Цианид по-турецки (сборник) - Мишель Александр

Она повертела его в руках:

— Ну и что с ним делать? Есть его нельзя — черствый, а дать ребенку — он его мигом разломает.

— Утром решим, что с ним делать.

Конечно, я не собирался отдавать солдатика в игрушки. Возможно, ему еще придется послужить уликой (я, правда, пока понятия не имел, в каком деле).

Вскорости юный Фердинанд заснул, заснули и мы.

Наутро мы вместе с воином (который от переездов в моем кармане несколько потерял свой бравый вид) получили аудиенцию у князя Вальдецкого.

— Минимум, как я предполагаю, — закончил я свой рассказ, — за столом у вашей светлости подаются пряники месячной давности. На которых почему-то написаны номера полков.

— Ну, а максимум? — спросил меня князь. — Ты не помнишь, что изображала композиция на первом торте?

Я призадумался.

— Разрешите, Ваша Светлость, воспользоваться листом бумаги?

Князь протянул мне лист роскошной веленевой бумаги, карандаш, и я принялся рисовать:

— Приблизительно такая река из синего крема… С этой стороны, если я не ошибаюсь, две или три пушечки, а рядом с ними солдаты… Прошу прощения, ваша светлость, не сосчитал, сколько. Да, и был еще мост из шоколада.

Теперь пришла очередь задуматься князю.

— Мне кажется, — наконец сказал он, — что это переправа через Наб. А что было вчера на столе? Я, признаться, давно уже на это не обращаю внимания. Вот, помнится, повар моего отца — тот умел удивить. Во время моей коронации на стол подали гигантский паштет, так оттуда выскочил цыганенок в доломане и заиграл на скрипке. А у этого мотивы какие-то однообразные, с военной тематикой. Мой стол нынче больше напоминает карту Генерального штаба…

Почти одновременно мы с князем хлопнули себя по лбу (разумеется, каждый по-своему).

— Позволь, Мартин, а диспозицию второго торта ты помнишь?

— К сожалению, я сидел не на своем обычном месте, и мне было плохо видно. Но солдаты были из разных полков, я это точно помню. При этом 213-й, принесенный мною вам, был по крайней мере месячной давности.

— Не кажется ли тебе, Мартин, что продукты на моем столе должны быть более свежими?

— Стол у Вашей Светлости великолепен, — вообще-то я льстить не люблю, и шморбратен (потом, потом расскажу, что это такое, сейчас давайте займемся делом) является не лучшим дополнением к ледяной ноге. — И несвежих продуктов я до сих пор не замечал. Возможно, что несчастный солдат попал на стол вообще в последний момент.

— Заменить кого-то недостающего? — похоже, князю моя идея показалась логичной.

— Возможно, просто дополнить общую картину.

— Тогда я свяжусь со своими друзьями из Генерального штаба, — сказал его светлость, — чтобы проверить, насколько их карты соответствуют тортам с моего стола.

— Порекомендуйте им вашего повара, Ваша Светлость, для внесения некоторых изменений в элементы тактики, — и я указал на солдата 213-го полка, оставшегося на рабочем столе князя, — вкусно и питательно.

Князь улыбнулся, и на этом мы расстались.

До того, как Его Светлость получит какие-либо известия из Генштаба рейхсвера, я успею все сделать самостоятельно. Для этого мне придется поговорить с кем-нибудь из солдат в трактире и зайти на кухню — места, куда обычно не попадают настоящие знатные господа.

Дома я переоделся как можно проще, взял денег и отправился на извозчике в тот конец города, где был расквартирован 213-й полк. Признаться, я не сообразил, что еще рано, солдаты заняты на учениях в казармах, и мне пришлось ждать аж до послеобеденного времени. Ожидание я скрасил двумя кружками пива (зря, между прочим, неизвестно, сколько еще придется выпить), и шморбратеном.

Кстати, вы спрашивали меня, что это такое?

Филейную вырезку продержите в маринаде 3–4 дня (если у вас на это хватит терпения), нашпигуйте шпиком, обжарьте, а затем тушите до готовности в жарочном шкафу. Немцы едят это с салатом-латуком.

Специально для вас, между прочим, спрашивал у повара. Я подобными глупостями совершенно не интересуюсь.

Как только я покончил со шморбратеном, в трактир начали заходить солдаты, крепко усталые после муштры. Один из них, пришедший позже других, сел за мой столик.

— Не откажешься, служивый, от кружечки пива? — спросил я его.

— Почему бы я стал отказываться?

Кружка пива в жару, да еще после тяжелой строевой подготовки, развязала ему язык. Но меня интересовало только одно, что мне удалось узнать довольно быстро — три дня назад один из батальонов 213-го полка был переброшен к Швендорфу, для усиления охраны железнодорожной переправы через Наб.

Неожиданно в разгар беседы чья-то тяжелая рука легла мне на плечо.

Я оглянулся — это был капрал.

— По какому праву вы здесь беседуете с солдатами? — сурово спросил он.

— А что, нельзя? — спросил я как можно более невинно (а тем временем, ухватив его за рукав, проследовал к двери. Капрал пошел за мной).

На улице я предъявил ему удостоверение полицмейстера княжества, капрал вытянулся и взял под козырек.

— Извините, ваше превосходительство! Просто мне не понравилось, что в этом трактире постоянно разные типы разговаривают с солдатами. Излишняя болтовня, знаете ли, до добра не доведет.

— Постоянно, говорите?

— Так точно. Вот не далее как третьего дня…

— Кто-то тоже угощал солдат пивом? — догадался я.

— Но беседу я пресек.

— А как выглядел угощавший?

Капрал пожал плечами:

— Извините, ваше превосходительство, описывать людей я не мастер.

Если вы читали книги Лафатера, то наверняка знаете, что такое словесный портрет. Я часовщик, а не полицейский, но привык к любому порученному мне делу относиться аккуратно. Без особого труда мне удалось добиться от капрала четкого портрета человека, сидевшего позавчера в трактире.

Покинув бдительного служаку, я снова решил вернуться в замок. Но зайти на этот раз не с парадного хода — к его светлости, а с черного — на кухню.

Значит, думал я по дороге, кто то высокого роста, худощавый, с крупным носом и спадающими на лоб каштановыми волосами, узнал позавчера от не в меру разговорчивых солдат о передислокации одного батальона в район Швандорфа, к железнодорожной переправе через Наб. А уже вечером эта информация появилась на столе у князя. Тут не надо быть гением сыска, чтобы догадаться, что передаточное звено лежит на кухне.

Замковая кухня — о, о ней можно рассказывать отдельно. Замок князей Вальдецких был построен в середине 16-го века, и хотя жилая его часть перестраивалась неоднократно, приспосабливаясь к возрастающим запросам своих обитателей, кухня осталась такой же, какой и была 400 лет назад — с камином, в котором когда-то жарили целых быков, с огромными каменными разделочными столами и висящими на стенах котлами и прочими инструментами, наводящими скорее на мысль об аде, чем о месте, предназначенном для удовлетворения потребностей желудка.

Не без труда мне удалось найти повара (я говорю, понятное дело, о шеф-поваре — на такой кухне он бы не смог работать без бригады помощников). Я застал его за интересным занятием — он готовил пирожки из розы.

В Венгрии мне приходилось встречать варенье из роз (и не надейтесь, что я расскажу вам рецепт — я бы попросил не превращать мое скромное повествование в поваренную книгу). Но пирожки?..

Повар — тучный, в белом колпаке — собирательный образ всех поваров — осматривал каждую розу, беря ее со стоящего перед ним блюда (нет ли в лепестках насекомых), макал ее в жидкое тесто, а затем в масло, и встряхивал. При этом тесто, растекаясь, принимало форму цветка. Очаровательно.

Тесто — это я вам говорю, специально спросил у повара (все, последний рецепт, больше их здесь не будет) — делается из яиц и муки, и неплохо туда добавить немного розовой воды. На стол подаются такие пирожки теплыми (правда, благодаря мне на этот раз они к столу попали уже основательно остывшими), посыпанными сахаром.

Я подождал, пока пирожки попадут в жерло печи, и подошел к повару.

— Вы меня знаете? — спросил я с очаровательной улыбкой.

— Нет, — повар посмотрел на меня с подозрением.

— Я полицмейстер нашего славного княжества, — удостоверение снова появилось на свет. Повар уже начал вытирать руки о передник, чтобы рассмотреть его получше, но я спрятал документ в карман.

— Меня послал князь, — сказал я повару. — Он хочет проверить, сколько продуктов расходуется во время банкетов. Скажите, кто составляет меню?

— Я, — сказал повар. Он нимало не выглядел обеспокоенным.

— И сладкое тоже готовите вы, или есть отдельный кондитер?

— Я не готовлю, — обиделся толстяк, — я руковожу приготовлением кушаний.

— И торты?

А вот этот вопрос нашему кулинару понравился меньше.

— И торты, конечно.