Ветер перемен - Семен Малков

У «Катерины Великой» сразу пропала любезная улыбка, и взгляд сделался жестким. Она откинулась на спинку кресла и сухо одернула:

— Не следует со мной говорить таким тоном! Надеюсь, ты не забыл, что стал членкором при моем содействии? — Однако, вспомнив о возложенной на нее миссии, Анохина смягчила тон. — Видела ли я твою постановку, не имеет значения. Если честно, была в это время далеко отсюда, в Америке. Важно другое. Ты занялся не своим делом и досаждаешь верховной власти. Ну будь разумным, — снова дружески улыбнулась она. — Это же в твоих интересах. Оттого, что занялся политикой, будут одни неприятности! — «Великая» сделала паузу и привела неотразимый аргумент: — Солженицына и то никто не слушает. И его «мочить» побаиваются. Как-никак — мировой авторитет. А на тебя выльют ушаты грязи! Да и время такое, — понизила голос, выразительно на него глядя, — что ты рискуешь, — она замялась, подбирая слова, — потерять… здоровье.

В ее предупреждении была правда и, сознавая суровые последствия, Наумов растерянно молчал. Но угрозы всегда действовали на него как красная тряпка на быка. Он решительно поднялся.

— Извини, Катюша, если подвел, но тебе давно пора понять, что меня купить нельзя. Разве ты, бывший вожак комсомола, не видишь, что кругом делается? Сама хорошо устроилась, а каково другим? В каком положении сейчас наука и культура? — И горячо продолжил: — Александр Солженицын не только большой писатель. Он — совесть нашей нации и давно указал конкретный путь, как обустроить Россию, чтобы народ наконец добился достойной жизни. Но нынешняя власть его не «мочит» лишь потому, что из-за океана его призывы не доходят до широких масс населения.

Идеи Александра Исаевича верны и конструктивны. Однако осуществить их должны мы сами! — Наумов направился было к двери, но на полдороге остановился. — А орден я не возьму, если даже наградят. Из рук воровской клики он мне не нужен. Ты, Катюша, можешь с ней иметь дело, а мне не позволяет совесть, — бросил он ей с укором. — Буду бороться, ибо, как сказал какой-то киногерой: «За державу обидно!»

— Ладно, прощай! — с недовольным видом, но беззлобно бросила ему вслед «Великая». — Хороший ты человек, Артём, но непрактичный. Мне тебя жаль!

То, что с ним произошло в тот черный день, Наумов потом воспринимал не иначе, как кару Господню. А погода с утра была расчудесная, и все казалось бы шло наилучшим образом. До полудня он пробыл в редакции солидного еженедельника, который принял к публикации его критическую статью о духовной деградации общества, как основной причины упадка производства, культуры и роста преступности. Верстка статьи была уже готова и, исправив ошибки, он поехал на телестудию, где участникам постановки «Оборотня» должны были выплатить гонорар.

Получив его, труппа решила отпраздновать свой успех, и Артём Сергеевич с Юлией отправились со всеми в ближайшее кафе, где для приличия часок посидели с молодежью. Но когда начались бурное веселье и братание, тихо «по-английски» ушли, предпочитая продолжить празднование вдвоем, вдали от их шумного общества. Взяв такси и доехав до центра, они отыскали уютный ресторанчик и сели в уголке за маленький столик в ожидании официанта.

— Заказ буду делать я, — с улыбкой заявила Юлия, заметив, как ее спутник с озабоченным видом пересчитывает содержимое бумажника. — Знаю, что ты свой гонорар перевел на книжку. Что, маловато осталось?

— Пожалуй, я соглашусь, — немного сконфуженно ответил Артём Сергеевич. — Думал, что нам хватит, но оказывается, почти все отдал ребятам. Но будем считать, что ты приглашена мною!

Обстановка в ресторане была интимной, негромко играла приятная музыка, и все располагало к откровенности. Когда принесли заказ, и они выпили по бокалу шампанского, горячо глядя на него, Юлия спросила:

— Мне показалось, что в последнее время ты старательно меня избегаешь и боишься остаться со мной наедине. Это правда?

— Не совсем так. Просто не чувствую себя готовым, — немного поколебавшись, честно ответил Наумов. — Мне ты очень нравишься, и меня к тебе влечет, но…

Он смущенно умолк, не зная, как объяснить тот сумбур, который творился в его душе, и боль сомнений, терзавших душу.

— Неужели столь сильны препятствия? Опасаешься жены? — бросив на него пытливый взгляд, огорченно спросила Юлия. — Но по тебе же видно, что ваш брак себя изжил и, насколько знаю, детей у вас нет. Что же тебя останавливает?

— Очень многое, — поник головой Артём Сергеевич. — На протяжении долгих лет жена была мне верным другом, и всем, чего достиг, я обязан ей. Тому, что последнее время между нами произошло охлаждение и мы перестали понимать друг друга, есть объяснение..

— Ты счел, что причина во мне, и поэтому избегаешь? — не выдержав, отозвалась Юлия. — Но разве это выход, если тебе дома плохо? Жизнь ведь одна!

— Вот именно. И ее надо прожить по совести, — понурившись, ответил Наумов. — Не жена виновата в происходящем, а обстоятельства. Она перенесла операцию… по гинекологии, — неловко замявшись, пояснил он. — После нее секс стал ей в тягость. Думаю, это сильно повлияло на наше взаимопонимание, — он с трудом подбирал слова, — так как мне… это… еще требуется.

— Тем более! — перебила его Юлия, которой казалось, будто она все понимает. — Ты мужчина, и у тебя нет второй жизни. Надо получать от нее все! И я ведь не требую, чтобы ты бросил жену.

— А как быть с совестью? Мы же не мусульмане, — грустно покачал головой Артём Сергеевич. — Не смогу я обманывать жену. Да и Варя неталой человек, она не сможет смириться с этим.

— Тогда уйди от нее ко мне! — порывисто подавшись к нему, предложила Юля. — И, — добавила она с улыбкой, — обретешь вторую молодость. Секс — главное в семейной жизни, и серьезная причина для развода.

— В молодости, — понуро возразил Наумов. — А на старости лет из-за этого не расходятся. Меня совесть замучит, если брошу жену, которая посвятила мне лучшие годы своей жизни. И потом. — он смущенно опустил глаза, — мне грозит та же участь и с твоей стороны. Уж больно велика разница в возрасте.

Душевная мука, прозвучавшая в его голосе, заставила Юлию задуматься. Но она все же упрямо тряхнула головой и, наполнив бокалы, предложила:

— Давай выпьем за то, чтобы сама судьба разрешила эту проблему, и наши мечты осуществились! Люди не должны отравлять себе остаток жизни и держаться друг за друга лишь из благодарности за прошлое. Кроме секса, их должно объединять родство душ и творческих интересов. И у нас с тобой это есть!

«А что, ведь она права! Наша взаимная тяга обусловлена не только физическим влечением, — мысленно согласился Наумов. — Живем лишь один раз! Может, и пригодится «запасной аэродром», если дома станет невмоготу…»

Они выпили всю бутылку шампанского, потом еще одну, переговорили обо всем, что волновало, и изрядно захмелели. Возвращаясь на такси, жарко обнимались, но, когда Юлия предложила переночевать, Артём Сергеевич, ласково сжав ей руку, отказался.

— Нет, Юленька, не сейчас. Мы не юнцы, чтобы торопиться, — извиняющимся тоном мягко объяснил он. — Я хочу, чтобы все было достойно и останусь у тебя, если решусь расстаться с женой. Пойми меня и не сердись!

Когда он подъехал к своему дому, было уже поздно. Хмель давал себя знать, Наумова немного развезло, и он, пошатываясь, вошел в подъезд, не глядя по сторонам и мечтая поскорее очутиться в постели. Поэтому, подойдя к лифту не заметил, как со стороны лестничной клетки к нему метнулись две тени. Нажав кнопку, он ждал лифта, когда получил страшный удар кастетом по голове и, не успев даже крикнуть, словно подкошенный, рухнул на пол, теряя сознание. Как подонки били его ногами, Артём Сергеевич уже не чувствовал.

Глава 17

Спасение — дело своих рук

Первое, что увидел Наумов, когда пришел в сознание и открыл глаза, было встревоженное лицо жены. Сначала он даже подумал, что ему это снится, столь расплывчатым и каким-то нереальным оно выглядело на фоне белых стен больничной палаты. Но когда муж пришел в себя, лицо Вари расцвело радостной улыбкой, и изображение сфокусировалось. Лишь тогда Артём Сергеевич понял, что видит ее наяву, что он жив, и сразу все вспомнил.

— Наконец-то, дорогой! Слава Богу! — прослезившись, благодарственно произнесла она, наклоняясь к нему и прикоснувшись к его лбу легким поцелуем. — Как себя чувствуешь? Голова сильно болит?

— Терпимо. А где я нахожусь? — слабым голосом спросил Артём Сергеевич, скосив глаза на ту часть палаты, которую мог видеть. — Меня крепко покалечили? Болит бок, — пожаловался, сделав попытку повернуться. — Не могу пошевелиться.

— А тебе нельзя. Лежи спокойно, — повеселев от того, что муж уже нормально разговаривает, наказала ему Варя. — Ничего страшного нет. Два ребра сломано и ушиб головы. Но, слава Господу, череп цел и лишь небольшая гематома. Тебя спасла меховая шапка!