Ушедший в бездну - Елена Величка

Вспоминая о заточении в Хелльштайне, путешествии под охраной людей пана Мирослава, бегстве от якобы взбунтовавшихся слуг и въезде в Прагу в карете Феррары с плотно задёрнутыми занавесками на окнах, мальчик проклинал свою доверчивость. Его похитили и прятали, а он воображал, что находится в гостях! Оставить его у себя Мирослав мог только одним способом: держа взаперти под неусыпным присмотром тупых и послушных холопов. Сумасшедший моравский вельможа нашёл себе игрушку и развлекался, пытаясь развеять скуку, но рано или поздно он должен был пресытиться родительской любовью, и что тогда ожидало Конрада, ведал один Бог.

— Приведите Дингера, — умолял мальчик духов-защитников. — Помогите мне бежать!

Ночью он несколько раз просыпался и выглядывал в окно. Густой мрак окутывал улицу. Никакого движения не было заметно под стенами дома. За рекой кричали петухи. На рассвете зазвонили колокола. Гулкие и протяжные — торжественные, лёгкие и серебристые — радостные медные голоса звучали со всех сторон, перекликаясь между собой. Конрад замер прислушиваясь. Перезвон колоколов тревожил его, как зов из заоблачного мира.

Днём Мирослав потребовал Конрада к себе. Хозяин дома ждал в просторном зале. Там же находился Феррара и ещё один человек — маленький, худой, невзрачный, одетый, как все слуги Мирослава, в белую рубаху и коричневые кожаные штаны. Он держал две рапиры.

— Надеюсь, сын мой, вы уже имеете некоторое представление о фехтовании, — сказал Мирослав. — Якоб будет вашим учителем. Начинайте, а мы с господином Феррарой посмотрим.

Невзрачный человечек без поклона, точно равному, подал наследнику Норденфельда рапиру. После ночи, проведённой в полубреду напрасного ожидания и страха, Конрад ненавидел весь мир, и поединок с непочтительным простолюдином был ему под настроение. Он напал на Якоба, как на смертельного врага. Фехтмейстеру, не ожидавшему такой прыти от ребёнка, пришлось обороняться всерьёз. Мирослав и Феррара с удивлением наблюдали за ними. Обоим пришла в голову одна и та же мысль, но ни тот, ни другой, не высказали её вслух: мальчик был вспыльчив и озлоблен. Кто-то долго и старательно обучал его драться насмерть, не щадя противника, как дерутся на поле боя.

— Остановитесь! — приказал Мирослав. Конрад словно не слышал его. Якобу пришлось выбить рапиру из руки ученика. Конрад вскрикнул от боли и гнева. Клинок со звоном отлетел в сторону.

— Кто обучал вас фехтованию, сын мой? — спросил владелец дома.

— Мой слуга Лендерт.

— Тот голландец? Я помню его. Он был весьма храбр…

Предостерегающий взгляд Феррары удержал Конрада от безумной попытки немедленно выяснить судьбу пропавшего слуги.

— Что ж, теперь вашим учителем буду я. — Хозяин дома взял у Якоба рапиру. Конрад поднял свою и, глянув в тусклые, неподвижные, как у змеи, глаза Мирослава, внезапно понял, что он пьян.

Урок был долгим и мучительным. Мирослав не знал жалости и не привык щадить тех, кто от него зависел. Снова и снова он заставлял Конрада повторять одни и те же приёмы, не давая ему передышки, причиняя боль. В пылу схватки он с такой силой толкнул мальчика, что тот не удержался на ногах. Мирослав холодно рассмеялся:

— Вы неловки, ваша светлость. В настоящем бою это скажется. Учитесь двигаться быстрее.

Оказавшись, наконец, в своей комнате, Конрад расплакался. Он был измучен и избит. В пылу схватки Мирослав едва не сломал ему запястье. Рука опухла. Конрад не подозревал, что обычный урок фехтования можно превратить в настоящее издевательство. Лендерт никогда не унижал его язвительными замечаниями, не старался ударить, сбить с ног. Мальчик с ужасом думал о следующем уроке, назначенном на завтра. Клаус принёс ему чистую рубашку, помог переодеться и приложил к опухшему запястью платок, смоченный в уксусе.

Конрад надеялся, что до вечера его оставят в покое, но вскоре за ним пришли: пан Мирослав приглашал его к обеду.

— Что случилось, сын мой? — улыбнулся жестокий хозяин. — Неужели я дал вам повод для слёз? Ничего, скоро вы привыкнете ко мне и моим манерам. Не думаю, что Норденфельд обращался с вами лучше, иначе какого чёрта вы делаете здесь? Выпейте вина. — Он протянул Конраду полный бокал. — Ну, живо, или я сам волью его вам в горло!

Конрад, зажмурившись, через силу глотнул жгучее питьё и закашлялся: вино было слишком крепким.

Феррара, шокированный этой сценой, попытался вмешаться:

— Погодите, сударь. Мальчик опьянеет. Не забывайте, что он мал и слаб.

— Слаб? — захохотал Мирослав. — Это змеиное отродье? Не вмешивайтесь, господин ювелир, вы не знаете моего сына. Он копия своей матери, а уж она-то слабой не была! Она морочила голову и собственному мужу, и мне. Красавица, ангел во плоти! Но этот ангел порхал от одной постели к другой так же легко, как бабочка от цветка к цветку. Августа не умела любить, но уверяла, что не забудет меня до конца своих дней. Я писал ей в Норденфельд, но она не отвечала на мои письма, а потом я узнал, что она родила сына и назвала его в память обо мне. Какая честь для меня, грешного — она помнила моё второе имя! И вот её сын. Он предал того, кого считал своим родным отцом, ради человека, которого видел всего раз в жизни. В отличие от своей матери Конрад вёл со мной долгую переписку, да вдобавок, представьте себе, на моравском наречии! Очаровательная детская непосредственность! Крошка не знал, что мой родной язык — немецкий. Скажи, малыш, на что ты рассчитывал, явившись ко мне? На то, что я убью Норденфельда и стану твоим покровителем? Что околдованный твоими синими глазами и золотыми кудрями, отпишу тебе всё своё состояние? Но у меня есть наследник! Он живёт в Голландии, и скоро я вызову его сюда!

Конрад растерялся. Он не ожидал, что его заподозрят в стремлении завладеть чужим наследством.

— Остановитесь, сударь, — негромко, но твёрдо произнёс Феррара по-голландски, — иначе завтра вы будете жалеть о том, что наговорили сегодня. Взгляните на мальчика, вы напугали его. Неужели вы хотите, чтобы ваш сын боялся вас?

Как ни странно, Мирослав подчинился.

— Да, вы правы, — сказал он, — иногда мне бывает трудно сдерживаться. Простите, господа. Не принимайте мои слова всерьёз. Я пьян.

Он сел за стол и жестом пригласил гостей поступить так же. Конрад вопросительно взглянул на Феррару. Тот кивнул в ответ и занял место слева от хозяина дома.