Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тедди Блю тут же принялся демонстрировать свою полезность и незаменимость, например вызвался выполнять разные поручения на кухне, приносить дрова и воду для повара, вытирать посуду. Осознавая присутствие молодых женщин (у жившей на ранчо семьи Андерсонов тоже были три привлекательные дочери), он и другие работники стали уделять внимание своему внешнему виду, желая произвести хорошее впечатление. Ковбои старались следить за чистотой, носили свои лучшие белые рубашки и «двенадцатидолларовые калифорнийские штаны» (голубые джинсы Levi) — даже когда выезжали клеймить телят.
Тедди Блю понимал, что в борьбе за руку Мэри он столкнется с большим количеством конкурентов — как других ковбоев, так и военных из соседних фортов. Он отдавал себе отчет, что если собирается завоевать девушку, то ему придется изменить свою жизнь: отказаться от выпивки, жевательного табака и азартных игр, в которых он пусть и редко, но участвовал. Кроме того, ему потребуется уделять больше внимания личной гигиене, удерживаться от драк в барах и перестать тратить деньги на проституток. И, пожалуй, самое трудное — ему придется скопить какие-то деньги. Подобно Геку Финну в конце его приключений, Тедди Блю, по его собственным словам, пора было «исправиться» и «стать цивилизованным»[294]. Короче говоря, ему следовало повзрослеть. И это означало, что в один прекрасный день он перестанет заниматься тем, что умеет делать лучше всего: он перестанет быть ковбоем.
Помимо того что 1884 год ознаменовался пиком скотоводческого бума, он стал переломным годом для скотоводства на открытых пастбищах также и по другой причине. В этом году на Западе появился еще один 25-летний молодой человек. Начинающий эпидемиолог по имени Теобальд Смит приступил к работе над самой загадочной и связанной с огромными затратами проблемой скотоводства — техасской лихорадкой.
Смит вырос в Олбани (штат Нью-Йорк) в семье немецкого происхождения, его отец был портным. Обладая способностями к математике и музыке и свободно владея французским и немецким языками, Смит получил стипендию в колледже Корнеллского университета; большую часть денег на оплату своего образования он смог заработать, играя на органе во время церковных служб в университетской церкви. Будучи студентом, он проявил блестящий талант сразу в нескольких областях, так что в результате даже затруднялся с выбором профессии. Когда после окончания учебы ему не удалось найти работу учителя математики, он решил получить медицинское образование.
В конце 1883 г. доктор Дэниел Салмон пригласил молодого выпускника Олбанского медицинского колледжа в Вашингтон (округ Колумбия) для работы в качестве лаборанта в недавно созданном Бюро промышленного животноводства.
Теобальд Смит оказался исключительно трудолюбивым исследователем, преданным своему делу. Это был честный, достойный человек с ясным умом, но ему не хватало чувства юмора, а сдержанность мешала сблизиться с коллегами и учениками. Тем не менее многие из них глубоко его уважали. Хотя в наши дни Смит в значительной степени забыт, современники в полной мере осознавали важность его достижений. «Он оказал больше влияния на развитие науки в нашей стране, чем кто-либо иной»[295], — писал врач Ханс Цинссер в биографических мемуарах для Национальной академии наук в 1936 г.
Когда Смит приехал в столицу и приступил к изучению печально известной болезни крупного рогатого скота, он еще ничего не знал о бактериологии — новой науке, которой в Европе независимо друг от друга занимались Луи Пастер и Роберт Кох. Смит не был знаком с этим предметом: наука была настолько новой, что не существовало никаких книг и специальных журналов, посвященных ей. К счастью, благодаря своему знанию иностранных языков Смит сумел прочитать работы Пастера и Коха о сибирской язве и бациллах. Именно этой областью знания он и занялся. Изучив с нуля бактериологию и вооружившись всем необходимым для работы, он принялся за разгадку тайны техасской лихорадки. Его открытие стало одним из величайших прорывов в медицине XIX в., оно спасло жизнь не только бесчисленным быкам и коровам, но и многим людям.
13. Мортал Руин
В годовом отчете компании Powder River Cattle Company за 1884 г. совет директоров недвусмысленно выражал свое недовольство: «Директора сожалеют, что Мортон Фрюэн, управляющий компанией в Америке, не смог обеспечить использование акционерного капитала компании с более удовлетворительным результатом»[296].
Очень быстро выяснилось (и должно было быть понятно с самого начала), что погода в долине реки Паудер гораздо более коварна и переменчива, нежели предполагал Мортон Фрюэн. Ложными оказались и его утверждения об отсутствии снегопадов. В 1881 г. случилась засуха, и скоту не хватило травы, чтобы набрать достаточный для убоя вес. В следующем году дождей стало больше, но появились новые стада, и в результате увеличилась конкуренция за корм. Вскоре цены на говядину вместо спрогнозированного им роста перешли в затяжное падение. Шотландская ежедневная газета Dundee Advertiser несколько лет спустя подытожила эти проблемы следующим образом: «Когда зима оказывалась хорошей, плохим было лето. Когда засуха не сильно свирепствовала, на равнинах зимой бушевали вьюги. Единственное, что не менялось, — это падение цен»[297]. Многие скотоводы отреагировали на снижение цен увеличением поголовья, надеясь компенсировать количеством скота потери в стоимости отдельного животного, а это неуклонно вело к перевыпасу. Финансовые трудности усугублялись тем, что по мере снижения цен на говядину росли тарифы на ее перевозку по железным дорогам[298].
Проанализировав свой скотоводческий бизнес, Фрюэн быстро понял, что экономические показатели будут далеки от тех, которые он обещал своим инвесторам. В 1883 г. дивиденды компании составили всего 6 %. Сейчас же, год спустя, ситуация была гораздо хуже — всего 4 %, то есть компания заняла самое последнее место в списке[299] всех публичных компаний, занимавшихся скотоводством. Количество телят, рожденных на всех ранчо компании, снижалось с каждым годом существования Powder River Cattle — явление, которое Фрюэн так и не смог объяснить. После первых двух лет размер стада тоже сократился. Было ли поголовье на момент создания компании и продажи животных инвесторам настолько большим, как утверждал Фрюэн, используя спорную методику учета «по бумагам»? Вряд ли он был одинок в этой ошибке: никто не придумал эффективного способа определять численность стад, нередко состоявших уже из десятков тысяч животных. Собирать их и пересчитывать по одному — кошмар с точки зрения логистики и затрат, к тому же этот процесс слишком утомителен для скота.
В поисках путей
