Падший враг - Л. Дж. Шэн

Взгляд Арсена ищет на моем лице что-то, реакцию, которую я не могу передать. Через мгновение его внимание возвращается к толстому файлу.

— Да. Я полагаю, они действительно любили друг друга. Мы были их надежной ставкой. Но они были убежищем друг для друга.

Я просматриваю остальную часть досье. Оно исчерпывающее. Не то чтобы я ожидала меньшего от такого человека, как Арсен. Хотя, надо сказать, он и вполовину не выглядит таким убитым горем, как я думала, когда мы просматривали материалы.

Пол и Грейс делили квартиру в Париже и раз в две недели ездили в свой любимый отель на Манхэттене. Они также вместе ездили в Санкт-Мориц на лыжную прогулку, коллеги относились к ним как к паре и планировали вместе купить квартиру в Сохо, недалеко от моего дома. На момент смерти они уже сделали предложение. Когда они ушли из жизни, непредвиденные обстоятельства отпали.

Были и подарки, и праздники, и планы на будущее. Романтические ужины, походы по магазинам и даже прозвища. Он звал ее Джиджи.

Джиджи намного лучше, чем куколка.

Я часами не отрываю головы от газет. Может быть, больше часов. Может дни. Кто знает? Я так поглощена всей этой новой информацией. . . детали . . . сообщения . . . электронные письма . Таких рабочих писем очень много. Как они попали в руки частного сыщика?

— Думаю, пришло время открыть бренди. — Арсен одним махом сметает все передо мной, аккуратно раскладывает страницы и картинки и засовывает их обратно в папку. Он встает и возвращается с двумя рюмками и графином. Он щедро наливает нам обоим, толкая мою через стол, пока она не упирается мне в локоть.

— Тебе нужно отвлечься, — размышляет он.

— Мне нужна пуля в голову, — бормочу я.

Он изучает меня в течение долгого времени.

— Ты знаешь, Марс красный, потому что он покрыт оксидом железа, который по сути представляет собой ржавчину. Это также главный кандидат на то, чтобы стать следующим местом, где будут жить люди.

— Что ты хочешь сказать? — Я смотрю на него со вздохом.

— Я хочу сказать, — он делает глоток из своего напитка, — что если что-то не работает должным образом или заржавело — как твое сердце, — это не значит, что оно не может выжить.

— Все еще не понимаю, — лгу я.

— Пойдем, деревенщина. Ты увернулась от пули. Можешь ли ты представить себе, что узнаешь все это, когда тебе сорок пять, после того, как ты отдала Полу все свои лучшие годы, плюс два незапланированных кесарева сечения, обвисшую грудь и разрушенную бродвейскую мечту, чтобы показать это?

На эту непристойную шутку я отвечаю рычанием.

Я закрываю лицо руками. Мой стакан опрокидывается, проливаясь на пол. Стекло разбивается. У меня нет сил даже пробормотать извинения. По крайней мере, до сих пор я могла сказать себе, что Пол выпустил пар с Грейс, после всего напряжения, которое нарастало в нашем браке. Теперь даже это слабое оправдание исчезло. То, что у него было с ней, не было грязным и соленым. Они были влюблены. Влюблены. Просто терпели наше с Арсеном существование.

— Виннфред. — Голос Арсена стал резким. Он встает. Я не поднимаю головы, чтобы посмотреть на него. — Прекрати это прямо сейчас. Ты, должно быть, догадывалась. Люди не завязывают многомесячные романы, если они не заботятся друг о друге.

— Я сломалась не поэтому. — Я использую рукав моего черного свитера, чтобы протереть нос. Меня даже не волнует, что я сопливый, уродливый беспорядок. На моей периферии материализуется комок чистых салфеток, и я хватаю его, вытирая им свой нос без особой благодарности. И все же, без слез. Без слез. Без слез.

— Тогда почему ты такая? — Голос у него терпеливый, но совсем не эмоциональный.

— Потому что я не могу его винить. — Я смотрю на Арсена, его черные, как смоль, глаза, жесткий подбородок и невозмутимое выражение. — Я не сделала всего того, что, как он думал, он получит, когда женится на мне. Я не та женщина, которую ты видел в Италии. Я не вся сладость, теплота и персиковые пирожные. Я не... Я даже не знаю, как приготовить персиковый пирог!

Я вскидываю руки в воздух, затем прячу в них лицо.

— Я не был готов к такому признанию, — саркастически растягивает он. — Должен ли я обратиться к федералам? Может Интерпол? Это слишком большой секрет, чтобы оставаться в этих стенах.

— Будь серьезен на секунду. Говорю тебе, я огромное разочарование.

— Я серьезно, — бесцветным голосом говорит Арсен. — Ты сложный человек, а не акция, на которую он поставил. Если он думал, что сделал верную ставку, то он идиот. Не ты.

— Просто остановись! — Я вскакиваю со своего места. Стекло хрустит под моим ботинком. — Не защищай меня. Я не та маленькая южная девочка, в которую влюбился Пол. Я та сука, которая пыталась устроиться на работу в Калипсо Холл — и преуспела — чтобы она могла приблизиться к тебе! —  Теперь, когда признание вырвали у меня изо рта, я не могу остановиться. — Я хотела встретиться с тобой, Арсен, потому что знала, что ты человек со знаниями и способный пролить свет на то, что произошло между Грейс и Полом. Мне нужны были твои знания, твоя информация, твои средства. Хотела использовать тебя, чтобы приблизиться к истине. Я знала, что это место принадлежит тебе. Все это было преднамеренно. Я хотела, чтобы ты думал, что это была твоя идея обменяться нотами. Но я взялась за эту работу только потому, что мне нужно было взять этот файл в свои руки. — Я указываю на папку из манилы. — Я манипулятивная, слабая, отвратительная женщина, и я хотела использовать тебя. Я эгоистка, как ты и сказал!

Вместо того, чтобы выглядеть ошеломленным, обиженным, раздраженным, удивленным — чем угодно, — он улыбается своей кривобокой мирской ухмылкой, от которой я схожу с ума больше, чем опрысканный таракан.

— О, это замечательная новость, деревенщина! Выпей. — Он протягивает мне свой бокал с бренди. Выпиваю половину за один раз.

— Единственная причина, по которой я позволил тебе сохранить свою работу, — это то, что я хотел, чтобы мы обменялись нотами, — продолжает он. — А я всегда знал, что ты эгоистка. Ты человек. Это в ДНК. Я просто хотел, чтобы ты признала это, чтобы ты могла начать спрашивать о чем-то сама.

— Вот и я о том же. — С досадой я пихаю бокал обратно в его руку. — Мы оба плачевные существа.

— Я предпочитаю находчивых. И мне жаль, что я нарушил это для тебя, но ты и вполовину не так хитра и испорчена, как ты думаешь. То, что ты устроилась на работу в Калипсо Холл, не повредило абсолютно никому. Грейс была в миллион