Кремль 2222. Садовое кольцо - Владислав Выставной

Мут провел перед собой коротким кривым клинком — ржавой железной пластиной с грубой кожаной оплеткой вместо рукоятки и сверкающей полосой заточки. И парень понял: у него нет шансов. Сильнее сжал в потной ладони короткий железный штырь, приготовился к последней отчаянной схватке. Нео уже взлетел на кирпичную перемычку, пригнулся для прыжка, не отводя взгляда от жертвы, отвел для удара чудовищный клинок.

…И отлетел, кувыркаясь, в сторону, будто сшибленный пинком гиганта. Книжник еще не успел сообразить, что произошло, а первые ряды нео стали валиться с ног, словно их косили невидимой косой. И только теперь стала видна причина происходящего: плотные черные комья с огромной скоростью падали с неба, сбивая нео, как кегли. После чего обретали крылья и мелкие острые зубы. И яростно вгрызались в плоть нападавших.

— Рукокрылы?! — изумленно проговорила за спиной Хельга.

— Они самые… — бесцветным голосом отозвался Книжник. Он был смертельно бледен, кулак продолжал сжимать вражеский дротик с такой силой, что из под пальцев выползала и струилась по железу тонкая струйка крови.

Рядом возник Зигфрид. Ему удалось расправиться с очередной группой нападавших, но далось это непросто: торс и лицо были заляпаны красными пятнами, тяжелые капли падали с пропитанных вражеской кровью волос, щеку перечеркнула пара тонких параллельных шрамов — то ли от оружия, то ли от когтей. Теперь и воин наблюдал за происходящим с неменьшим удивлением, чем остальные: рукокрылов становилось все больше. И вели они себя совсем не так, как подобает стервятникам. Трудно было бы объяснить этот всплеск агрессивности, к тому же направленный исключительно на нео. Если бы они не были знакомы с одним человеком.

— Отшельник… — тихо произнес Книжник.

Вест молча кивнул. Молчали притихшие Хельга и Молния. Что говорить тем, кто был обречен и обрел неожиданное спасение. Можно только благодарить судьбу, небеса, всех богов. Да еще того, кто, несмотря на старость и отсутствие видимых причин, нашел в себе силы прийти на помощь людям, которых и не знал толком. Не все, выходит, решается с позиций сухого рационализма.

— Только вот где он сам? — поинтересовался Зигфрид, заботливо протирая клинок куском тряпки. Чистота оружия заботила его куда больше, чем собственная внешность. Книжник протянул весту револьвер. Воин отправил клинок в ножны, взял оружие.

— Вот ты и расстрелял все патроны, — сказал Книжник, продолжая наблюдать за орущей и мечущейся мешаниной нео и разъяренных рукокрылов. Группа по-прежнему находилась на крохотном островке крыши, посреди свалки двух видов мутантов.

— Ты полагаешь? — откликнулся воин. Достал из кобуры второй револьвер, щелчком откинул барабан. Весело сверкнул капсюлем единственный патрон.

— Как же так… — пробормотал Книжник. — Ты не стрелял, даже когда стало ясно, что мы погибнем?!

— Но ты же знаешь мой принцип, — невозмутимо сказал Зигфрид.

— Знаю! — буркнул парень. — «Если оставил патроны на будущее — значит, будущее все еще есть». Но все равно… — Он пожал плечами. Выпускнику кремлевской Семинарии трудно понять прирожденного воина.

— А вот и старик, — кивнул вест. — И похоже, что не один.

Книжник поднял взгляд. Старика он не увидел — лишь клубы черного дыма и всполохи жгучего пламени на другом конце крыши. Огненный вал исчез так же внезапно, как и возник, оставив тяжелый запах горючего и горелого мяса. Нео не выдержали двойного давления — и с той же энергией, с какой нападали, бросились прочь.

— Это же Чико! — воскликнула Молния.

— Точно, малышка, — кивнул воин. — А с ним и Отшельник.

И правда — из дымовой завесы появились две знакомые фигуры. Удивительное дело: прошел всего лишь день, но Книжник успел соскучиться по этим двум людям. Словно знал их долгие годы и еще дольше — не видел впоследствии. Не зря считается, что совместно перенесенные испытания стоят долгих лет обычного общения.

Хельга бросилась им навстречу, схватила старика за руки:

— Спасибо вам… Если бы не вы…

— Нет, это вам спасибо, — серьезно сказал старик.

— За что же? — удивился Книжник.

— За то, что впервые мой дар действительно принес пользу людям.

— Ну, это всегда пожалуйста, — Зигфрид усмехнулся, покачал головой. Перевел взгляд на Чико. — Ты тоже решил вернуться?

— Ив мыслях не было, — сверкнув стеклами очков, произнесла привычно безликая фигура, — Не хотел старика одного отпускать. Только вот огнемет заправил. Кстати, вы мне должны: маркитанты втрое задрали цену.

— Запиши на мой счет! — скупо улыбнулся Книжник. — Кремль оплатит!

И осекся. Бросился к краю крыши, глянул вниз.

Дело было плохо. Волна штурмующих уже перехлестнула через стену. Башни все еще плевались пищальным и пушечным огнем, но бои уже шли на территории крепости.

Перед глазами все помутилось. Сердце сдавила холодная, беспощадная рука, разом выдавив из него все чувства.

Кроме ненависти.

— Гады!!! — заорал Книжник и, уцепившись за прочный стебель плюща, бросился вниз.

— Стой! — крикнул вслед Зигфрид. — Ты спятил!

— Убьешься! — ахнула Хельга.

Но его было не остановить. Цепляясь за плющ и вьющуюся рядом лиану, едва не сорвавшись, он кубарем скатился по вертикальной стене. Хищные растения норовили схватить, задушить, вырвать кусок плоти — но они же не давали сорваться с высоты и разбиться. Уже внизу отчаянным усилием Книжник избавился от цепкой опеки плюща. В изодранной в клочья одежде, в порезах и кровоподтеках он даже не думал, что идет на неминуемую смерть. Более того — он ее жаждал; Все, чего он хотел, — это быть вместе с ними, теми, кто умирал сейчас на кремлевских стенах. Он даже не думал о том, что все его оружие — это дротик, зажатый в мокрой от крови ладони. Он был готов броситься на эти серые, покрытые шерстью спины — ведь жадные взгляды мутов были обращены к стенам.

— А-а!!! — Яростный вопль вырвался из глотки. Вскинув над головой железное острие, он ринулся на ближайшего мута. Нео успел увернуться — и одним ударом длинной лапы откинул слабого хомо в сторону.

Выронив свое единственное оружие, парень покатился по камням. Мут оскалился в злобной улыбке: нет ничего приятнее, чем расправиться с беспомощным врагом. Из всех человеческих качеств охотнее всего «новые люди» наследовали пороки. И садистские наклонности были не на последнем месте. Вот и сейчас отвлекшийся от основной цели мут прикидывал, как изощреннее прикончить наглого юнца, К нему немедленно пожелали присоединиться еще трое нео. И пока основная масса мутантов перла на стены, здесь ожидалась небольшая расправа с последующим кровавым пиршеством.

Книжник глядел на врагов исподлобья, с ненавистью. Быстро огляделся, вскочил на четвереньки, бросился к их ногам — туда, где валялся оброненный дротик. Ближайший мут ловким ударом выбил железку прямо из-под ладони парня. Другой небрежно пнул его кривой мохнатой ногой. Книжник рухнул лицом на камни Красной площади. Сжав зубы, поднялся на руках, вытер рукавом кровь на разбитой скуле. И тут же упал снова — еще один нео выбил опорную руку.

Нео заржали. Им явно нравилось издеваться над беспомощным хомо. Теперь они пинали его — катая как мяч по холодным камням. Все попытки подняться заканчивались одинаково: он падал, и тело ныло от боли, словно крича о том, что оно все еще живо и способно чувствовать.

Но Книжник знал: это ненадолго. Муты нетерпеливы, и сейчас им надоест игра. Все, чего хотелось, — встретить смерть стоя, а не быть просто заживо втоптанным в пыль. Но все что он мог — просто выбросить вперед руки, вцепившись в мохнатую ногу, и отчаянно впиться зубами в задубевшую грязную шкуру.

Мут зарычал от боли, и тут же на голову семинариста обрушилась серия жестоких ударов. Зубы разжались, руки сами собой ослабили хватку. Перед глазами появилась перекошенная, истекающая слюной морда, железные пальцы впились в горло.

Уже теряя сознание, Книжник вспомнил вдруг о подарке Хельги. Охотничий нож, переданный ему еще в Форте. Оружие, о котором он и думать забыл, хоть и было оно всегда под рукой. Точнее — на бедре, прихваченное тонким ремешком.

Судорожное движение руки, нашарившей ухватистую рукоятку, и короткий удар — прямо в эту жилистую шею. В глаза хлынула вражья кровь. Он еще чувствовал, как обмякло и придавило его тело убитого врага, как труп был сброшен и ослабшего «хомо» схватили одновременно несколько рук, как впились в кожу когти, как тело взвыло от боли, когда его стали тянуть в разные стороны — чтобы разом разорвать в клочья.

Кровавая пелена перед глазами сменилась тьмой.

В себя он пришел мгновенно. Этому поспособствовала пара увесистых оплеух. Для свирепых мутов, впрочем, слабоватых.

— Живой? — долетел откуда-то голос Зигфрида.