Без лица - Хари Кунзру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наследование имущества фоце происходит по материнской линии. Кроме того, наследование идет внутри четырех мужских сообществ (играющих малопонятную, но важную роль в культуре фоце), к одному из которых может принадлежать тот или иной род: так, земля или козы могут переходить от мужчины к мужчине, даже если те не связаны по крови. В особых случаях наследство передается также от младшей сестры отца, хотя до сих пор не установлено, при каких обстоятельствах это происходит. Не исключено, что эта информация — образчик юмора фоце.
Профессор нисколько не скрывает, что его изложение максимально упрощено. Несмотря на обширные исследования, практика наследования фоце остается практически непостижимой. Проблема заключается в самом понятии «фо», основном для понимания картины мира фоце. Уже само слово «фоце» складывается из «фо» и «це» и означает «люди, которые говорят/делают/совершают фо». Несмотря на то что фоце называют словом «фо» свой язык, обычно оно обозначает процесс переговоров и обмена имущества, который начинается после чьей-нибудь смерти.
Во время фо (что на практике означает «постоянно», так как большинство наследственных процедур фо занимают более года, и люди племени обычно вовлечены в несколько параллельных переговоров по фо) позволительно инициировать «гофо» — «над фо», «фо наверх». Это система пари на исходы будущих сделок-фо: ставки делаются на обмен определенного клочка земли или количества коз, включенных в конкретное фо. Если человек фоце уверен, что через три сезона дождей его сосед унаследует интересующий его участок земли, он может предпринять обмен фиксированного или переменного числа коз (или абстрактных частей коз, или их эквивалентов в товарах обмена) на этот участок. Иногда при этом делается оговорка «если урожай проса будет достаточно велик (или мал)» или ставится условие, что другая трансакция фо не обяжет хозяина отказаться от того участка, с которым он намеревается слить новый участок — объект сделки гофо.
Профессор Чэпел уверен: именно обычай фо стал причиной того, что трудолюбивые фоце достигли столь малого технологического и социального прогресса. Переговоры по фо занимают столько времени, что отодвигают в сторону любые другие размышления. Полное отсутствие в культуре фоце понятия коммунального пользования обозначает, на его взгляд, неизбежность угасания племени. Он переходит к описанию свадебной церемонии фоце (само понятие брака служит для фоце одной из разновидностей гофо), а Джонатан украдкой смотрит на Стар, которая, похоже, уснула.
Мысли профессора тоже где-то блуждают. Он столько раз уже читал свое «Общее введение в социальную организацию фоце», что, зачитывая слова с желтеющей машинописной копии, уносится прочь, по милой его сердцу цепочке ассоциаций, в героические времена, когда он был молодым лектором, а антропология как научная дисциплина еще не вполне вылупилась из своей куколки. В определенные моменты этой лекции он видит образы, не имеющие ничего общего с народом фоце или их обычаями. Объяснение этому стоило бы, наверное, поискать в психологии, которая, признаем это, никогда не входила в круг интересов Генри Чэпела. Если бы он ею увлекся, он испытал бы соблазн поискать объяснения в собственном детстве.
Но события (преимущественно слабое понимание математики) как будто сговорились против юного Генри, который планировал стать физиком. Тогда он увлекся изучением культур и людей, применяя к человеческим сообществам тот яростный дух классификации, который мечтал использовать со звездами или элементарными частицами. Он не придал особенного значения различиям, поскольку, помещая беспорядочные формы жизни в чистые контуры теории, испытывал одинаковое удовольствие, вне зависимости от объекта.
Серебряный доллар… вишневая косточка… соленоид… Житель Андаманских островов…
Ага!
Его поманил Оксфорд, а потом и Африка, но со временем Оксфорд исчерпал себя. Для людей с таким устройством головы, как у профессора Чэпела, любые города или континенты слишком быстро загромождаются впечатлениями. Когда подобные ассоциации заселяют какой-нибудь клочок земли слишком густо, путешествие по Бомонт-стрит может растянуться на несколько часов.
Какого-нибудь француза подобные обстоятельства приковали бы к постели, но Чэпел сделан из более прочного материала. Удалось заметить, что он неизменно насвистывает «Оду к радости» в сырной лавке (эротика, аромат чеддера, интимный момент, 1899) или что он всегда ждет, пока мимо проедут три автомобиля, прежде чем пересечет улицу возле Церкви Христа (облегчение, ужасный несчастный случай, мужчина не посмотрел по сторонам, 1908). Но внимательных людей мало. И слава богу. Ибо в университетском парке есть местечко, где в 1897 году он наткнулся на любезничающую пару. Сегодня он избегает этого места, потому что когда-то испытывал к нему нездоровую привязанность.
То была черная полоса. Однажды его чуть не поймал полицейский: Чэпел едва успел натянуть штаны. Он понял, что пора что-то предпринять. В преподавательской поговаривали, что он переутомился. Чэпел чувствовал себя в ловушке и мечтал о том, чтобы сбежать в пустоту — попасть в такое место, к которому он был бы абсолютно, блаженно безразличен.
Африка!
Идея навестить кого-нибудь из изучаемых им людей никогда не приходила ему в голову, но полевая работа начала приобретать популярность. При этом трудно было найти более пустое место, чем необитаемые земли к северу от района Ойл-Риверс в Британской Западной Африке. Фоце были вкратце описаны французским миссионером, но во всем остальном оставались неизвестными науке. Как только пришли очередные летние каникулы, он отправился в путь.
Это было много лет назад. Несмотря на трудности жизни среди фоце, Чэпел нашел в Африке то, что искал. Все было новым. Все было утешительно незнакомым. Туземцы собрались поприветствовать его под большим франжипани[179], стоящем в центре деревушки, и все это выглядело совершенно не как преподавательская, полная преподавателей, и не как лекционный зал. Земля фоце была необозримой, и повсюду царил один и тот же чуждый красный цвет. Вернувшись в Оксфорд к осеннему триместру, Чэпел почувствовал себя освеженным, точнее сказать, почувствовал, что сам Оксфорд освежился. Эффекта чистки хватило на несколько лет. Когда все снова ухудшилось, Чэпел проделал еще кой-какую полевую работу. Установленный ритм прерывался только из-за войны. Каждые несколько лет профессор проводил каникулы в Фоцеландии, делая заметки о людях и стараясь не пить сырую воду, которую они имели обыкновение назойливо предлагать ему — далее после того, как он объяснил, что может от этого заболеть.
В четвертый приезд он испытал озарение, которое легло в основу его репутации и подтвердило его статус одного из великих африканистов своего поколения. Это касалось воды. Дело дошло до абсурда. Куда бы Чэпел ни пошел, люди выбегали из домов с чашками и шумно требовали, чтобы он взял, выпил, утолил жажду. Поначалу он думал, что это — традиционное гостеприимство. Затем мало-помалу стал замечать, что жидкость в протянутых ему калебасах и стаканах еще грязнее, чем остальная вода фоце. Какое-то время он гнал прочь параноидальные мысли. И только когда — уже в четвертый приезд — ему преподнесли кувшин с зеленовато-бурой слизью и неопознанным куском чего-то коричневого, плавающим на поверхности, Чэпел решил спросить через переводчика, есть ли на то особая причина.
«Гофо» — было ему ответом.
Для того чтобы понять значение этого слова, ему потребовался не один час разговоров. Постепенно, неделя за неделей, истина стала вырисовываться. Оказалось, что вскоре после первого визита, когда Чэпел был принят племенем, фоце обсудили его шансы на выживание и сошлись во мнении, что в пределах нескольких недель белый человек наверняка погибнет — от болезни, теплового удара или какого-нибудь леопарда. Ибо именно так все всегда и происходило. Поэтому люди племени произвели оценку его одежды и имущества, конвертируя их в номинальные количества коз, жен и проса. В предвкушении неизбежной смерти Чэпела эти доли фо были распределены между наиболее влиятельными старейшинами и немедленно стали предметом интенсивных торгов гофо.
Когда Чэпел уехал живым, племя постигло жестокое разочарование. Гофо, как это обычно бывает, превратилось в несколько огромных систем. На кону оказалось большое количество собственности, а поскольку на пару сапог для верховой езды сделали одновременные ставки два предводителя соперничающих кланов, вопрос приобрел политическое значение. Пока Чэпел оставался в живых, ничто не могло разрешиться.
Так что, когда два года спустя он вернулся, прием был экстатически-радушным. Но это был отнюдь не «выплеск неконтролируемой радости от возвращения великого начальника» (как написал он в популярном очерке о первых двух путешествиях под названием «Несколько месяцев в лачуге без водопровода»), а облегчение. Ибо появился шанс завершить подвисшие трансакции, превратившиеся в гнойник на теле политики фоце. И вновь фоце остались ни с чем. Дело дошло до того, что (как робко признался источник) практически каждый житель Фоцеландии ожидает теперь небольшой, но значимой доли выигрыша от смерти Чэпела. Тем не менее на этом запутанность ситуации не заканчивалась. Смерть Чэпела должна была быть вызвана одной из множества болезней, передающихся через воду и эндемичных для Фоцеландии. Только в этом случае гофо приведет в действие долгожданное массовое распределение добра.