Путешествие в страну Офир - Зинаида Шишова

– Э-э-э, сеньор Эрнандо! – отозвался садовник. – Народ – это одно, а император и его солдатня – совсем-совсем другое. И мы с вами это очень хорошо знаем…

…На этот раз четыре прибора в столовой дожидались гостей не зря. Еще не завечерело, а от отца де Лас Касаса из венты, где он остановился, прибыл слуга с известием:

«Отец Бартоломе и вице-король Индий дон Диего Колон сегодня же прибудут к сеньору Эрнандо к ужину, как только спадет жара».

Эрнандо уговорил Франческо перекусить. До захода солнца было еще далеко.

Франческо со вздохом пожалел, что не пришлось ему пообедать на кухне с гостями. Дело в том, что, оказывается, Таллерте и Мария привезли ему гостинец.

– Вино собственного виноградника, – шепнул ему на ухо Хосе, – да как увидели, какая в библиотеке роскошь всюду – мрамор да золото, – так и застеснялись: уж больно бедным показался им их подарок!

Но дело тут было, конечно, не в вине. Просто Франческо рассудил, что после долгой разлуки и дону Диего, и отцу Лас Касасу, и сеньору Эрнандо, конечно, следовало бы поговорить втроем, без посторонних.

Однако получилось так, что и сеньору Эрнандо и самому Франческо пришлось взять на себя все заботы по приему гостей.

Поначалу Хосе держался героем, но вот лицо его вдруг из румяного превратилось в какое-то сизо-малиновое, всё стало валиться у него из рук. Он разбил любимую чашу сеньора Эрнандо, опрокинул кувшин с каким-то драгоценным вином, не то с хиосским, не то с мальвазией, но все это сеньор Эрнандо перетерпел бы… Перетерпел бы даже то, что садовник все время бормочет себе что-то под нос. Ведь чтобы понять его, надо было бы долго и внимательно прислушиваться. Однако чем дальше, тем воркотня старика становилась громче и назойливей… То он болтал что-то о сеньоре Диего, который и мизинца сеньора Эрнанро не стоит, то хохотал беспричинно.

В конце концов пришлось призвать на помощь Таллерте с Марией и Педро. Вместо Педро явилась Тересита.

– Вот сколько я живу здесь, – пояснила она, – а пьяным нашего Хосе не видывала. В погребе у нас вина вдосталь, но Хосе такой человек, что скорее себе руку отрубит, чем тронет что хозяйское! Но вот не хотелось ему гостей сеньора Франческо обидеть: они ведь привезли молодое вино этого года… Ну как не попробовать! Даже я его чуть пригубила. Вино кислое, как раз в такую жару, думаю, пригодится. Хотела бы еще выпить, но вижу – Мария качает головой, и я пить больше не стала… Не пила и Мария…

Бедная гостья, покраснев до слез, оправдывалась:

– Ведь молодое вино – оно со своим нравом! Кто не знает, не поймет. Хлебнешь его – ну крепости никакой! Разбирает оно только время спустя… А Хосе, я думала, человек опытный, во всем этом больше моего разбирается. Знает, когда пить, когда не пить, жизнь-то он большую прожил! И неужто у сеньора Эрнандо никогда молодого вина не подавали? И ведь вот как нехорошо получилось!

– А где наш Педро Маленький? – озабоченно осведомился Франческо.

– А что ему делается! – сердито отозвалась Тересита. – Напился до того, что стал ко мне свататься, а я ему в матери гожусь. Мол, таких красавиц, как я, он в жизни не встречал… Разве что есть у них на корабле какая-то красавица, но до той, как до звезды, не дотянуться.

Эрнандо оглянулся было на Франческо, но тот, смеясь, подал ему знак рукой – на этом, мол, разговор о Педро можно закончить.

– Отправили спать моего дружка? – только спросил он и посоветовал там же, под каштаном, уложить и Хосе.

Мария обрадовалась:

– Вот-вот, проснутся они уже со свежими головами… Может, и не вспомнят про болтовню свою.

– Теперь такое дело, сеньор Эрнандо, – озабоченно сказал Таллерте. – Хосе еще не сильно разобрало, когда он поведал мне, что для приема отца Лас Касаса хватило бы и его с Тереситой… А ведь брат ваш как-никак вице-король! У него, как говорит Хосе, двенадцать человек за столом прислуживают… Мы с Марией, может, не такие уж и расторопные, но кое-какую помощь Тересите оказать сможем.

– А я! – отозвался Франческо. – Я тоже могу вспомнить старину и, как подобает умелому слуге, прислуживать за столом. В Генуе мы с моим другом Орниччо часто принимали гостей сеньора Томазо… Думается, что сеньор Диего не запомнил меня… Да и не видались мы с ним уже много лет…

Не хотелось Франческо садиться за стол с высокопоставленными, как выразился Таллерте, но Эрнандо глянул на него с такой укоризной, что он тут же отказался от своего намерения.

Однако помогать на кухне Тересите справляться с вертелом или таскать из погреба тяжелые бочонки Эрнандо запретить ему не мог…

А вот Таллерте оказался таким знатоком в приготовлении приправ, что Тересита усомнилась в том, что он всю жизнь был оружейником.

Глава шестая

НОЧЬ ПОД ЛАВРОМ

Заботливо оглядев накрытый для гостей стол и улыбнувшись тому, как Мария безуспешно старается застегнуть не сходящийся на ее талии праздничный передник Тереситы, Эрнандо вдруг отозвал Франческо в сторону:

– Вы, вероятно, уже знаете, что наш отец Бартоломе вступил в доминиканский орден?

Если бы сейчас внезапно грянул гром, если бы огонь, вырвавшись из печки, вдруг захлестнул всю комнату, это не так ошеломило бы Франческо, как слова его друга.

Ведь и от самого Эрнандо, и от сеньора Гарсиа, и от попутчиков по дороге в Севилью, да и от того же садовника Хосе Франческо знал, как эти люди чтут чистоту, честность и непреклонность отца Бартоломе де Лас Касаса!

Не щадя себя, отец Бартоломе несколько раз пересекал океан, чтобы принести жалобы на несправедливые и жестокие действия испанцев в Новом Свете! Утомленный, еще не оправившийся после качки, мог он предстать перед властителями Соединенного королевства, чтобы заступиться за индейцев, вымирающих от непосильной работы, от жестокости завоевателей, от голода… В первый раз в Испании услыхали именно от отца Бартоломе, как невинных людей «поджаривали» на кострах, чтобы выпытать у них, где следует искать золото… Такие жалобы он неоднократно приносил сначала королю Фердинанду, потом – его безвременно погибшему зятю, Филиппу Красивому, и вот сейчас – императору… С каким волнением дожидался Франческо минуты, когда он сможет благоговейно поцеловать руку этого чистого и смелого служителя церкви!..

И вдруг – это предупреждение Эрнандо!

Следовательно, отец Лас Касас сознательно, будучи уже в летах, вступил в этот пользующийся недоброй славой орден!

Доминиканский орден – самый беспощадный из всех монашеских орденов. Это именно доминиканцы пристально следят за людьми, замеченными в малейшем отклонении от учения святой католической церкви, для того чтобы, улучив момент, послать их на костер.