Танец с Хаосом - Андрей Мартьянов

– Да вот оно, интересное, перед тобой!

Мы стояли на верхней площадке лестницы. Внизу суетился престарелый премьер, буквально вытанцовывая вокруг Гамлета, державшего в руках раскрытую книжку.

– Вы меня знаете, милорд? – выдавливая на лице умильную улыбку, вопрошал Полоний мрачного принца.

– Отлично знаю, – неопределенно-брезгливым тоном ответил Гамлет. – Вы рыбный торговец.

– Нет, что вы, милорд! – задохнулся старик.

– Тогда не мешало б вам быть таким же честным. Быть честным по нашим временам значит быть единственным из десяти тысяч.

– Что вы читаете, милорд? – Полоний, судя по виду, неизвестно почему расстроился.

– Слова, слова, слова…

– Я хочу сказать – что написано в книге, милорд? – всхлипнул премьер, над которым, как мне показалось, просто издевались.

– Клевета. – Принц захлопнул томик и бросил его на ступеньки лестницы. – Каналья сатирик утверждает, что у стариков седые бороды, лица в морщинах, из глаз густо сочится смола и сливовый клей, что у них совершенно отсутствует ум и очень слабые ляжки. Всему этому, сэр, я охотно верю, но публиковать это считаю бесстыдством. Ибо сами вы, милостивый государь, когда-нибудь состаритесь, как я, ежели, подобно раку, будете пятиться задом.

Дастин повернулся ко мне и шепнул:

– Если это и безумие, то в своем роде последовательное. Он не безумец. Он просто по-своему смеется над Полонием. «Слова, слова, слова» – что еще есть в книгах, кроме слов? Пятиться задом, как рак? Что ты об этом думаешь?

– Думаю, принц просто намекнул Полонию: ты, старый кретин, подобно раку, живешь и не замечаешь ничего вокруг из своей норы. Старик не понимает и принимает слова Гамлета за сумасшествие. Здесь дело гораздо глубже. Если вспоминать психиатрию, то получается неприглядный вывод: Гамлет, не сознавая, что по-настоящему болен, прикидывается безумцем, и у него это прекрасно получается благодаря неосознанной болезни. Ёжик притворился ёжиком. Поэтому и смешно. Ладно, пойду к Офелии. Может, из нее чего-нибудь вытяну.

– Счастлив приветствовать вас, миледи…

– Это вы, Розенкранц?

– С вашего позволения, Гильденстерн.

– С моего позволения вы оба одинаковы. Что вам угодно, сударь?

– Миледи, я…

– Только не надо врать, что вы ищете моего брата или хотите выразить мне свое неизбывное почтение. Брат собирается уехать обратно в Париж, в Сорбонну, вы его можете найти в конюшне. Ваше почтение я принимаю. Еще что-нибудь?

– Офелия, как вы можете?..

– Как могу? Очень просто. Сударь, как мне еще относиться к вам, Гильденстерн… или все-таки Розенкранц?.. Вы ходите по Эльсинору, вынюхиваете, шпионите, подглядываете, подслушиваете, мозолите глаза и наверняка распускаете про меня сплетни.

Я понял, что с этой решительной девочкой нужно быть построже. Что она о себе возомнила?

– Все сплетни, которые вам посвящены, уже давно распущены, – парировал я. – Я хочу серьезно поговорить с вами, Офелия. О Гамлете.

– Только не это! – Дочка Полония отложила в сторону вышивание и воздела очи горе. – Если и вы сейчас начнете меня отговаривать, заявлять, что я не чета принцу, я просто пойду и утоплюсь. И брат, и отец мне все уши прожужжали! Лаэрт только сегодня утром заявил, что ухаживания Гамлета – вздор, блажь и шалости крови. Потом папенька вливает в уши мед: Гамлет молод и, как положено особе королевской крови, в поведении стеснен гораздо меньше, чем я. Призывает не верить клятвам.

Я решил играть типаж развязного нахала, а потому, не спросясь, уселся на жесткое кресло перед Офелией. Она посмотрела удивленно, но возмущаться почему-то не стала.

– Нет, разговор пойдет о другом, – начал я атаку. – Вы хотите быть королевой? Только не лицемерьте и не мнитесь, ответьте правду.

– Вас послал принц? – насторожилась Офелия.

– Нет, здравый смысл. Надеюсь, вы знакомы с этим господином?

– Изволите выражаться каламбурами? – Офелия пожевала тонкими губами. – Хорошо, я отвечу. Гамлет оказывает мне знаки внимания. Весь двор глубоко убежден, что он в меня влюблен… и я тоже хотела бы этому верить. Мой батюшка спит и видит себя тестем наследника трона. Лаэрт Гамлету завидует и посему злословит, но я пытаюсь не обращать внимания. В общем… Я отвечу на ваш вопрос – «да». Я хочу быть королевой, если на то случится воля Божья. Только не пойму, к чему эти расспросы, милостивый государь.

– При каком короле вы хотите быть королевой? – наседал я. – При чересчур впечатлительном, но в общем-то благоразумном Гамлете Датском или при душевнобольном, одержимом безумием… тоже Гамлете Датском? Сегодня вы можете сделать выбор.

– Я вас не понимаю, Розенкранц, – подалась вперед Офелия. – Вы хотите сказать, что меланхолия принца, в которую он погрузился после смерти батюшки, может перерасти во что-то большее?

– Если уже не переросла, – буркнул я. – Дорогая, я искренне желаю видеть вас королевой. Нет, я не собираюсь вам льстить или давать непристойные для дворянина намеки о возможных милостях в будущем. Дело, собственно, вот в чем…

Я решился и рассказал все, что знаю. О поддельном призраке. О догадке, связанной с происхождением Гамлета. О возможном развитии событий. «Представьте! – восклицал я. – Что произойдет, если таинственный злоумышленник действительно погрузил ранимую душу принца в омут бессмысленной мести? Мне плевать, убивал Клавдий Гамлета-старшего или нет, это дело прошлого и королю – Бог судья! Надо думать о людях живущих. О вас, о королеве Гертруде, о самом Гамлете, наконец! Вы понимаете, к чему может привести заговор против королевской фамилии? А вдруг в один прекрасный день Гамлет в приступе безумия убьет короля?»

Скрипнула дверь. Мне пришлось заткнуться на середине патетической фразы.

– А, Гильденстерн! – В проеме нарисовался веселый Лаэрт. – Теперь и вы решили ухлестнуть за моей сестрицей? Ухлестывайте, Бог в помощь. Обычный дворянин с хорошей родословной и ясным умом лучше, чем принц с родословной королевской и тараканами в голове!

– Вот так и живем, – виновато сказала Офелия, чуточку мне улыбнувшись. – Розенкранц, я подумаю над вашими словами и ближе к вечеру дам ответ. Если нужно, я помогу вам. Только сделайте одолжение – пригласите Лаэрта погулять. Или сходите побейтесь на шпагах. Займитесь хоть чем-нибудь, господа!

– Выставила, – жаловался Лаэрт, пока мы шли по коридору к главной лестнице замка. – Впрочем, я не обижаюсь. Я сегодня уезжаю в Париж, в университет. Пропадете вы тут без меня…

А ведь и точно, пропадем.

Я остановился, преградив Лаэрту дорогу.

– Вы никуда сегодня не поедете, – твердо сказал я. – Завтра, не раньше.

– Почему? – удивился Лаэрт. – Я получил папенькино благословение, вещи собраны, лошади ждут. В чем дело?

– Заговор против короля, – прохрипел я страшным шепотом и для убедительности грозно сдвинул брови.

– Ну знаете, Розенкранц… – Лаэрт просиял. – Хоть что-то интересное случилось в Эльсиноре! Подробности?!

– Говорите, пожалуйста, роль, как я показывал – легко и без запинки. Если вы собираетесь ее горланить, как большинство из вас, лучше было бы отдать роль городскому глашатаю. Кроме того, не пилите воздух эдак вот руками, но всем пользуйтесь в меру. Даже в урагане страсти учитесь сдержанности, которая придает всему стройность…

Разглагольствовал бледненький Гамлет, господин Хэнслоу кивал, подобострастно выслушивая поучения ихней светлости об искусстве лицедейства, мы – неразлучная пара, Розенкранц и Гильденстерн – незамысловато подслушивали, стоя за углом.

– Знаешь, что мы пытаемся делать? – вздохнул Дастин. – Совершить невозможное. Переиродить Ирода. Двое парней из века двадцать второго пытаются раскрыть антигосударственный заговор в веке черт-те знает каком. При том, что и века-то этого на самом деле не существует, и Эльсинора нету, а вокруг нас бродят разумные куклы, созданные Хозяином. Сходить, что ли, помолиться? Как думаешь, святой Бернар нас услышит?

– Тихо, – шикнул я. – Что-то здесь неправильно. Смотри, Горацио пришел. Сейчас начнется…

Ну точно, явился напыщенный, расфуфыренный красавчик, лучший приятель Гамлета. Миньон, так сказать. Жестом отослал актеров и начал что-то нашептывать на ухо принцу. Гамлет возводил очи горе, ахал и в финале довольно громко изрек:

– Горацио, ты из всех людей, каких я знаю, самый настоящий!

– О, что вы, принц! – Возражение было произнесено с видом одновременно польщенным и фальшиво-смиренным. Дальше Гамлет притиснул милого дружка к стенке и начал горячо шептать. Я и Дастин изо всех сил напрягли слух, но доносились лишь отдельные обрывки фраз.

– Сегодня перед королем будет сыграна пьеса… Смерть отца… Случай схожий… Смотри на моего дядю не мигая, очень внимательно… Потом сопоставим…

– По рукам, – кивнул Горацио. – Если вор уйдет неуличенным – плачу штраф.