Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи - Алексей Иванов

Что же заставило обеих женщин пойти на такой варварский вариант? Не ладится семейная жизнь, так собери чемодан, пойди к маме, бабушке, к чертовой бабушке, но не бери греха на душу… Увы, наши социально-бытовые условия чаще всего таковы, что человек любым способом сгонит с жилплощади другого, но не освободит ее сам. В обоих случаях главной причиной убийства была квартира, делить которую в случае разводов жены не хотели. Как выясняется, квадратные метры в условиях рынка дороже человека. Тем более что отпущены не только цены, но и нравы.

Исполнители расписок не оставляют

Не всегда удается доказать, что убийство было именно заказным и что за него получены деньги. Очень хотелось посмотреть хоть бы одно такое прошедшее через суд уголовное дело. И вот начальник следственной части прокуратуры Удмуртии вспомнил, что было такое дело. Убийство, правда, совершено два года назад, но раскрыто совсем недавно. Случилось это в Завьяловском районе, и судил убийцу районный суд.

Вкратце история такова: сожительница лесника (а фактически – жена) пожаловалась своему племяннику на то, что житья в доме нет. Лесник пьет, дерется, издевается над ней. И она просит племянника «поговорить» с обидчиком. Тот приходит к леснику и после короткого мужского разговора убивает его из его же ружья.

Но почему же в деле никак не отражен заказ на убийство?

Где те 50 000, о которых мне говорили в прокуратуре? Об этом ни слова. Убийство на почве ссоры, не более того. Снова обращаюсь к начальнику следственной части, и тот очень удивляется. Надо же, говорит, на том этапе, когда он это дело смотрел, в нем вырисовывалось заказное убийство, и те 50 000 я помню хорошо. Видимо, в дальнейшем доказательств не хватило, и мотив заказа был исключен.

Оно и понятно: ведь убийцы в получении денег не расписываются. Но все же одно дело, где заказ прослеживается четко, обнаружить удалось. Нашлось такое дело в Татарстане, в городе Зеленодольске.

Кувалдой по голове

В трагедии, случившейся в одном из поселков Зеленодольского района, официально снова фигурируют сожители. Но здесь еще больше оснований называть их мужем и женой: они пролей ли вместе 20 лет и нажили пятерых детей.

Итак, жена Валентина задумала убить мужа Василия, инвалида второй группы, передвигавшегося на костылях. Как и в предыдущем случае, обратилась к племяннику. Правда, она не хотела, чтобы племянник сделал это сам, она хотела только, чтобы он подыскал человека. Но племянник Игнат, проживавший в соседней республике, сказал: никого звать не надо – будет подходящий момент, позови меня.

Однажды Валентина, решив, что момент настал, послала за Игнатом своего старшего сына. Девятнадцатилетний парень догадывался, зачем мать зовет Игната, но добросовестно съездил за ним. Валентина встретила племянника в условном месте, а когда муж ушел из дома, привела его в квартиру, вручила заранее приготовленную кувалду и показала, где нужно спрятаться. Игнат спрятался за занавеской и несколько часов прождал хозяина, а когда тот вернулся, выскочил и ударил его кувалдой по голове. Потом на всякий случай затянул на шее жертвы пояс от куртки (в дальнейшем, кстати, выяснилось что смерть наступила от удушения). Надо отметить: убийца действовал настолько расчетливо, что предварительно разделся по пояс, чтобы не забрызгать одежду кровью.

Если не знать обстоятельств трагедии, то полученное Игнатом наказание покажется весьма умеренным: 7 лет лишения свободы. И вовсе уж удивительным может показаться тот факт, что Валентина, привлекавшаяся к суду в качестве организатора убийства, осуждена условно.

Обстоятельства дела

О покойниках обычно говорят только хорошее, но об убитом Василии Хомякове никто на суде ни одного хорошего слова не сказал. Более того, говорили о нем исключительно как о мерзавце, издевавшемся над всей семьей. Не будучи пьяницей, он на трезвую голову избивал жену костылями и выгонял из дому детей. Старшую дочь Анастасию пытался склонить к сожительству, и она была вынуждена уйти из дома. Посылки, которые

Анастасия затем присылала младшим сестрам, Хомяков разрубал топором. В деле имеется письмо, которое он однажды послал изгнанной из дома дочери, так я не решаюсь привести здесь ни строчки этого мерзкого послания. Не могу привести и показания Валентины, рассказавшей в суде, что вытворял с ней покойный муж.

Сорок два жителя поселка подписали заявление в суд, где просили не лишать свободы молодого человека, избавившего семью от такого негодяя. Родная сестра убитого не решилась сказать что-нибудь в защиту брата, а лишь подтвердила, что тот издевался над семьей, и заявила, что не настаивает на строгом наказании обвиняемых.

Сам Игнат объяснил суду, что действовал исключительно из побуждений помочь этой несчастной семье, поскольку не видел никакого другого выхода. Правда, в деле фигурировали 60 000 рублей, которые ему оставила заказчица убийства и которые он, убив Василия, взял из шкафа. Но он пояснил, что действовал бескорыстно, а деньги взял, чтобы инсценировать ограбление.

Здесь надо снова отбросить эмоции. Понятно, что каким бы отвратительным человеком ни был покойный Хомяков, это вовсе не означает, что его следовало бить кувалдой по голове. Но обратите внимание на слов осужденного Игната, сказавшего, что не было «никакого другого выхода». Оказывается, Валентина не раз и не два обращалась с жалобами на мужа в милицию – не было принято никаких мер. Следователь Зеленодольской прокуратуры Айдар Сабирзянов, расследовавший это убийство, даже вынес специальное представление о бездействии милиции.

Знали о невыносимой жизни Валентины и ее детей и в сельском Совете. Председатель сельсовета представил в суд бытовую характеристику убитого, в которой подтвердил, что тот избивал жену и детей и выгонял их из дома. Старшая дочь, говорится в документе, обращалась в сельский Совет ходатайствовала перед дирекцией совхоза о выделении ей комнаты в общежитии. Соседи, пишет предсельсовета, неоднократно пытались вразумить Хомякова, но выводов он не сделал.

А какие же выводы сделал местная власть? Тогда – никаких, а сейчас любые ее выводы будут запоздалыми.

(Б. Бронштейн. //Известия. – 1993. – 5 ноября)

Прокуроры уходят, бандиты остаются

Подсчитано, что каждые восемнадцать минут в России совершается убийство. Или покушение на убийство, что законом и судебной статистикой расценивается однозначно. Однако не хватайтесь за калькулятор и не вспоминайте, что в сутках – 24 часа, а в часе – 60 минут, и суток в этом году минуло уже… Генеральная прокуратура сэкономила нам время: за 10 месяцев совершено 24 133 убийства.

Много это или мало? Вопрос кощунственный – убийств никогда не бывает настолько мало, чтобы испытывать удовлетворение. А в данном конкретном случае – их на одну треть больше, чем в прошлом году, и в два с половиной раза больше, чем пять лет назад.

Но статистика суха и в то же время лукава. Как, по-вашему, если человеку всадили пулю в живот, после чего сделали операцию, он он все же умер, промучившись сутки, – убили его или нет? Вы уверены, что убили, а вот статистика (следственные органы, суд – если, конечно, виновный обнаружен) числит это происшествие совсем по другой категории: тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть. Это и другая статья Уголовного кодекса, и наказание поменьше, чем за убийство при отягчающих обстоятельствах. И таких случаев – десятки тысяч. В одной Москве их более восьмисот…

Однако и это еще не все.

Сплошь и рядом преступники тщательно прячут тела своих жертв, и обнаруживаются они (не преступники, а тела) случайно и спустя длительное время. Во-первых, чаще всего покойного уже не удается опознать, а, во-вторых, ни один эксперт не в силах определить причину смерти «в результате сильных гнилостных изменений трупа». Здесь, разумеется, с точки зрения милиции и прокуратуры, вести речь об убийстве просто бестактно – кого убили? как убили? за что? А вдруг смерть последовала от сердечного приступа?

И, наконец, «добросовестные» убийцы, не поленившиеся выкопать яму поглубже или привязать груз потяжелее (вариант «концы в воду»), на веки вечные страхуют себя от свидания с тюрьмой: их жертва попадет в лучшем случае только в графу без вести пропавших, что никак не отразится на статистической картине убийств.

К чему все эти выкладки? К тому, что подлинное количество убийств сейчас не знает никто, хотя всем известно, что на самом деле их намного больше, чем официально значится. Странно, что об этом упомянул только один человек из тех, кого Генеральный прокурор России А. Казанник после многолетнего перерыва собрал на координационное совещание обсудить проблему борьбы с убийствами. И никто не сделал совершенно очевидный прогноз: убийств будет еще больше.

Дело не только в том, что усугубляются социальные, экономические, межнациональные проблемы, резко ослаблена общественная дисциплина, процветает правовой нигилизм. Появились убийства, о которых еще совсем недавно и слыхом не слыхивали: при ограблении пассажирских и товарных поездов; наемные – для устранения конкурента, неисправного должника, слишком настойчивого кредитора, несговорчивого управляющего банком; при разделе сферы влияния между преступными группировками. Казалось бы, ничего чудовищнее и быть не может. Ан нет – уже выявлены убийства владельцев приватизированного жилья: в Москве орудовали две «фирмы» по покупке и продаже квартир, их жертвами стали четырнадцать человек, расставшихся с жизнью после подписания договора о продаже.