Братство - Оливер Боуден

Эцио еще раз шагнул вперед.

– Я дам тебе все, что хочешь. Здесь много денег, я хотел заплатить своим людям, но теперь все достанется только тебе! И я… я… я сделаю все, что ты захочешь! – он уже умолял, а фигура выглядела настолько жалкой, что Эцио едва скрыл презрение. И этот человек считал себя практически королем Италии!

Он не заслуживал даже смерти.

Эцио подошел ближе. Они посмотрели глаза в глаза. Эцио медленно забрал из вялых рук генерала сперва пистолет, а потом веревку. Всхлипнул, Пантасилея отошла в сторону, наблюдая за происходящим широко распахнутыми глазами.

– Я… я только хотел уважения, – слабо прошептал генерал.

– Настоящее уважение можно только заработать, – отозвался Эцио. – Его нельзя получить по наследству или купить. И нельзя добиться силой. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись» – самое глупое выражение, которое когда-либо придумывали. Не удивительно, что оно нравилось Калигуле. И не удивительно, что современные Калигулы живут по этому же принципу. А ты им служишь.

– Я служу моему королю, Людовику XII! – Валуа уныло посмотрел на ассасина. – Но, пожалуй, ты прав. Теперь я понял. – В его глазах сверкнула надежда. – Мне нужно больше времени…

Эцио вздохнул.

– Увы, мой друг. Ты проиграл, – он обнажил меч, Валуа, осознав все, с достоинством опустился на колени и склонил голову.

– Покойся с миром, – шепнул Эцио.

С треском развалились двери, и во дворе появился Бартоломео, весь в пыли и залитый кровью, но невредимый. За его спиной стояли наемники. Он бросился к жене и обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание. Бартоломео стал развязывать веревку у нее на шее, но пальцы дрожали, поэтому этим занялся Эцио. Барто двумя ударами Бьянки перерубил кандалы на ногах у жены и перерезал веревку на запястьях.

– О, Пантасилея, голубка моя, сердце мое, ты только моя! Никогда больше так не исчезай! Без тебя бы меня самого не стало!

– Нет! Ты спас меня!

– О, – Бартоломео смутился. – Нет. Не я – Эцио! Он придумал…

– Госпожа, я рад видеть, что в целости, – оборвал его Эцио.

– Мой дорогой Эцио, как я могу тебя отблагодарить? Ты спас мне жизнь!

– Я всего лишь действовал в соответствии с великолепным планом твоего мужа.

Бартоломео посмотрел на Эцио с растерянностью и благодарностью.

– Мой принц! – проговорила Пантасилея, обнимая мужа.- Мой герой!

Бартоломео покраснел и, подмигнув Эцио, сказал:

– Ну, если я теперь твой принц, мне надо будет добиться этого титула. Имей в виду, это се было моей идеей…

Они пошли к выходу, но по пути Пантасилея коснулась Эцио и прошептала: «Спасибо».

ГЛАВА 41

Через несколько дней после того, как Бартоломео одержал сокрушительную победу над остатками армии Валуа, Эцио, прихватив с собой Лиса, отправился в убежище Ассасинов на острове Тиберина, куда Эцио приказал явиться всем членам Братства.

– Каково положение дел в Риме? – спросил Эцио.

– Все хорошо, Эцио. Французская армия в смятении, Чезаре потерял важного союзника. Твоя сестра, Клаудиа, сказала, что послы Испании и Священной Римской Империи поспешно вернулись к себе на родину, а мои люди справились со «стоглазыми».

– Но нам предстоит сделать еще много…

Они добрались до убежища, где во внутренней комнате уже собрались их товарищи. В центре комнаты в очаге уже горел огонь.

Они поздоровались и заняли свои места. Макиавелли встал и произнес по-арабски:

– Laa shay’a waqi’un moutlaq bale kouloun moumkine. В этих словах заключена мудрость наших предков. Мы работаем во Тьме, но служим Свету. Мы – ассасины.

Эцио тоже встал и обратился к сестре:

– Клаудиа, мы посвятили свою жизнь защите свободы человечества. Марио Аудиторе и его брат, Джованни, наш отец, когда-то точно так же стояли у огня. И теперь я предлагаю тебе присоединиться к нам.

Он протянул руку, и она взяла ее. Макиавелли вытащил из огня знакомое железное тавро для клеймения, оканчивающееся двумя половинками кольца, которые соединялись с помощью рычага на ручке.

– Все дозволено. Ничто не истинно, – спокойно проговорил он. И остальные – Бартоломео, Лис, Эцио – повторили эти слова.

Макиавелли, как когда-то Антонио де Маджианис в момент принятия Эцио в Братство, торжественно сомкнул тавро на безымянном пальце Клаудии, навсегда выжигая на нем символ ассасинов.

Клаудиа вздрогнула, но не закричала. Макиавелли убрал тавро и отложил в сторону.

– Добро пожаловать в Братство, – официально сказал он Клаудии.

– Сестры тут тоже есть? – поинтересовалась она, нанося на обожженный палец успокаивающую мазь, пузырек с которой протянул ей Бартоломео.

Макиавелли улыбнулся.

– Разумеется.

Все смотрели на него, и Макиавелли повернулся к Эцио.

– Мы с тобой расходимся во многих вопросах, – начал он.

– Никколо, – возразил Эцио, но Макиавелли предупреждающе поднял руку.

– Но с тех пор как ты увидел богиню в Сокровищнице под Сикстинской капеллой, ты раз за разом доказывал нам, что ты – тот человек, который необходим Ордену. Ты выступил против Тамплиеров, ты гордо и высоко нес наше знамя, ты постепенно возродил Братство после поражения в Монтериджони. – Он оглядел всех собравшихся. – Друзья мои, настало время официально назначить Эцио на ту должность, которую он уже занимает по нашему общему согласию – лидера Братства. Я рад представить вам Эцио Аудиторе ди Фиренце – великого магистра нашего Ордена. – Макиавелли посмотрел на Эцио. – Друг мой, отныне ты будешь носить имя Наставник – хранитель Братства и его тайн.

У Эцио от волнения закружилась голова, хотя какая-то часть его по-прежнему хотела оставить такую жизнь, в которой главная цель отнимала все время, оставляя на сон лишь пару часов. Тем не менее, он шагнул вперед и уверенно повторил слова из Кредо.

– Там где другие ограничены моралью или законом, мы, в достижении священной цели, всегда должны помнить: все дозволено. Ничто не истинно. Ничто не истинно. Все дозволено.

Другие повторили за ним эти слова.

– А теперь, – сказал Макиавелли, – пришло время нашему новому члену Ордена совершить Прыжок Веры.

Они отправились к церкви Санта-Мария-ин-Космедин и влезли на колокольню. Сопровождаемая Бартоломео и Лисом, Клаудиа бесстрашно бросилась в пустоту. Золотые лучи солнца, поднимающегося на востоке, отразились от серебристого платья девушки и превратили их в золотые. Эцио увидел, что сестра благополучно приземлилась и ушла вместе с Бартоломео и Лисом к ближайшей колоннаде. Макиавелли и Эцио остались наедине. Макиавелли уже собирался прыгнуть, когда Эцио его остановил.

– С чего такая перемена в отношении ко мне, Никколо?