Дни Самайна - Татьяна Олеговна Воронцова

– Ей следовало бросить машину и добираться до Дублина на такси, – сказал Константин, хмуря брови. – Тут она сплоховала. Куртка? – Он помолчал, глядя в окно. – Трудно сказать, почему она оставила куртку в багажнике. Может, просто не успела придумать, как от нее избавиться. Ключи и бумажник почти не занимают места, их можно сунуть в чемодан, а позже, в Москве, избавиться от них без хлопот. Или выбросить в Дублинский залив. Но это тоже рискованно. Лучше всего в Москве. Она же была уверена в том, что меня не начнут искать до вечера следующего дня.

– Не стоит ее недооценивать. Она продумала все до мелочей. Но после того, как дело было сделано, у нее, как у многих начинающих убийц, элементарно сдали нервы.

Улыбаясь уголками губ, Константин похлопал рукой по краю кровати.

– Иди сюда.

– А ты что, на ноги-то совсем не встаешь?

– Встаю иногда.

– Ну, валяй.

Не так-то просто было это сделать, но Константин справился. Покачиваясь от слабости, приблизился к стоящему как монумент Дэймону, и тот, вдоволь налюбовавшись на его стиснутые челюсти и поблескивающую на лбу испарину, наконец, сжалился и принял его в свои объятия.

– Представляешь, они прислали ко мне психиатра.

– Представляю, – кивнул Дэймон. – Мне тоже приходилось иметь дело с психиатрами.

– Я в курсе. – Константин посмотрел на него в упор. – Ты все еще спишь с ней? С Анной.

– Увы, нет. Здоровья не хватает. Но в самое ближайшее время обязуюсь наверстать упущенное.

Опрометчиво Константин двинул его локтем в плечо и сам же скривился от боли. Пришлось срочно укладывать его в постель, взбивать ему подушку, подтыкать одеяло…

– Будь благоразумен, сын мой, – говорил Дэймон, проделывая все это с ловкостью специально обученной сиделки, – если тебе хочется каких-то особенных ощущений, подожди недельку-другую, и я предоставлю тебе их в избытке.

Дверь отворилась, на пороге показалась Анна.

– Прошу прощения. – Она выглядела немного испуганной. – Я только хотела сказать, что сюда идут мистер Бирн, сержант О’Рейли и с ними еще какой-то человек в штатском.

– Человек в штатском? – Константин озадаченно моргнул. – Звучит угрожающе.

Дэймон указал ему глазами на телефон. Быстрым движением тот спрятал его под подушку.

И вот посетители столпились у постели больного. Оуэн Бирн – до сих пор немного взъерошенный, что, впрочем, не мешало ему выглядеть солидным ученым мужем. Сержант О’Рейли – непроницаемый, преисполненный чувства собственной значимости. Ну и, наконец, пресловутый человек в штатском (темно-синий костюм сидел на нем безукоризненно, при виде воротничка и галстука хотелось плакать навзрыд), который представился просто как Джон Мэттьюз.

Когда все церемонии остались позади, и воцарилось напряженное молчание, стоящий у окна Дэймон зорко глянул на мистера Мэттьюза и вкрадчиво осведомился:

– Скажите, сэр, мы с вами нигде не встречались?

У Мэттьюза дернулась щека.

– Не думаю.

– О, я вспомнил, – просиял Дэймон. – «Матрица». Мистер Смит.

– Мистер Диккенс, – заговорил сержант О’Рейли скрипучим голосом, – насколько мне известно, вы имеете обыкновение говорить только в присутствии своего адвоката. И поскольку его сейчас с нами нет, попрошу вас закрыть рот.

Улыбаясь с закрытым ртом, Дэймон отошел в сторону и уселся на подоконник. Джон Мэттьюз, надо отдать ему должное, не обратил на этот выпад ни малейшего внимания.

– Мистер Мэттьюз, – промолвил сержант после небольшой паузы. – Думаю, будет лучше, если это сделаете вы, а не я.

Кашлянув, Джон Мэттьюз шагнул к кровати. Лицо его стало строгим.

– Мистер Казанцев, так вы продолжаете утверждать, что ваше падение было всего лишь несчастным случаем?

– Я уже ответил на этот вопрос, – спокойно сказал Константин.

– Боюсь, я вынужден его повторить.

Константин искоса посмотрел на Дэймона. Тот молча покачал головой.

– Мистер Диккенс дает вам плохой совет, – сухо произнес Мэттьюз, по-прежнему обращаясь к одному Константину. – Вы не обвиняемый и не нуждаетесь в услугах адвоката. К тому же ваши слова или ваше молчание уже не смогут никому повредить. Я решил вернуться к этому вопросу… в интересах истины, скажем так.

– Не смогут повредить? – нахмурился Константин. – Что вы имеете в виду?

Мэттьюз переглянулся с сержантом, неожиданно утратившим весь свой апломб. Константин попытался прочесть ответ на лице Оуэна Бирна, но тот стоял, потупившись, и с большим вниманием разглядывал носы своих ботинок.

– Я пришел сообщить вам, что дело закрыто в связи со смертью обвиняемой, – проговорил Джон Мэттьюз в полной тишине.

И снова кашлянул, как будто поперхнулся последним словом. Все, кроме сержанта и Оуэна Бирна, уставились на него так, будто он принес известие о близком конце света. Но, даже будучи в шоке, кажется, так до конца и не поверили его словам.

– Ирка?.. – выдохнул Константин.

Возможно, ему просто захотелось услышать звук ее имени.

– Мать твою, мужик! – заорал Дэймон, соскакивая с подоконника. – Какого черта ты не следишь за своим языком?

– Черт, – отрывисто произнес Константин по-русски, осознав свою оплошность. – Кого вы называете обвиняемой? Если Ирину, то у меня нет к ней никаких претензий.

– Они есть у прокурора, сэр, – заметил Мэттьюз. – Вернее, были.

– Вот так они и берут на понт, – прошипел Дэймон, глядя на него с яростью и отвращением. Потом повернулся к Бирну. – Оуэн, скажи что-нибудь!

Тот глубоко вздохнул.

– Увы, мой друг, на этот раз прав мистер Мэттьюз, а не ты.

Все онемели.

– Константин, мне очень жаль, – продолжал Оуэн, не поднимая головы. – Я собирался сказать тебе еще вчера, но доктор Митчелл запретил. Ирина… – Он наконец-то оторвался от созерцания своей обуви и обратил взгляд на застывшего в оцепенении Константина. – Она умерла.

– Как это случилось? Только не говорите мне, что самолет, на котором она летела, разбился при посадке или…

– Нет-нет. – Оуэн покачал головой. – Все гораздо проще и… ужаснее. Обыкновенная нелепость, и эта нелепость стоила ей жизни.

Пальцы Константина судорожно комкали край одеяла.

– Расскажите, в конце концов, что произошло?

– Ну, насколько мы поняли из слов родственников и врачей, накануне вылета из Дублина она получила травму, ушиблась.

– Ушиблась?

– Да, – подтвердил Оуэн. – Несчастный случай, не более того. Принимала ванну в дублинском отеле, поскользнулась, ударилась о бортик ванной и сломала два ребра. Но не придала этому значения. Ну, подумаешь, синяк, бок побаливает. Решила, что просто ушиб и не стала обращаться к врачам, тем более что рано утром рейс на Москву… Долететь-то она долетела, но во время перелета ей стало нехорошо, и прямо из Шереметьево-2 ее доставили на «скорой» в институт Склифософского. Выяснилось, что сломанные ребра пробили одно легкое. Почти сразу развился сепсис, и несмотря на все усилия врачей… – Оуэн развел руками, сочувственно глядя на побелевшего Константина. – Нелепо, правда? Просто в голове не укладывается.

– Да, – глухо вымолвил тот. – Это просто…