел от такого недвусмысленного заявления, а Настя показала ему язык.

Кузьмин, который уже был в костюме, сказал:

— Настя, не расстраивайся, мы позавтракаем в офисе. Если ты не хочешь ехать туда в моих шортах, то можешь пойти переодеться.

Девушка побежала переодеваться, ломая голову над тем, как теперь себя вести с Виталием.

Кузьмин, сплавив Настю, приступил к допросу Пенька.

— Вас действительно зовут Пенёк? — он почему-то не сомневался, что это именно так.

— Пенёк, — он кивнул и сделал дебильное лицо, — и мама, и бабушка всё время злились на меня и говорили: «Ну и пенёк же ты!» Одна Настенька меня любит!

Он всхлипнул для убедительности.

— Хватит! — жестко прервал его Виталий, — я люблю Настю, и не позволю втягивать ни в какие авантюры. В каких целях ты её используешь?