Падший враг - Л. Дж. Шэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не могу поверить, что это почти закончилось. Что скоро он придет ко мне, проберется в кабинет Пола и найдет то, что искал (или нет), и мы больше никогда не увидимся.
— Полу нравилось, что я была хорошей. — Я скрещиваю руки на груди.
— Пол никогда не понимал тебя, — прямо говорит Арсен, которого совершенно не смущает мысль расстроить меня еще больше. — Он думал о тебе как о стереотипной южной красавице. Ты была символом статуса, сродни итальянской машине, красивому костюму. В ту минуту, когда ты отставала от его идеи «Маленький домик в прерии», он терял интерес и двигался дальше. Но к тому времени у тебя на пальце было кольцо, и он решил, почему бы не сделать ребенка от тебя и не найти свою настоящую любовь? Сомневаюсь, что он думал, что ты когда-нибудь его поймаешь.
Это звучит слишком близко к сердцу и объясняет слишком много вещей, которые я не могла понять в своих отношениях, когда Пол был жив.
Глубоко вздохнув, я беру себя в руки.
— Спасибо, что поделился со мной своим незапрошенным мнением. Думаю, теперь я поеду домой. Мы можем организовать для тебя приезд в…
— Останься. — Это приказ, а не просьба, и, прежде чем я успеваю это осознать, он тащит меня в свою гостиную и усаживает на свой диван. Я подчиняюсь, ошеломленная. Он засовывает свою рюмку между моими пальцами и говорит, что скоро вернется. Краем глаза я вижу, как он убирает беспорядок, который я оставила после себя. Все разбитое стекло. Я потягиваю бренди. Оно плавно скатывается по моему горлу. Через несколько мгновений ко мне присоединяется Арсен со своей рюмкой.
— Думаешь, мы когда-нибудь это сделаем? — спрашиваю я его, но смотрю на дно своего стакана.
— Что? — Он спрашивает.
— Захватим Марс.
Он ухмыляется, понимая, что я не хочу знать о планете — я хочу знать о своем сердце.
— Я думаю, что, возможно, в какой-то момент на Марсе была какая-то жизнь. Во всяком случае, сейчас слишком холодно, слишком пыльно и слишком сухо, чтобы быть гостеприимным. Но это может измениться. Я вижу, как мы вкладываем средства в создание искусственных сред обитания и становимся марсианами, если действительно приложим к этому усилия, если действительно постараемся. — Его глаза впились в мои, напряженные и настойчивые. Когда я ничего не говорю, он пожимает плечами. — Я имею в виду . . . не нам. Человечество в целом. Это займет некоторое время.
Я киваю, прячась в тишине на несколько минут.
— Скажи мне, что у тебя в голове, — говорит он.
Я сглатываю, прежде чем говорить.
— Я просто думаю, что это настолько символично, что то, что свело нас вместе, тебя и меня, было игрой, в которой все про безответную любовь. Потому что это то, что мы оба переживаем. Вспомни, как все начинается. За Ниной ухаживает Константин, который влюблен в Машу, которая, в свою очередь, тоже является объектом внимания Медведенко. Никто не получает того, чего хочет. У всех личная жизнь не сложилась. Все несчастны.
— Правильная, жизнь — грязное дело. Жизнь — это урок выносливости. — Арсен кивает. — А стойкость — это урок смирения. Проблема человечества в том, что все хотят простой, комфортной жизни. Но это такое ужасное существование. Как ты мог бы когда-либо ценить хорошие моменты, если ты не выдержал плохие?
— И еще, — продолжает Арсен, наблюдая, как я допиваю остатки напитка. — Ты постоянно забываешь одно — Нина выжила. Она нашла свой путь. Она терпела.
— Как ты думаешь, ты когда-нибудь отойдешь от Грейс? — Я ставлю свою пустую рюмку на журнальный столик. Я уже изрядно опьянела, выпив на голодный желудок.
— Нет. — Арсен быстро наполняет мой стакан бренди. Мое сердце падает, и я понимаю, что это признание действительно ранит мои чувства. — Я не делал никаких заявлений о безбрачии. И ни одна часть меня не хочет продолжать тосковать по ней. Но я практичный человек, и, говоря о практичности, я не думаю, что какая-либо женщина может с ней сравниться.
Я выпиваю еще немного, чтобы стряхнуть с себя тревожное чувство, сопровождающее осознание того, что Арсен никогда не будет искать любовь.
— Может быть, мне стоит вернуться в Малберри-Крик.
— И что потом? — Он смотрит на меня насмешливо, на его лице уже готова насмешливая улыбка. — Доить коров?
— Во-первых, у нас даже коров нет. — Я прикалываю его взглядом. — У меня будет моя семья, мои друзья, мой круг. У меня будет . . . Рис.
— Кто такой Рис?
— Мой бывший парень. Мы расстались, когда я переехала в Нью-Йорк. Нам было действительно хорошо вместе. Он хороший парень.
Арсен закатывает глаза.
— Пожалуйста, убей меня, если первое прилагательное, которое придет на ум, чтобы описать меня как мою бывшую девушку, будет «хорошим».
Я смеюсь.
— Быть хорошим — отличная черта.
— Это не войдет в учебники истории. — Он приветствует меня своим напитком.
— Не все хотят лезть в эти книги, — замечаю я.
Он делает гримасу отвращения.
— Поглотители кислорода.
Это заставляет меня смеяться.
— Я уже не ненавижу тебя так сильно, как несколько недель назад, — признаюсь я.
— Что ж, тогда есть пища для размышлений. — Он поворачивается ко мне. — Ты рассталась с Рисом по определенной причине. Никогда этого не забывай.
С наступлением ночи графин для коньяка пустеет. Арсен приносит папку, и мы снова вместе просматриваем фотографии, но на этот раз смотреть уже не так ужасно, как в первый раз. В какой-то момент раздается звонок в дверь. Он заказал еду. Пища для души. Мое любимое. Жареные свиные отбивные, листовая капуста, кукурузный хлеб, макароны с сыром и пирог с абрикосовым джемом. Никаких следов персикового сапожника. Он действительно все продумывает.
Мы подворачиваемся, запивая большим количеством воды, а затем снова пьем.
Я становлюсь наглой. Может быть, даже немного безрассудной. Ведь это Арсен. Он никогда не полюбит меня. Не то чтобы я этого хотела. Но и он никогда не предаст меня.
Потому что он никогда не будет моим.
— Я хотела бы в кое-чем признаться. — Я прячу руки между бедрами.
— Это такая же большая бомба, как персиковый коблер? Мое сердце может выдержать только столько. — Он кладет руку на свою скульптурную грудь.
— Ты должен пообещать никому ничего не рассказывать. — Я игнорирую
